Азбука для побежденных - Екатерина Витальевна Белецкая

— Может быть, возьмем кофе? — предложила Даарти.

— У меня нет настроения рассказывать веселые истории, — вздохнул Вар. Платой за кофе в этой палатке служили либо анекдоты, либо бусины, либо поучительные стишки — хорошо, что торговка не просила обороты и выпады. — Так что я, видимо, воздержусь.

— Я тоже, — кивнула Аполлинария. — Мне пока что ничего не хочется.

— Тогда подождите меня, — попросила Даарти. — Я скоро приду. Мне захотелось кофе, а тут он более чем хорош.

Она ушла, и Вар с Аполлинарией остались вдвоем.

— Жарко, — заметила Аполлинария. — Солнце сегодня печет сильнее обычного, вам так не кажется?

— Кажется, — покивал Вар. — Сейчас дождемся Даарти, и переместимся под дерево, там хотя бы тенёк.

— А пока я открою для нас зонтик, — сообразила Аполлинария. — Он же предназначен для защиты от солнца, значит, будет в самый раз.

— Зонтик? — переспросил Вар. — Точно! Зонтик! Как же я сам не догадался!..

— О том, что зонтик защищает от солнца? — удивленно спросила Аполлинария.

— Да нет же! Парус! — Вар обрадовано посмотрел на Аполлинарию. — Ваш зонтик поможет нам почувствовать ветер. Сейчас сообразим, как это лучше будет сделать.

* * *

Когда Даарти вернулась к ним со стаканчиком кофе в руке, она с удивлением увидела, что Вар и Аполлинария положили зачем-то раскрытый зонтик на землю, и внимательно за ним наблюдают.

— Что вы делаете? — спросила она.

— Вар придумал индикатор ветра, — объяснила Аполлинария. — Зонтик напоминает формой парус, к тому же он очень легкий, и если ветер потревожит его, зонтик либо покачнется, либо и вовсе сдвинется с места. Здорово, правда?

— Но ветер может унести зонтик в небо, — с опаской заметила Даарти. — Неужели вам его не жаль?

— Он привязан, — ответил Вар. — У меня была с собой тонкая длинная нитка, которую я когда-то позаимствовал у своих старух.

— Ясно, — кивнула Даарти. — Может быть, мы переместимся к лавочкам, в тень, и будем ждать ветер там? Ему, наверное, всё равно, а здесь становится слишком жарко.

Аполлинария сочла, что Даарти совершенно права, и они перенесли зонтик в тень под деревьями, а сами сели на ближайшую лавочку, и принялись ждать. Аполлинария смотрела на неподвижный зонтик, и волей-неволей вспоминала слова официантки. Интересно, это можно как-то сопоставить? Зонтик лежит на земле и не движется, так? Верно, именно так и есть. Он существует, но бездействует, а это может означать, что в данную минуту он словно бы находится вне времени, и минута эта, которая проходит в ожидании, будет для зонтика равна целой вечности. Может быть, и со всеми нами происходит нечто похожее? Вполне вероятно. Тот же Рыцарь, к примеру. Он, кажется, сам придумывает какое-то своё время, он стареет, а потом, когда решает, что ему надоела старость, идёт к погибшему великану, и становится моложе. Или ротаны. Придуманное ими время напоминает вязание — рыбка за рыбкой, петелька за петелькой. У голубей, кота, Петрикора, и прочих тоже есть, наверное, своё время, но ей, Аполлинарии, ничего из увиденного уж точно не годится. «Если бы я давала кому-то время, я бы давала его много, с избытком, — думала Аполлинария, рассеянно глядя на зонтик. — По крайней мере, старалась бы дать. Всем, кому возможно. Люди живут слишком мало, и устают слишком быстро, а это неправильно. Наверное, если бы они жили дольше, они успевали бы гораздо больше, и могли бы научиться чему-то важному, но их жизни слишком маленькие, и они не успеют вообще ничего. Многие не могут за этот короткий срок даже обзавестись разумом. Вроде бы только-только поумнел, и начал что-то понимать — глядишь, а ты уже старый, совсем старый. Разве это дело? Конечно, нет! Вот только я сейчас думаю, кажется, вовсе не про Город, а про какое-то совсем другое место, или даже места. Здесь… здесь во времени нет смысла, потому что оно привязано к тому, кто его создает. А для моей идеи нужно время не такое. Не искусственное. Нужно настоящее. Вот только в Городе его точно нигде нет».

От размышлений её отвлек удивленный вскрик — Даарти первой заметила, что зонтик, оказывается, сперва качнулся, а потом стал медленно-медленно двигаться, и пересек уже границу тени дерева.

— Он поехал! — сказала Даарти, указывая на зонтик. — Вы видите? Он едет! Вар, вы крепко держите нитку?

— Да, конечно, — Вар встал, Аполлинария тоже. — Смотрите, он движется к месту, где больше всего пыли, туда, где нет брусчатки. Идёмте следом.

Они сделали несколько шагов по направлению к зонтику, и в этот момент события вдруг стали разворачиваться настолько стремительно, что растерялся даже Вар, который, казалось, к любым событиям был готов много лучше остальных.

Зонтик вдруг взвился в воздух, обдаваемый со всех сторон клубами пыли, над площадью поднялся сильный ветер, который взметнул юбки женщин и сдернул кепи с головы Вара. Даарти от неожиданности выронила стаканчик с кофе, Аполлинария прикрыла рукой глаза, защищаясь от пыли.

— Смотрите! — крикнул Вар. — Оно делится! Их там много!..

Действительно, клубы пыли, несколько секунд поиграв с зонтиком, рассыпались вдруг на десятки тонких маленьких смерчей, которые закружили по площади, приближаясь друг к другу, и постепенно сливаясь в один большой смерч, размеры которого грозили в скором времени стать весьма изрядными. Аполлинария смотрела на это явление во все глаза, позабыв про пыль, и вдруг поняла, что там, внутри смерча, мелькнуло какое-то яркое, разноцветное пятно. Ещё через секунду Аполлинария поняла, что пятно это — красно-желто-оранжевый шарф, и шарф этот намотан на шею молодого мужчины, который отчаянно пытался устоять на ногах и не дать ветру поднять себя в воздух.

— Там кто-то есть! — Аполлинария сделал шаг вперед. — Вар, там кто-то есть! Его унесёт смерч, нужно вытащить его оттуда!

— Вижу, — кивнул Вар в ответ. — Держите меня за пояс, я попробую. Я первый, вторая Аполлинария, а вы, Даарти, держитесь уже за неё. Быстрее!

Образовав цепочку, они подступили к набирающему силу смерчу, и через мгновение Вар скрылся в нём. Аполлинария смотрела на свои руки, и видела, что они до локтя уходят в пыльную пелену, а через несколько мгновений осознала, что ветер внутри смерча силён настолько, что причиняет ей боль. Он хлестал Аполлинарию по рукам, он нёс в себе мелкие