Гули - Эдвард Ли

вечера, чтобы сменить Хиггинса, - добавил Бард и с заметным усилием засунул большие пальцы рук за пояс. Он был известен своей щедростью, когда все шло по его плану, что случалось примерно так же часто, как Рождество. - Я отменяю твое отстранение. Прокурор штата. Служба безопасности может поцеловать меня в задницу, если им это не нравится. Пора тебе снова отправляться в путь.

- Спасибо, шеф.

Бард заковылял прочь, неуклюжий, как женщина, беременная тройней. После того, как эвакуатор на "Шевелле" Стоукса с грохотом отъехал, Хиггинс принялся пинать побелевшие огарки сигнальных ракет в обочину. Они шипели в лужах, как толстые сигары.

"Еще один день, еще один доллар".

Курт посмотрел через овраг на болото. Там семейство водяных крыс пряталось в зарослях сорняков. Жабы размером с мяч для софтбола криво скалились на него, а еще более крупные лягушки-быки угрожающе раздували глотки, словно предостерегая его. За ними, покрытый тиной лес казался непроходимым и тянулся бесконечно. И снова Курта захлестнула мысль, что он сошел с ума, оказавшись здесь, что опасность витает на многие мили вокруг.

"Черт бы побрал этот город, - подумал он. - Черт бы побрал эту работу, этот штат. Черт бы побрал все".

Он поздравил себя с научным ходом мысли. Если он действительно ошибался во всем этом, как, очевидно, и предполагал Бард, то его реакция была отличной отговоркой. Он сам загнал себя в угол доверчивостью и теперь был пойман в ловушку.

Позади него Хиггинс и Бард смеялись над какой-то шуткой, готовясь вернуться в участок. Звонкий смех Барда выражал облегчение, к нему вернулось нормальное настроение; Бард верил, что проблемы Тайлерсвилля закончились.

Но внутри у Курта все было прогорклым, кислым. Это было неприятное предчувствие. Это было гораздо более универсальным и примитивным, чем банальное шестое чувство, о котором заявляли большинство полицейских. Его душа чувствовала себя одинокой в эпицентре сокрушительной бури, ожидая худшего, которое еще не наступило.

ГЛАВА 29

"Я, должно быть, одолжил у ночи самый темный час..."

Эта фраза вызвала у него улыбку.

Освещенный светом, он казался причудливой фигурой за полуоткрытыми дверными жалюзи. Казалось, он чего-то ждет. В его голове раздавался очень отдаленный, но механический скрежет, напомнивший ему о системах азотной подпитки, которые можно найти в большинстве танковых башен "Дженерал Моторс". Какой странной вещью теперь наполнена его голова. Он мог представить, что такой же звук наполняет головы безумцев повсюду.

Он ждал своего укрытия, своего успокоителя. Темноту.

Теперь была видна только половина солнца, его угасающее огненно-красное сияние растекалось по горизонту. Над ним медленно, беззвучно воцарились тишина и умиротворение, когда небо отдало свое сияние. В наступающей ночи было что-то напоминающее, почти волнующее. Это вызвало шквал тихих баварских воспоминаний. В 03:00 - часовые марш-броски в темноте вдоль Канала Людвига. Во время разведки чешской границы соблюдалась радиомолчание. В ожидании стартовой вспышки на ночном стрельбище в Графенвере и того, как выглядит мир через пассивный прицел и прицельную сетку. Однажды он сел за руль "Спида", чтобы не спать всю ночь и наблюдать, как луна скользит по очертаниям военных иглу на Площади Ноября, на складе боеприпасов бригады. Эти воспоминания доставляли ему большое удовольствие.

"Звезд еще нет", - подумал он и улыбнулся, глядя на заходящее солнце.

Он закрыл жалюзи и отошел в сторону.

Чуть раньше он разложил все на кровати - странную схему предметов, единственной целью которых было покончить с жизнью. Каждая из трех тридцатизарядных обойм для М16 была специально снаряжена двадцатью восемью патронами, чтобы уменьшить статистическую вероятность осечки. Не нужно было бы подкладывать один магазин под другой; время, сэкономленное при таком способе быстрой перезарядки, не оправдывало недостатков. Эта особая уловка сделала заглушку перевернутого магазина незащищенной от грязи и возможных повреждений, упростила досылку обоймы назад и позволила забыть о том, что обойма пуста, а также изменила баланс оружия за счет общего увеличения веса. Он не делал этого в бою и не станет делать сейчас. Обоймы должны были храниться в обычном трехместном магазине, который он носил на левом боку.

Джинсы и джинсовая куртка победили камуфляж - миллион уличных воров не могли ошибиться; джинсовая ткань оказалась очень функциональной в качестве камуфляжа, не бросаясь в глаза. Он специально купил джинсовую куртку большого размера, чтобы носить ее поверх защитного жилета "Бристоль". В ботинках было слишком шумно, поэтому они надевали черные легкие кроссовки, "специальные для уголовных преступлений", как любила говорить полиция, и не без оснований. Ни ключей, ни монет, ни бумажника. Спички в водонепроницаемом футляре в правом верхнем кармане куртки, набор отмычек и карманный фонарик в левом верхнем кармане. Коричневые трикотажные перчатки и темно-синяя лыжная маска без горловины для защиты дыхания на случай понижения температуры. Стандартный полевой фонарик с дополнительной навинчивающейся красной линзой, которая помогает ему сохранять ночное зрение. Он выбрал средство от собак марки "СТОП!" поскольку его активный ингредиент, капсаицин, экстракт красного перца, хорошо действует как на людей, так и на животных, в отличие от более популярного средства защиты в виде баллончика. Канистра была выкрашена в черный цвет, как и пряжка его гарнизонного ремня и медные пуговицы на джинсовой куртке.

Теперь он извлек боевой нож "Гербер" MK I из модифицированных ножен, довольный тем, что купил его, а не более модный нож. "Гербер" был менее подвержен поломкам на кончике и рукояти, обладал более прочным лезвием, улучшенным дизайном и, по сути, лучшей сбалансированностью, что обеспечивало повышенную тяговую способность. Алюминиевая рукоятка с пескоструйной обработкой казалась ему непривычной, но в то же время приятной. Кроме того, дополнительным преимуществом была выступающая рукоять на конце (известная любителям оружейного магазина как "крушащая черепа"), которая служила отличной палкой для дзюдо, воздействующей на жизненно важные нервные центры. Он вешал нож вверх ногами на левую сторону груди в быстроразъемных ножнах, прикрепленных шнуром к куртке.

Гранаты и полевой набор он складывал в сумку.

В течение тридцати минут его снаряжение было надето, проверено и перепроверено. В животе у него заурчало, напоминая, что он сегодня ничего не ел. Только дураков расстреливают на сытый желудок. Перитонит - это адская штука.

Время шло. Ему стало не по себе от знакомой неподвижности. Он снова подошел к двери, распахнул жалюзи и внимательно выглянул наружу.

Солнце опустилось еще ниже. Еще час, и стемнеет.

За дверью его ждало нечто большее, чем Уиллард и его ночные кошмары. Его прошлое тоже ждало, как обманутая смерть, ждало не менее напряженно, чем сам Сандерс ждал этого дня.

И он