Дюнкерк - М. П. Николаева

так мало и которое было так ценно. Выполнение первой задачи было, совершенно очевидно, связано с большим риском, но не было никаких причин, почему бы не принять все возможные предупредительные и подготовительные меры для того, чтобы обеспечить эвакуацию морем в случае провала южного плана».

Но британское руководство все еще колебалось. Утром 22 мая стало казаться, что положение английских экспедиционных сил не такое уж тяжелое, и они вполне могут прорваться около Арраса – немецкие танковые дивизии, наступавшие на Булонь и Кале, были остановлены. Поэтому, когда проект плана эвакуации был закончен, разрабатывавшему его полковнику Бриджмену сообщили, что пока еще он не требуется, а сам полковник был отозван в штаб.

Военное министерство заявило, что до пятницы 24 мая никакой эвакуации не будет и не планируется и что оно не намерено проводить эвакуацию «паническим» образом. Но, как уже говорилось в предыдущей главе, успех был временный, и в тот же день английской армии пришлось отступить. Во второй половине дня немецкие танковые силы снова ринулись вперед, и к утру 23 мая из окон кабинета Рамсея в Дувре можно было видеть вспышки на другом берегу Ла-Манша. Это были вспышки от разрывов снарядов 2-й танковой дивизии, наступающей на Булонь.

Разработанный Бриджменом план эвакуации рушился на глазах – он ведь составлялся с расчетом на Кале, Булонь и Дюнкерк, а чем дальше, тем яснее все понимали, что Кале и Булонь будут вот-вот потеряны. И для спасения десятков тысяч человек останется один Дюнкерк – самый маленький и неудобный из этих трех портов.

Так и случилось.

Что же именно произошло в Булони и Кале? Это важный вопрос, потому что именно там британский флот провел первые, пусть и небольшие эвакуации людей под огнем противника, а следовательно, там, в боевых условиях, стали видны все недостатки разработанных в штабе планов. Без этого потери в Дюнкерке через несколько дней были бы гораздо выше.

Итак, к полуночи 22 мая головной батальон 2-й немецкой танковой дивизии вышел к морю около устья Соммы. План Гудериана, в распоряжении которого были 1-я, 2-я и 10-я танковые дивизии, был довольно прост: 2-я танковая дивизия наступает на Булонь, 1-я дивизия – на Кале, а 10-я на Дюнкерк. Если бы этот план был осуществлен и Дюнкерк захвачен, англичанам пришлось бы плохо. Но немецкое командование после контрудара под Аррасом решило проявить осторожность и вывело 10-ю танковую дивизию в резерв.

21 мая пришел приказ продолжать наступление на север с задачей овладеть портами Ла-Манша. Я хотел направить 10-ю танковую дивизию через Эден, Сент-Омер на Дюнкерк, 1-ю танковую дивизию – на Кале и 2-ю танковую дивизию – на Булонь, но вынужден был изменить свой план, так как в 6 час. 22 мая получил приказ командования выделить 10-ю танковую дивизию в резерв танковой группы. Следовательно, в моем распоряжении для наступления 22 мая остались лишь 1-я и 2-я танковые дивизии. К сожалению, моя просьба в целях быстрого овладения портами Ла-Манша оставить мне все три дивизии не была удовлетворена. С тяжелым сердцем мне пришлось отказаться от немедленного наступления 10-й танковой дивизии на Дюнкерк, 1-я танковая дивизия вместе с прибывшим из Седана пехотным полком «Великая Германия» направлялась теперь через Саме, Девр на Кале, 2-я танковая дивизия наступала вдоль побережья на Булонь.

21 мая севернее нас произошло интересное событие: английские танки сделали попытку пробиться по направлению к Парижу. Под Аррасом они натолкнулись на еще не обстрелянную в то время дивизию СС «Мертвая голова» и вызвали панику в ее рядах. Пробиться они не пробились, но некоторым образом повлияли на настроения штаба танковой группы фон Клейста, который вдруг стал проявлять нервозность. На солдат это влияние не распространилось.

Г. Гудериан, «Воспоминания солдата».

Между тем англичане и французы тоже не знали, что делать, – одни начальники отдавали противоречивые приказы, другие выжидали, в какую сторону изменится обстановка. В портах царили бардак и непонимание происходящего, в то время как быстрое продвижение немецких танковых сил требовало решительных мер. Пусть вопрос об эвакуации армии еще не был решен и оставалась надежда на французское контрнаступление, но на побережье Ла-Манша кроме собственно армии были, по выражению Горта, «лишние рты», которые надо было срочно эвакуировать в Англию вне зависимости от того, что будет делать армия.

«Позади английских экспедиционных сил, располагавшихся в течение первых девяти месяцев войны вдоль франко-бельгийской границы, вырос огромный «хвост» из небоевых элементов, какой обычно тянется за всякой современной армией. Он был гораздо больше, чем требовалось для самих экспедиционных сил, ибо правительство рассматривало их лишь как ядро огромных вооруженных сил, которые будут развернуты после введения воинской повинности. Поэтому в тылу были сосредоточены административные и хозяйственные учреждения, склады, учебные и опытные части, предназначенные для приема пополнений из Англии, после того как широкая программа боевой подготовки, вступившая в действие в начале войны, начнет наконец приносить плоды. Многие из этих частей были укомплектованы нестроевыми, очень много было необученных и невооруженных людей. Те части, которые находились ближе к фронту, были привлечены для формирования сводных отрядов на линии каналов, а остальные только поглощали все уменьшающиеся запасы продовольствия и служили мишенью для немцев. Это и были «лишние рты», и при планировании операции «Динамо» надо было считаться с фактом их существования и обеспечить суда для их перевозки».

А ситуация все ухудшалась, в основном даже не из-за продвижения танковой армии, а из-за того, что масштаб немецких воздушных налетов быстро увеличивался, и море становилось таким же опасным, как и суша. Около Кале в результате налета авиации противника английский флот потерял эсминец «Уэссекс», а также была разрушена носовая часть польского эсминца «Бужа». За двое суток было уничтожено четыре эсминца и шесть выведено из строя.

Была и другая проблема, которую надо было срочно решать, – из-за минирования с воздуха устья Сены серьезно задержалось снабжение французских войск. Первоначально предполагалось отправить первое судно 20 мая, но конвой вышел только 24-го. Из 37 судов в конце концов прибыли в Дюнкерк только 13, причем 5 из них были уничтожены бомбами уже в самом порту. Поэтому было решено отказаться от использования грузовых судов и снабжать Дюнкерк при помощи мелких судов, бывших для авиации куда более сложными мишенями.

В самом Дюнкерке французы решили вывести из порта все крупные суда, иначе бы их там все просто разбомбили. Первая группа судов вышла из порта беспрепятственно, но вторая подверглась мощному удару с воздуха и была разгромлена, а эсминец «Л’Адруа», прикрывавший их отход, получил прямое попадание