Закон бессмертных - Джули Кагава

Когда я вернулась, Зик спал, неловко раскинувшись на диване, одна рука свесилась на пол. Во сне он казался моложе, гримаса боли исчезла с расслабленного лица. Не хотелось его будить, но стоило мне войти в комнату, как он заворочался и открыл глаза.

— Я уснул? — пробормотал он и, поморщившись, сел на диване и опустил ноги на пол. — Почему ты меня не разбудила? Я надолго отрубился?

— Сейчас чуть за полночь, — ответила я и бросила на диван рюкзак, подняв облако пыли. — Это тебе. Внутри еда, вода, медицинские принадлежности и прочее, хватит на несколько дней. Как нога?

— Болит, — сказал Зик и медленно, скрипнув зубами, поднялся. — Но жить буду. Идти точно смогу. — Он осторожно надел на спину рюкзак. — Ты выяснила, куда увезли остальных?

— Ага, — Зик поднял на меня сияющие надеждой глаза, и я слегка улыбнулась. — Территория Шакала — на руинах города, день-другой пути на восток. В Старом Чикаго. Их туда забрали.

— День-другой пути на восток, — пробормотал Зик и похромал к двери. Я хотела ему помочь, однако он напрягся и мотнул головой, так что я оставила его в покое. — Для нас, значит, это несколько дней. Не думаю, что смогу идти очень быстро.

— Не обязательно, — сказала я и распахнула дверь.

Брови Зика взлетели вверх, и он ухмыльнулся.

У края тротуара стоял, урча, мотоцикл — помятый, но вполне годный.

— Пришлось попотеть, чтобы сообразить, как этой хреновиной управлять, — сказала я, а Зик меж тем одолел ступеньки и вышел на улицу, — но, кажется, я более или менее разобралась. Как мило со стороны наших друзей-мародеров было одолжить нам байк, верно?

Зик посмотрел на меня, и на секунду суровое подозрение в его глазах сменилось облегчением и благодарностью. В этот миг он походил на того Зика, которого я знала. Смутившись, я взяла с сиденья мотоцикла шлем и кинула ему. Зик моргнул от неожиданности, но шлем поймал и растерянно нахмурился.

— Мне он не нужен, — пояснила я. — Но тебе понадобится — я пока неопытный водитель. Надеюсь, хоть в стену больше не врежусь.

Я оседлала мотоцикл, схватилась за руль, чувствуя исходящую от машины мощь. К такому нетрудно привыкнуть. Зик медлил, держал шлем в руках и смотрел на мотоцикл так, словно тот мог его укусить. Но тут я догадалась, что дело не в мотоцикле.

Дело во мне.

Я прокрутила правую ручку на руле — байк издал громкий рык, и Зик вздрогнул.

— Ты едешь или нет? — спросила я.

Он бросил на меня сердитый взгляд. Стиснул зубы, осторожно перекинул через седло раненую ногу и сел позади меня. Зик старался держаться от меня подальше, но я все равно чувствовала тепло его тела и бешеное биение сердца. Хорошо, что мое сердце не бьется, иначе оно колотилось бы так же.

— Держись крепче, — бросила я, и Зик надел шлем. — Машинка норовистая.

Я дала газу, возможно, сильнее, чем следовало, и байк рванул вперед. Зик вскрикнул и вцепился мне в плечи.

— Извини, — сказала я, и он неохотно обхватил меня за талию. — Я только учусь.

Я попробовала снова, на этот раз спокойнее, и мотоцикл ровно покатил по улицам. Когда мы добрались до шоссе, я остановилась и оглянулась. Лицо у Зика было суровое, руки и спина напряглись — то ли от неудобства, то ли от боли, то ли от того и другого.

— Готов? — спросила я, и он кивнул. — Тогда держись. Я собираюсь посмотреть, как быстро эта штука способна ехать.

Зик обхватил меня крепче. Я повернула на восток, дала по газам, и мотоцикл, заревев, сорвался с места. Мы набирали скорость, ветер свистел у меня в ушах, мы мчались все быстрее и быстрее — только мы и пустая дорога. Я чувствовала, как стискивают мое тело руки Зика, как прижимается к моей спине его лицо, но все равно подставила лицо ветру и завыла.

