Дневник артиллерийского офицера - Борис Геннадьевич Цеханович

Через час, выпив с Шадурой и Щипковым, привезённую Пиратовым, водку я сидел на ЦБУ и принимал поздравления от товарищей, но приехавший из третьей миномётной батареи Чистяков рассказал, что Беляев уверен на сто процентов, что это он ранил Бараева и убил его помощника. Всем рассказывает, что он своими глазами видел, как мина воткнулась тому в спину. В принципе, мне было наплевать, кто его убил, главное что это сделала моя артиллерия.

После обеда меня пригласил к себе в палатку начальник клуба, посмотреть отснятый материал, а тут заваливает подполковник Быстров и начинает рассказывать про Беляева, который ранил Бараева и убил его помощника. Мы переглянулись с Сергеем и рассмеялись, так как просмотрели уже плёнку и оба видели, что это снаряды дивизиона упали в тот момент во двор школы, а мины разорвались далеко в стороне.

Настроение было праздничное, поэтому вечером я немного расслабился и неплохо посидел со своими офицерами.

* * *

Утром, мы дружненько выехали на зачистку Алхан-Калы. Я остался на полковом КНП, оборудованном ночью сапёрами, в пятистах метрах от окраины селения. А Чистяков и Гутник убыли к ВВэшникам, зачищающие Алхан-Калу в качестве корректировщиков на случай оказание боевиками сопротивления. Если всё будет нормально, то главная задача для них – во время зачистки добыть солёных помидор, без которых я с ума схожу, и других продуктов. Подразделения внутренних войск заканчивали выдвижения на исходные рубежи, затягивая петлю вокруг этого «змеиного гнезда», а на КНП царила деловая обстановка: где каждый офицер занимался своим делом. В этот-то момент и появился в окопе подполковник Звягинцев.

– Доброе утро, товарищи офицеры, – послышался бодрый голос. Обернувшись, я увидел розовощёкого, внушительного вида подполковника. Офицеры, старожилы 276 полка, с радостными возгласами обступили прибывшего. Первым его обнял командир полка, а потом в своих объятиях стали тискать Звягинцева и другие, знакомые с ним офицеры.

– Александр Викторович, а тебя-то каким ветром занесло сюда? Ты ведь в академии учишься. – Задал вопрос командир полка.

– Вот этим ветром и занесён. – Офицер встал по стойке «Смирно» и, приложив руку к головному убору, доложил, – Товарищ полковник, подполковник Звягинцев откомандирован на месячную стажировку в распоряжение командира 276 полка.

Подполковник опустил руку и уже нормальным тоном продолжил: – Нас несколько человек отправили на стажировку в Чечню. В штабе группировки, при распределение, попросился в свой полк и вот я тут.

Первые минуты встречи бывшего однополчанина прошли и Звягинцев обошёл и поздоровался с остальными офицерами, с которыми он не был знаком. Поздоровался он и со мной: остро глянули друг другу в глаза и, обменявшись парой ничего не значащих слов, разошлись.

Звягинцева я тоже знал по службе в 276 полку в должности командира первого батальона. Служил я тогда в 324 полку и частенько, когда по делам службы проходил мимо казармы батальона, видел его там. Не знаю почему, но у меня к нему была лёгкая антипатия и он может быть тоже питал ко мне такие же чувства. И сейчас, обмениваясь рукопожатием, мы испытали настороженность в отношение к друг к другу.

– Товарищ полковник, разрешите сразу же и представиться, – Никитин благосклонно махнул рукой, а Звягинцев, повернувшись ко входу на КНП, крикнул, – боец, давай…, заноси….

Послышался шум и из-за маскировочной сети, закрывающей вход, показался солдат с большой картонной коробкой в руках.

– Сюда ставь. Спасибо, – солдат поставил коробку на стол и испарился, а Звягинцев начал вытаскивать и нарезать закуску, при виде которой у всех «потекли слюнки». И было отчего: сало нашпигованное дольками чеснока и щедро вываленное в красном перце, колбаса, большие куски варёного мяса. Даже в холодном виде они распространяли крепкий мясной аромат, пять бутылок пива и литровая бутылка московской, Кристалловской водки.

– Сало, водку и колбасу с самой Москвы вёз, а мясо, как только вчера узнал что распределён в полк, так сразу всех тыловиков в штабе группировки на уши поднял – они мне вчера и забацали.

Офицеров на КНП было много, но каждому досталось хоть и понемногу водки и бутербродов с московскими гостинцами, а через пятнадцать минут подразделения внутренних войск вошли в селение и на КНП опять воцарила деловая обстановка…

Зачистка прошла удачно. Боевиков не нашли, но мои офицеры привезли оттуда 25 банок с помидорами, а ВВэшники в подарок командиру пригнали синие «Жигули», я так на нём и въехал за своим ПРП в лагерь. На этих Жигулях и уехал и во второй дивизион в баню, где и остался на ночь на день рождение зампотеха дивизиона Олега Башкирцева. Перед застольем у меня состоялся откровенный разговор с Чикиным, который во многом расставил многие точки над «I» в наших с ним отношениях. Причём, в положительную сторону.

Вернувшись в лагерь утром, я узнал о неприятном происшествие в артиллерии: вчера вечером при непонятных обстоятельствах был избит неизвестными солдатами зам по воспитательной работе первой миномётной батарее старший лейтенант Гермаш. Причём, избит зверски: в медицинском заключение было написано – тупая травма живота, множественное внутренние кровотечения, разрыв головки поджелудочной железы, забрюшная гематома и в таком тяжёлом состоянии офицер был эвакуирован в госпиталь. Много мутного и непонятного было вокруг этого происшествия: по одним свидетельствам сам офицер был пьян и предъявлял необоснованные требования к солдатам. Но это было сомнительно: замполит был невысокого роста, скромным и порядочным. Отзывы о нём были тоже только положительные. По другим, наоброт его избили пьяные солдаты….

Из глубокого задумья меня вывел голос Семёнова, который хмуро стоял рядом с моим столом: – Борис Геннадьевич, пойдёмте выйдем – я хочу кое о чём вам доложить.

Окинул Константина Ивановича внимательным взглядом и остался недоволен его внешним видом: был он с хорошего будунища и не старался этого скрыть. Весь какой-то истерзанный, встрёпанный, но я преодолел в себе желание сделать ему замечание, так как впереди предстоял ещё тяжёлый разговор по поводу его отсутствия во время боя несколько дней тому назад.

Мы вышли из палатки и остановились посередине дороги, Семёнов молча топтался около меня, всё не решаясь начать разговор, а когда я потерял терпения, начал говорить.

– Борис Геннадьевич, тут такое дело…., короче я знаю, кто избил старшего лейтенанта Гермаш и кто за этим стоит и хочу вам это сказать, чтобы вы доложили командиру полка.

Семёнов опять надолго замолчал, подыскивая слова, и мне пришлось его подтолкнуть: – Ну…, Константин Иванович, продолжай…

Командир дивизиона собрался с духом и заявил: – Старшего лейтенанта