Темная жатва - Норман Партридж

Представьте, если хотите: С одной стороны игры - компания хулиганов-подростков на ржавом "Крайслере". На другой стороне - исполняет соло нечто, рожденное на кукурузном поле, реквием по неуклюжему потомству черной и окровавленной земли. Потому что у Зубастого Джека своя игра. В нее играют с вилами, выкидными ножами и страхом, и первая схватка этой игры, должна произойти на тихой, пустой двухполосной дороге, которая идет из города. Для этого существа, в пугающей маске, нет никакой разницы, сладость или гадость. Он приходит с карманами, полными конфет, и несет нож, который прорезает дыры во тьме, а его путь пролегает через эту одинокую проселочную дорогу к старой кирпичной церкви, которая ждет его в центре городской площади... здесь, в "Сумеречной зоне"

Ну да. Так это должно звучать, если тебе нужен тизер. Подожди около тридцати минут и выдадим тебе полную версию. И шоу начнется прямо с этого момента.

Зубастый Джек замечает фары "Kрайслера" где-то за милю, но продолжает двигаться. Он приближается к обочине дороги и пригибается в зарослях кукурузы, которые тут же окружают его подобно ладони скелета. Он ожидает там со своим тесаком, который овивают лианы, он ждет, пока огни от фар станут больше... обдумывая... планируя... и его мысли не так уж и отличаются от мыслей мальчишек за рулем "Kрайслера", потому что у Зубастого Джека своя игра и начал он ее с картами на руках, которые были розданы не в его пользу.

Ага. Если и есть какая-то вещь, в которой уверен Джек, то это именно в этом. Но другого пути прожить эту ночь у него просто нет. Он уже пересек стартовую линию и сейчас некуда двигаться, кроме как к финишу, хоть он и не может даже представить, как он до него доберется. По всей видимости, это невозможно. Как он доберется с этого места до города, а как он планирует пробежать через банду парней, которые готовы разрезать его как траву, а как он планирует достигнуть финишной линии у церкви на центральной городской площади до того, как колокол пробьет полночь... что ж, это должна быть самая долгая попытка и всех долгих попыток.

Так никогда не бывает.

Все в городе знают, что так этого сделать нельзя.

Но Зубастый Джек обязан сделать все таким образом.

Если хочет победить.

Так что Джек прикидывает, как он все разыграет. Не в долгую, но шаг за шагом. Он уже слышит звук двигателя "Kрайслера", также, как и прохладный октябрьский бриз, который следует за машиной, пока она на скорости несется через увядшую кукурузу в четверти мили от него.

Он засасывает воздух через свои стреловидные ноздри и приготавливается. Машина приближается быстро. Забудьте о милях... Мы тут имеем в виду уже ярды... И Зубастый Джек уже начал двигаться. Он освобождается от кулака стеблей, перехватывая покрепче тесак в руке... бежит через канаву и вверх по склону... обросшие корнями ноги скребутся об асфальт, как только он выходит на дорогу и пересекает разделительную линию.

Голова Зубастого Джекa отражает свет, по мере приближения "Kрайслера". Он старается разглядеть лицо водителя за лобовым стеклом, но стекло черно как ночь. Джек не может разглядеть никого за ним.

Его вырезанные глаза блестят во тьме.

Мертвенно бледные огни фар не блестят вовсе.

* * *

Митч резко выворачивает руль в сторону обочины, минуя здоровенную куклу, которая тащиться по дороге. Даже не смотря на то, что "Kрайслер" заносит в канаву, он проклинает свои инстинкты за то, что они заставили его свернуть с дороги, секундной позже он понимает, что у куклы была оранжевая голова, и если бы он разнес ту голову, то все вызовы этой ночи прекратились бы.

У него нет не единой идеи, что нужно делать. Этот изнуряющий голод, который разъедает его изнутри, замедлил его реакцию, но это не плохо. Так что, он нажимает на тормоза, потому что ненавидит нерешительность. Колеса замыкаются, машина продолжает вращаться, но ее не заносит слишком далеко. Когда доходит до полной остановки, задние колеса все еще на окраине дороги, лишь слегка в канаве. Фары по-прежнему направлены на асфальт, только теперь они направлены в сторону города.

Насколько понимает Митч, между передним бампером "Kрайслера" и главной улицей нет ни черта.

Фары не освещают ничего, кроме дороги.

В поле зрения нет никакого ходячего кошмара.

- Куда он делся? – спрашивает Чарли.

- Наверняка где-то в полях, - говорит Бад.

- А может мы его сбили, - говорит Чарли, - Может все закончилось. Может быть, все что нужно сделать, это найти куда его отбросило и затолкать его в сумку.

- Нет, - говорит Митч, - Нихрена мы не сбили. Ничего не закончилось.

Митч выходит из машины еще до того, как успевает это договорить. Он захлопывает дверцу со стороны водителя. Секундой позже, он открывает багажник. Бад и Чарли уже стоят рядом с ним, но он даже не смотрит в их сторону. Они знают, что от них требуется.

Митч протягивает Чарли большой фонарик.

Бад берет ржавые вилы.

Митч берет другие вилы.

* * *

Два луча от фар проходят через ночь как стеклянные трубки, но машина не двигается. Не сейчас. Со своего укрытия в мертвой кукурузе Зубастый Джек видит, как три парня направляются в его сторону. У одного вилы, он идет посреди дороги, в свете фар он выглядит так, как будто идет в горлышке бутылки. За его спиной тусклый свет пробивается на всю дорогу. В тусклом луче также двигаются еще два силуэта, они идут настолько близко, что выглядит так, как будто они сплавились в тень сиамского близнеца - в одной руке у которого вилы, в другой фонарик.

Зубастый Джек перехватывает тесак, он ждет, он прислушивается.

- Следы от шин "Kрайслера" начинаются отсюда, - говорит парень, который стоит на дороге, - Поищите, может здесь есть следы от ног, которые ведут в канаву.

Ботинки пробираются сквозь заросли сорняков. "Сиамский близнец" идет в сторону зарослей, направляясь к Зубастому Джеку.

- Пиздец, тут скользко.

Слышаться шлепанья по грязи, затем еще ругательства. Наконец под ногой гремит старая пивная банка, луч от фонарика тут же падает на землю, освещая путь, который проходит от дороги к зарослям выцветших стеблей кукурузы.

- Это не похоже ни на какие следы, какие я когда либо видел, - говорит один из близнецов, - Но я чертовски уверен, что что-то здесь определенно пробежало.