Шокирующие странствия 3: хэллоуинская антология сплаттерпанка и экстремального хоррора - Чисто Хили

Я погружена в свои мысли. Мне не нужно обращать внимание на то, куда я иду, потому что я не капитан своей лодки из плоти и крови. Но мое внимание привлекает звук молитвы.

Мы стоим перед церковью Святого Павла. Почти все в округе посещают эту церковь. Пастору, парню по имени Чарли, за сорок, и все женщины считают его привлекательным парнем. Для своего возраста он ничего, но мне не нравятся парни. Он стоит на коленях на церковных ступенях и молится.

Боб подбегает к нему на четвереньках, как испуганный кот, затем встает и кладет руку на затылок коленопреклоненного мужчины. Скелет хватает Чарли за спутанные каштановые волосы и дергает его голову вверх, ревя ему в лицо, откидывая волосы назад.

Тыквы открывают рты и вторят ему.

Боб дергает рукой и отрывает голову Чарли. Кровавый гейзер бьет из зияющего обрубка шеи, покрывая туловище Чарли малиновым сиропом, когда тыквы обрушиваются на него. Когда пираньеподобное безумие заканчивается, тыквы-членогрызы бросают скелет проповедника и разбредаются на поиски других людей. Боб продолжает свой путь к торговому центру, а я следую за ним по пятам, как беспомощный щенок.

Мое внимание привлекают серебряный крестик и маленькая фляжка. Я пытаюсь пошевелить пальцами, и это срабатывает. Я жду, что демоны-сиськи скажут что-нибудь, чтобы остановить меня, но ничего не происходит.

Отступая в сторону, я осознаю, что контролирую свое тело, по крайней мере, на мгновение. Я быстро наклоняюсь, хватаю крест и фляжку и засовываю их за пояс.

Я испытываю удачу, пытаясь оторваться от них, но меня останавливают на полпути.

- Куда, по-твоему, ты идешь? - Марлоу встает на дыбы и пристально смотрит мне в глаза.

- Нам нужно заставить Боба держать тебя за руку? - спрашивает Марлик.

В этот момент Боб останавливается, поворачивает голову направо, поднимает окровавленную руку и машет, показывая, что он слушает.

Я проглатываю камень, который волшебным образом вырастает у меня в горле.

- Нет, пожалуйста, не надо.

- Нам нужно поторопиться. Мы исчерпали свою магию быстрее, чем ожидали, - шепчет правая крошка левой.

- Веди себя тихо и береги силы. Пусть наше создание присматривает за ней. Мы не должны тратить наши силы впустую, когда в этом нет необходимости. Он более чем способный.

Они такие высокомерные. Им даже все равно, слышу ли я их. Конечно, как я могу не слышать, когда они у меня на груди?

Мы продолжаем наше обреченное шествие к переполненному торговому центру. Я слышу, как играет музыка, и вижу огни. На парковке стоят жутковато разукрашенные автомобили с открытыми багажниками. Сладостей здесь в изобилии, как и людей.

У меня снова перехватывает горло, когда я смотрю на толпу улыбающихся лиц. Грузовики с едой припаркованы напротив машин, торгующих угощениями.

Боб запрыгивает на крышу джипа и поднимает руку, указывая на толпу. Десятки тыкв оживают в толпе и присоединяются к тем, кто уже следует за ним. Вместе они поднимаются, наполняя небо оранжевым светом. Когда рука Боба опускается в режущем движении, тыквы-членогрызы бросаются на ничего не подозревающих людей внизу.

Оранжевое цунами зубов и смерти обрушивается на толпу. Части тел вращаются и переворачиваются в воздухе, когда конечности отрубаются, пережевываются и разрываются на куски. Тыквы собираются в группы и отрывают людей от земли, поднимая их высоко в небо, а затем бросают.

Один человек приземляется на ноги, и его колени и лодыжки ломаются. Кости хрустят, и зазубренные осколки торчат под странными углами из его икр. Он падает навзничь, и его затаптывает толпа людей, ищущих укрытия.

Мужчина в костюме шеф-повара размахивает мясницким ножом, пытаясь разрезать оранжевую массу тыкв. Он уничтожает три тыквы, прежде чем они отрывают ему руки и лакомятся его маринадом. Когда его нож со звоном падает на землю, звук заглушается его предсмертными криками.

Я замечаю, как Боб поднимает над головой бьющуюся женщину и швыряет ее в группу перепуганных подростков. Они валятся на землю, и тыквы набрасываются на них, как стервятники.

Я никогда не была религиозна, но я смотрю много фильмов ужасов и немного знаю о так называемой одержимости. Я не экзорцист, но все, что вам нужно, - это вера. Я достаю крест из-за пояса, когда Марлоу начинает что-то говорить.

Я засовываю крестик в рот соска, и он шипит. Марлоу кричит, когда его губы обугливаются, а правый глаз выскакивает из орбит. Желтовато-молочная жидкость стекает по моей груди из поврежденного зрачка.

- Что ты с ним сделала, сука? - кричит другой демон.

Моя грудь пузырится, как горячий воск, но демоны отвлекаются, когда я бросаюсь за упавшим поварским ножом. Боль невыносима, но я знаю, что это ничто по сравнению с тем, что я собираюсь сделать.

С ножом в руке я разрезаю свою изуродованную грудь. Боль невыносима, но я стискиваю зубы и терплю ее. Что бы со мной ни случилось, я не позволю разрушить еще один город. Этому злу не будет позволено выйти на свободу! Я вгрызаюсь в свою грудь, как в ветчину, стараясь не смотреть на нее, когда отрываю и бросаю на землю.

Марлик в ярости, но его крики сливаются с криками людей.

Достав фляжку, я читаю выгравированные на ней слова:

- Святая вода!

Я открываю ее и выливаю содержимое на свою вторую демоническую грудь, молясь, пока моя оставшаяся грудь шипит и плавится, как у злой ведьмы.

- Небесный Отец, пожалуйста, прости меня за то, что я открыла дверь внутрь себя и позволила этим демоническим силам взять верх. Помоги обличить демонов во имя твое. Спаси нас. Пожалуйста!

Кричит Боб. Этот звук лишает меня мужества, но я не останавливаюсь. Я не сильна в молитве и не знаю, верю я или нет, даже если доказательство находится прямо у меня перед глазами. Демоны реальны, а значит, и ангелы тоже. А если ангелы реальны, то и Бог определенно существует. Благодаря сегодняшнему дню у меня есть вера.

Что-то овладевает мной, и это прогоняет остатки зла внутри меня.

Я продолжаю молиться, продолжаю молить о помощи.

Боб перестает двигаться и оседает на землю. Парящие тыквы перестают атаковать и тоже с громким шлепком падают на асфальт.

Хаос свирепствует, но среди этого хаоса есть выжившие. Люди начинают помогать друг другу. Некоторые оплакивают своих близких, которые были убиты, в то время как у других на лицах застыло потрясенное выражение. Те, кому