Дневник артиллерийского офицера - Борис Геннадьевич Цеханович

class="p1">– Константин Иванович, что вы мне скажете о самовольном изменении приказа начальника артиллерии и в сознательном введении в заблуждение командира полка об новых огневых позициях дивизиона.

Семёнов пошевелил своими мохнатыми бровями и, ничуть не смущаясь, завёл свою «военную песню».

– Товарищ подполковник, учитывая будущие действия рейдовых отрядов и то, что с новых позиций обстреливается большая половина Грозного мы с Чикиным решили….

– Товарищ подполковник, – оборвал я командира дивизиона, – я ж не спрашиваю за второй дивизион. Вы за своё решение отвечайте. А, Чикин, кстати, другую песню насчёт новых позиций пел. Я слушаю вас, продолжайте…

– Так вот я и говорю, что с новых позиций гораздо удобнее действовать, чем с тех которые вы нам указали….

– Да…, мы тут все дураки в штабе, а Семёнов и Чикин умные, – от входа послышался гневный голос командира полка, который уже некоторое время незаметно зашёл в палатку и прислушивался к нашей перепалке. Из-за спины Никитина выглядывали замы и майор Порпленко. Никитин с офицерами прошли вперёд и сели за столы.

– Порпленко, – командир полка повернулся к Андрею, – в полковом приказе обоим командирам дивизионов за самовольное изменение района огневых позиций объявить неполное служебное соответствие…

Семёнов и Чикин дружно попытались оспорить решение командира полка, но Никитин досадливо отмахнулся от них и вместе с начальником разведки полка и Тимохиным склонились над картой оперативного дежурного. За командиров дивизионов взялся подполковник Быстров и перепалка между артиллеристами и замом по воспитательной работы вскоре переросла в обыкновенную ругань и конфликт на повышенных тонах. Всё закончилось тем, что полковник Никитин выгнал обоих командиров дивизионов из палатки с предложением сначала проспаться, а потом вернуться и более аргументировано попытаться разрешить возникшую ситуацию. Чикин в сердцах бросил мне на стол рапорт на увольнение из армии и подполковники «оскорблённые» убрались из палатки, так и не поняв, за что их наказали.

Я сидел за своим столом, переживая создавшуюся неприятную ситуацию, и мысленно продолжал спор с командирами дивизионов, приводя всё новые и новые аргументы в пользу моей огневой позиции, и не сразу услышал, как меня окликнул командир полка.

– Борис Геннадьевич, да ладно, не переживай. Сейчас они проспятся и потом ещё раз их «отдрюкаешь». Иди лучше сюда.

– Да неприятно всё это, товарищ полковник. Пока спорили, я ещё и забыл отдать приказ о перемещении в первоначальный район огневых позиций….

– И не отдавай, – прервал меня командир, – тут новый приказ с группировки спустили. Смотри…

Через несколько минут, выслушав новый приказ командования, в душе у меня стало ещё более погано. Я выпрямился над картой и, упёршись в край стола руками, нервно заговорил:

– Это что получается? Полк получает новое направление, разворачиваясь в сторону Заводского района Грозного – посёлка Кирово и выходит, что сейчас район огневых позиций, на которых стоят дивизионы – идеальный. И Чикин, и Семёнов – герои и стратеги. И мы тут зря ругали и наказывали офицеров. Вот теперь то Семёнов задерёт нос, везде будет рассказывать как он, благодаря своему академическому образованию и природному уму, сумел принять в отличие от начальника артиллерии и командира полка правильное решение. Да…, – с сарказмом протянул я, а офицеры рассмеялись.

– А…, не переживай, Борис Геннадьевич. Готовься, завтра пойдём на рекогносцировку и будем перемещать полк. – На том и порешили.

Я вышел из палатки на улицу, щурясь от яркого солнца, и направился к своему взводу. Сухая песчаная земля, по которой было приятно идти, прогретый воздух и весёлая суетня взвода, который разобрал свой прицеп и теперь дружно его восстанавливал после переворачивания, окончательно исправило моё настроение.

* * *

Жутко устал, вернулись с рекогносцировки, которая превратилась в бой и у нас трое раненых. Напишу о нём завтра.

* * *

Вчера, в 8:30, колонной убыли в крайний взвод, (отм. 293.0) там уже нас ждали командиры 1го и 3го батальонов. Все были в хорошем настроение, чему способствовала прекрасная солнечная погода и на редкость чистый воздух давал отличную возможность разглядеть даже без бинокля мельчайшие детали открывшейся местности. Командир полка развернул свою карту и ещё раз напомнил задачи дня.

– Сегодня мы должны, во исполнение приказа командования, занять новые рубежи. Развед. рота с развед. взводом третьего батальона пройдя мимо мусульманского кладбища у Алхан-Калы, выходят к посёлку Кирово, там и закрепляются между Грозным и Алхан-Калой.

Первый батальон должен был провести разведку боем под населённым пунктом Октябрьское, что виднелось в трёх километрах от нас. Я отпросился у командира полка с развед. ротой сходить вперёд и Никитин, скрепя сердцем согласился, отпустить меня с разведчиками. Пока готовились и решали вопросы взаимодействия, первая рота развернулась в цепь и начала движение в сторону Октябрьского, но не доходя до окраины селения один километр, рота попала под интенсивный обстрел автоматов и пулемётов боевиков. В довершение всего, их ещё накрыли из миномётов. Пехота остановилась, залегла и стала отстреливаться. Ударила миномётная батарея Мустаева по выявленным огневым точкам противника и командир полка, к моей великой досаде, запретил мне идти с разведчиками.

Видя моё разочарование, Никитин успокоил: – Я тебя, потом как-нибудь отпущу, а пока рули своей артиллерией. А то, как я буду без тебя первый батальон из боя вытаскивать?

С завистью наблюдал, как разведчики рассаживались по своим БМП и двинулись вперёд. Выкинув клубы чёрного, солярного дыма двинулись за ними два танка, на одном из которых сидел подполковник Тимохин: где и я должен был тоже сидеть. Небольшая колонна благополучно миновала мусульманское кладбище, где в оптический прибор насчитал тринадцать пик над свежими могилами, и скрылась из виду.

Первая рота постепенно вышла из боя и через десять минут БМП роты остановились рядом с нашим импровизированным наблюдательным пунктом. Командир батальона, возбуждённый соскочил с головного машины и подбежал к командиру.

– Товарищ подполковник, потерь нет. В ходе движения столкнулся с организованной обороной противника на окраине населённого пункта Октябрьское. Во время боя выявлены огневые точки противника, по которым было нанесено огневое поражение миномётной батареей. Боевиков было до пятнадцати человек….

Капитану Шпанагелю не стоялось на месте, он сбился с тона официального доклада и теперь, возбуждённо блестя глазами, весело и заразительно смеясь, рассказывал уже о своих личных впечатлениях и эмоциях во время боя.

Посмеявшись вместе с нами и решив несколько вопросов, Шпанагель с первой ротой убыли, а мы немного расслабились, считая что и у разведчиков всё будет нормально.

…Все встрепенулись, услышав вдалеке ожесточённую стрельбу сотни автоматов, глухие и резкие выстрелы танков. В эфире прозвучал возбуждённый голос Тимохина: – «Танкер 65», «Танкер 65», наткнулись на позиции боевиков, ведём