Дневник артиллерийского офицера - Борис Геннадьевич Цеханович

налёта с интервалом в тридцать минут, а позиции боевиков обрабатывал в течение полутора часов. Подразделения первого батальона пошли вперёд и без противодействия боевиков вышли на свои рубежи, где и стали окапываться. Больше всего мы опасались действия миномётов боевиков, они ночью положили по расположению первого батальона четыре 120мм мины, но обошлось. Подразделения третьего батальона тоже немного двинулись вперёд, но далеко не пошли. Все основные боевые действия у нас были запланированы на завтра. Третий батальон доложил о наблюдаемых передвижений боевиков и мы немного туда постреляли. Вернулись в лагерь до обеда и с удовольствием, впервые за три дня, поели горячего супа.

После совещания, в палатке остались первые лица полка и началось бурное обсуждение завтрашнего боя. Больше всех кипятился Алексей Шпанагель, который высказал резкий упрёк в мой адрес и высказывал недоумение, почему я до сих пор не использовал снаряды с убойными элементами. С большой неохотой пришлось ему пообещать, что завтра обязательно их использую на полную катушку, хотя опыта их применения ни у кого из артиллеристов не было. После совещания меня отвёл в сторону Сашка Ефименко, как он сказал – на пару слов.

– Борис Геннадьевич, не правы мы разведчики по отношению к артиллеристам. Вчерашний бой показал, что каждый должен заниматься своим делом: артиллерист корректировать огонь, а командир подразделения руководить боем. У меня вчера просто времени не было чтобы корректировать огонь артиллерии: мне бы взвод свой вытащить из ловушки. Да и, честно говоря, ещё не известно, как бы я его скорректировал. Так что давайте дружить. – Я был приятно удивлён признанием командира роты и мы крепко пожали друг-другу руки.

Уже поздно вечером, почитал правила стрельбы снарядами с убойными элементами. Оказывается, достаточно просто: пристреливаешь цель обычным осколочно-фугасным снарядом, а потом назначаешь на этой дальности значение трубки взрывателя для снаряда 3Ш1 и стреляешь. Снаряд на подлёте к цели подрывается и сотни убойных элементов выкашивают всё живое на земле. Очень эффективный боеприпас.

* * *

Утром я рано выехал на огневые позиции дивизионов. В течение 20 минут обговорил с начальниками штабов порядок обстрела целей и особенности стрельбы снарядами 3Ш1 с убойными элементами. Обговорив все вопросы, выскочил на ПРП к перекрёстку дорог, чтобы дождаться командира полка. Ещё когда я ехал в дивизионы, то обратил внимание на перевёрнутый КАМАЗ с роты материального обеспечения. Рядом с ним горел неяркий костерок, около которого грелись два чумазых солдата. Подъехав к перекрёстку, соскочил с ПРП и подошёл к бойцам.

– Здорово орлы, – весело поздоровался с солдатами и присел к костерку.

– Доброе утро, товарищ подполковник, – солдаты пододвинулись, хотя места хватало.

– Чего это вы кувыркнулись? – Я кивнул на перевёрнутый КАМАЗ.

– Да, пехота чёртова, понарыла капониров. Ночью воду везли танкистам вот и свалились в пехотную яму, – водитель с досадой дёрнул плечом, а его напарник невольно оглянулся на машину. – Помогли бы, товарищ подполковник?

Вдали послышался гул машин и из лощины показалась колонна командира полка, а я поднялся от костра: – Неее…, боец, моя ПРП легковата будет, чтобы поставить твою машину на колёса.

Я заскочил на свою машину, а подъехавший на КШМке командир полка остановился, отдал приказание и один из танков сопровождения легко двинулся к перевёрнутому КАМАЗу. Командир махнул мне рукой и я въехал в колонну. Быстро доехали до мусульманского кладбища, свернули влево, ещё один километр пути и остановились у отрытого за ночь сапёрами командного пункта. Окоп был как всегда просторный и удобный. Споро загнали ПРП в капонир и мои связисты через минуту доложили об установлении связи с дивизионами. А через десять минут доложили и остальные о готовности к работе. Пришёл доклад и с третьего батальона. Все замерли в ожидании.

– Товарищ полковник, вертолёты на подходе, – доложил авианаводчик, оторвавшись от наушников.

– Хорошо, – командир бросил взгляд на карту, – заворачивай их на зелёнку под Кирово и на промышленную зону там же.

Авианаводчик снова прильнул к радиостанции и быстро забормотал в микрофон, а из-за гряды холмов, низко над землёй, хищно выскочила пара раскрашенных камуфляжем боевых вертолётов. Низко промчавшись над нами и обдав нас горячим воздухом, они ушли влево, сверкнув остеклением кабины и сделав круг, ринулись в сторону позиций боевиков.

Вертолётчики попались не робкого десятка, почти на бреющем полёте они начали утюжить указанные им цели. Раз за разом с их консолей срывались штук по десять неуправляемых ракет, которыми они прочёсывали зелёнку и промышленную зону.

– Товарищ полковник, вертолётчики докладывают об отходе боевиков с занимаемых позиций. – Прокричал со своего места авианаводчик.

– Отлично, Борис Геннадьевич, как только вертолёты отработают, так сразу же своей артиллерией начинай бить, – отдал приказ командир.

Только вертолёты ушли из зоны обстрела, как я дал команду дивизионам. Первый дивизион снарядами с убойными элементами начал прочёсывать зелёнку на левом фланге вплоть до Кирово. Второй дивизион работал по площадям 200 на 200 метров: саму окраину Кирово, выход в город и другие участки вероятного расположения боевиков, тем самым, обеспечив спокойное выдвижение 8ой роты вплоть до железной дороги. В это время разведывательная рота, действующая справа от 8ой роты попала под интенсивный обстрел боевиков, в том числе и из миномётов. Чистяков и Гутник, работающие с развед. ротой мигом с ориентировавшись открыли огонь вторым дивизионом и быстро заставили замолчать миномёты боевиков. И хотя боевики нас ждали, но они были сломлены слаженной работой вертолётчиков и артиллеристов. Все рубежи были заняты без потерь с нашей стороны.

– Доложить о расходе боеприпасов, – передал распоряжение на огневые позиции и через минуту удивлённо воскликнул, – Ого, товарищ полковник, по боевикам вколотили 500 снарядов дивизионами и 200 мин. Прилично, мало им не показалось.

…. К 14 часам мы вернулись уже на новое место полкового командного пункта. Оно было расположено как раз на том месте, откуда мы 3 декабря руководили боем разведчиков. Местность была вся изрыта старыми окопами и капонирами ещё от первой войны. Жаркие наверно здесь были бои, потому что кругом виднелись остатки нашей разбитой техники, в основном БМП, а за кладбищем стояли остовы трёх сгоревших танков. Мой кунг, прицеп расположились очень удачно – в капонирах, и теперь не надо было залезать в них по лестнице. Был здесь рядом и капонир для ПРП. Сквозь редкую зелёнку, которая проходила через всё КП проглядывались дома окраины Алхан-Калы и недалёкое мусульманское кладбище. Хорошо была видна и зелёнка, по которой мы сегодня работали убойными элементами. Она тянулась огромным клином от окраины Грозного и по ней боевики могли достаточно близко подобраться к нашим позициям. С этого места