Дневник артиллерийского офицера - Борис Геннадьевич Цеханович

Мы ещё посидели, выпили по бутылочке пива и я ушёл на ЦБУ, куда через полчаса пришли спецназовцы – им нужен был корректировщик, вечером идут за Октябрьское. Вот Кравченко пусть и идёт – пусть развеется немного.

К обеду в полк прибыла группа снайперов из двадцати человек – москвичи. Хорошо укомплектованы во всё новенькое. У каждого помимо снайперской винтовки автоматические пистолеты Стечкина. Будут работать на нашем направление. Старшими у них два полковника. С одним из них сразу же познакомился и сошёлся. Геннадий Петрович – нормальный мужик, со вторым тоже познакомился, но тот сам себе на уме. На контакт не особо шёл.

* * *

Начинался новый день, 17 декабря, обычный день штабного офицера, правда офицера, который постоянно стремился на передовую, но командир полка его туда не отпускал. Когда вставал вопрос о размещение КНП командира полка и спрашивали моего мнения, то я его выбирал чуть ли не в передней линии, за что всегда выслушивал ворчливое раздражение полковника Никитина: – Товарищ подполковник, командно-наблюдательный пункт командира полка размещается, согласно устава, в трёх-четырёх километрах от переднего края. А вы, куда вечно меня тянете?

Но я всегда хотел всё видеть своими глазами и принимать в этом непосредственное участие: как про таких говорят – «пионерская зорька в жопе играет». Вот и сегодня ничего не предвещало для меня, что этот день запомнится на всю оставшуюся жизнь и буду ещё гордиться тем, что сумел поднять в атаку солдат и атаковать высоту. Не знал я также, что 7 января буду последним офицером, который вырвется живым из захваченного боевиками Аргуна. А 17 января, ворвавшись на завод в Старопромысловском районе, будем отрезаны от своих. Убитый генерал Малофеев, лежит в шести метрах от меня, у стены. Рядом с ним, отрезанный сильнейшим огнём и лихорадочно шепча в радиостанцию слова прощания, командир взвода ВВ. У моих ног, умирает смертельно раненый Сашка Шараборин. А я, держа в левой руке гранату Ф-1 без кольца, спокойно смотрю на приближающихся боевиков, готовясь взорвать себя, умирающего Шароборина и сколько получится духов. Но этого пока не знал и сидел на совещание, слушая решение зам. командира полка (сам Никитин находился в Моздоке) о блокировании Октябрьского со всех сторон и о развёртывание подразделений первого батальона в сторону населённого пункта Андреевская Долина. Третий батальон решили ставить по окраине Кирово. После совещания подозвал к себе Семёнова, чтобы обсудить с ним все вопросы по предстоящим действиям пехоты, но с огорчением вынужден был констатировать, что командир дивизиона был сильно пьян. Чёрт побери, пока едем на КНП полка, может быть и протрезвеет? Но когда мы прибыли на КНП, я ещё больше расстроился: Семёнов мирно спал на верху КШМки командира второй батарее.

– Алексей, – подозвал я к себе комбата, – во время боя, давай бери на себя управление дивизионом. Смотри, только поаккуратней там….

– Борис Геннадьевич, – меня подозвал к себе подполковник Тимохин, около которого стоял генерал Малофеев. Он с несколькими офицерами накануне прибыл к нам в полк, чтобы возглавить и руководить действиями нескольких полков, в том числе и нашим, – я поехал в первый батальон, а ты тут разберись, откуда духи четыре мины по батальону положили перед нашим приездом.

Заместитель командира с генералом укатили, уехал и капитан Лимонов, со спящим на броне Семёновым. Я остался на КНП один с двумя моими солдатами: Евдокимовым и Поповым. День разошёлся во всю, туман исчез, лишь внизу, над жилым сектором Кирово, он стлался сизым, полупрозрачным дымком. Солнце светило неярким светом, смягчая сумрак теней и навеивало спокойное настроение. Мы развернули приборы, я вошёл в связь со вторым дивизионом, услышав о его готовности об открытие огня по первой моей команде. Прильнув к окулярам оптического прибора, стал осматривать пустынные улицы Кирово, но ничего интересного не увидел. Из населённого пункта, из разных мест доносились звуки перестрелки и было непонятно с кем боевики там могли перестреливаться и вообще куда они стреляют. Навёл прибор на мукомольный комбинат, но и там не было видно движения, не было его и на территории ТЭЦ. Хотя понимал, что сотни глаз боевиков в этот же самый момент также напряжённо обшаривают склон холмов, где мы находились и нагло, особо не скрываясь от них, передвигались. Огонь они не открывали, понимая, что сразу же получат многократно сильнейший отпор.

Откинувшись от прибора, потёр пальцами уставшие глаза и с интересом стал наблюдать за сапёрами, скопившимися недалеко от нашего наблюдательного пункта. Казалось, что здесь собралась вся рота: человек тридцать солдат толпилось вокруг экскаватора, на базе КРАЗа. В пяти метрах от него стояла и тарахтела ПЗМка на базе «Кировца», которую мы называли «звиздатая землеройная машина», а вскоре подъехала, сверкая отполированными траками и гордо неся над собой высоко поднятую лопату ИМР (Инженерная Машина Разграждения). С неё соскочил начальник инженерно-сапёрной службы полка майор Яблоков и вокруг него на пять минут сгрудились солдаты, наверняка получая последние инструкции. Потом они дружно рассыпались и полезли на технику: экскаватор с ПЗМкой двинулись вперёд и остановились в двухстах метрах дальше прежнего места, а Андрей Яблоков направился в мою сторону.

– Борис Геннадьевич, как тут «обстакановка»? – Андрей протянул руку и Попов дал ему фляжку с водой.

– Да, нормально, но чувствую что духи где-то недалеко. А ты то, что сам тут делаешь?

Яблоков шумно выдохнул воздух, после нескольких крупных глотков: – Командир хочет, чтобы я оборудовал ещё одно КНП полка. Вот сейчас и пройду немного влево и посмотрю там место.

– Ты чего? Ты куда хочешь пройти?

– Да вон к той высоте и посмотреть там место, – Андрей беззаботно махнул рукой в сторону высоты, вокруг которой мы крутились десять дней тому назад.

– Андрей, не ходи туда…. Что-то мне не нравиться твоё решение.

– Да ну…, ерунда. Никого там нет, я позавчера туда выскакивал за брёвнами для этого пункта, – для убедительности Яблоков стукнул кулаком по небольшим брёвнышкам, которыми аккуратно были обшиты стенки окопа.

Понимая, что мне его не остановить, я предложил ему следующее: – Хорошо, давай сделаем тогда так. Ты сейчас устанавливаешь на своей радиостанции мою частоту. Если что-то случится, выходишь сразу на связь, а я тебя прикрою артиллерией.

На том и порешили: Андрей ушёл к ИМРке, на которой в живописных позах восседали восемь сапёров, и через две минуты вошёл со мной в связь. Тяжёлая сапёрная машина двинулась вперёд, на две минуты остановилась