Над нами висела полная луна, озаряя своим ярким сиянием прерию, освещая путь на восток, к концу дороги. ***

Я могла бы так ехать вечно. Ветер в волосах, расстилающееся впереди шоссе, бешеная скорость — это не надоедало. Увы, приближающийся рассвет и состояние Зика вынудили нас остановиться за пару часов до зари в обветшалом фермерском доме — отдохнуть и перевязать Зику ногу. Выгнав из полуразрушенной кухни колонию крыс, я усадила его за стол и осмотрела рану. Похоже, инфекции не было, но я все равно щедро полила ногу перекисью водорода, прежде чем сменить повязку. Сильный химический запах, смешанный с запахом крови Зика, заставил меня испытать легкую тошноту — я сочла ее замаскированным благословением. Мне не хотелось кусать Зика, пока от него так несло перекисью.

— Спасибо, — пробормотал он, когда я поднялась и собрала старые бинты, чтобы зарыть их во дворе. Не похоже было, чтобы поблизости обретались бешеные, но подстраховаться никогда не лишне. Бешеных кровь с запахом перекиси, возможно, не смутит. — Эллисон.

Я обеспокоенно обернулась. Судя по тону Зика, ему было так же неловко, как мне. Он помолчал, словно мысленно споря сам с собой — говорить или нет, но потом поник и вздохнул:

— Почему ты вернулась?

Я пожала плечами.

— Я заскучала? Мне больше некуда было идти? Мне показалось, что это неплохая идея? Выбери сам.

— Я бы тебя застрелил, — негромко признался Зик, глядя в пол, — если бы увидел рядом с нашими. Я бы все сделал, чтобы тебя убить.

— Ну, это у тебя не вышло, — ответила я резче, чем хотела. — И теперь это уже не важно — только, если в следующий раз не захочешь, чтобы я спасала тебе жизнь, так и скажи, — я повернулась, чтобы выйти.

— Погоди, — остановил меня Зик и снова вздохнул и провел пальцами по волосам. — Прости, — сказал он, наконец подняв на меня глаза. — Я стараюсь, Эллисон, правда. Просто… ты вампир, и… — он взмахнул руками в беспомощном, отчаянном жесте, — и я не ожидал ничего… такого.

— Я никого не кусала, — тихо сказала я. — Это правда, Зик. Я не кормилась ни от кого из наших.

— Я знаю, — ответил он. — Я просто думал…

— Но я хотела.

Зик резко посмотрел на меня. Я выдержала его взгляд, мой голос не дрогнул, лицо не изменилось.

— Много раз, — продолжала я, — я могла покормиться от тебя, Калеба, Дэррена, Бетани. И это было трудно — не укусить их, не покормиться от них. Голод — он всегда с тобой. Увы, это и значит быть вампиром. Невозможно долго находиться среди людей, не желая никого укусить.

— И ты рассказываешь это мне… почему?

— Потому что тебе нужно это знать, — просто ответила я. — Потому что это моя суть, и сейчас тебе следует знать, в чем она заключается.

Голос Зика снова стал холодным.

— Выходит, ты говоришь мне… что никто из нас никогда не будет в безопасности рядом с тобой.

— Я не могу обещать, что никогда не укушу никого из вас, — беспомощно пожала я плечами. — Голод заставляет вечно жаждать человеческой крови. Без нее нам не выжить. И возможно, ты правильно прогнал меня той ночью. Но клянусь — я буду бороться со своим желанием. Это самое большее, что я могу обещать. И если этого недостаточно, что ж… — я снова пожала плечами. — Мы будем разбираться с этим после того, как спасем остальных.

Зик не ответил. Похоже, он глубоко задумался, поэтому я, ничего не говоря, вышла из дома — избавляться от кровавых бинтов.

Быстро зарыв их во дворе, я посмотрела на дорогу. На другом конце шоссе ждал Старый Чикаго, а вместе с ним — целая армия мародеров и таинственный король-вампир. Повелитель вампирского города. В этом была определенная ирония — в конце концов я вернулась к тому, от чего так старалась сбежать. Небо на востоке светлело. Войдя в дом, я увидела, что Зик так и сидит за столом с раскрытым рюкзаком и жует сушки, которые я нашла в городе. Он поднял на меня глаза, но от еды не оторвался — инстинкт, знакомый мне по жизни на Периферии. Что бы ни случилось, как бы хреново или неловко тебе ни было — ешь, пока можешь. Тебе не дано знать, когда ты сможешь поесть снова