Японский флот во Второй мировой войне - Александр Геннадьевич Больных

в такой же туманный день. Белесая мгла не собиралась рассеиваться. Все шло нормально до раннего вечера, когда соединение повернуло на восток. Выполняя крутой поворот, корабли шли по кильватерной струе буксируемого боя, сброшенного с кормы переднего мателота. И вот в непроглядной пелене сторожевик и танкер, замыкавшие строй, оторвались от соединения. Контакт с танкером был восстановлен по радиотелефону, и он лег на правильный курс. Однако неопытный командир эскортного корабля так и не сумел вернуться обратно в строй.

Связываться с ним по радио было слишком рискованно. Однако слепо бродящий в тумане корабль мог столкнуться с кем-нибудь, что позднее и произошло. 2 легких крейсера и 1 эсминец имели радары, но это устройство было не слишком хорошим, чтобы положиться на него в сложившихся обстоятельствах. Мало того, что потерялся сторожевик, так снова присоединившийся к эскадре танкер стал источником постоянных головных болей. Без дозаправки эсминцы просто не могли совершить столь дальний переход.

Наконец Кимуру осенила счастливая идея. Он приказал дать 3 выстрела из установленной на юте флагманского крейсера зенитки. (Отметим, что в то время японские корабли имели очень слабое зенитное вооружение.)

Этот примитивный метод сигнализации, который с запозданием опробовали на следующее утро, сработал хорошо. Услышав выстрелы, танкер медленно выплыл из пелены тумана и пристроился в хвост соединению, которое продолжало двигаться на восток.

В конце дня 25 июля соединение вышло в точку ожидания, находящуюся в 500 милях юго-западнее Кыски, и приступило к первой дозаправке с танкера. Соединение должно было кружить в районе ожидания, заправляясь и ожидая, пока Кимура не отдаст приказ двигаться вперед.

Адмирал Кимура оказался по-настоящему терпеливым человеком. Еще во время первого неудачного похода он в полной мере продемонстрировал незаурядное терпение, и на этот раз адмирал спокойно дожидался наиболее благоприятной ситуации, совершенно не беспокоясь о возможной критике. Как выяснилось позднее, именно своему терпению он был обязан всем позднейшим удачам.

Заправку повторили утром 26 июля, на этот раз, держась на северо-западном курсе. Вечером этого дня из тумана внезапно выскочил отставший сторожевик и стал быстро приближаться к правому борту крейсера «Абукума», шедшего вторым в строю. Крейсер получил удар в правый борт, прежде чем смог отвернуть от ошалевшего сторожевика.

По радиотелефону был отдан приказ совершить поворот «все вдруг», чтобы избежать новой опасности, но приказ был выполнен недостаточно быстро, и в длинной кильватерной колонне началась цепная реакция. Видимость была настолько плохой, что можно было кое-как различить только ближайшего мателота.

Благодаря искусству опытных капитанов, первые 12 кораблей в колонне благополучно повернули, но тринадцатый все-таки ударил носом в корму предыдущего.

Это была серьезная неудача. Хотя легкий крейсер «Абукума» и эсминец «Наганами» смогли следовать дальше, хотя у эсминца оказалась слегка помята корма, эсминец «Вакаба» свернул форштевень на сторону, а сторожевик больше не мог держаться вместе с эскадрой.

Адмирал остался почти невозмутим после всех этих аварий, по крайней мере, внешне. «Не беспокойтесь. Эта неудача не помешает нам выполнить задачу. Важнее предотвратить это в будущем. Я все-таки думаю, что туман нам больше поможет, чем помешает», – заявил он растерявшимся штабистам.

Весь день 27 июля соединение следовало на восток. Кимура намеревался повернуть к Кыске после наступления темноты, если только не случится что-то непредвиденное.

Однако во второй половине дня туман неожиданно начал таять, и вскоре уже можно было различить солнце. Это был совершенно неожиданный и крайне неприятный поворот для адмирала и его штаба. Они были озадачены.

Рады были только штурманы, которые после 5 дней плавания вслепую в густом тумане поспешили с помощью солнца определить широту соединения. Даже один пеленг имел огромное значение при плавании в северной части Тихого океана с его предательскими течениями при невозможности определиться по звездам. Значение широты было крайне важно, чтобы выбрать правильный курс к острову. К вечеру туман снова сгустился. Похоже, японцам начало везти. Метеорологи предсказывали, что вскоре плотный туман закроет всю северную часть Тихого океана.

«Настало время действовать», – сказал Кимура и приказал соединению лечь на курс 25 градусов к цели. Утром 28 июля была проведена последняя заправка с танкера, после чего ему приказали возвращаться на Парамушир в сопровождении помятого эсминца «Вакаба». Соединение Кимуры направилось к Кыске держать скорость 12 узлов.

Адмирал просто неизбежно должен был задать себе несколько вопросов. Правильное ли это решение? Сумеет ли он проскользнуть сквозь кольцо блокады вокруг острова? Знает ли он намерения командиров союзников? Ответить на эти вопросы было крайне сложно. Начиналась авантюрная игра, и Кимура был обязан продолжать рисковать.

Жребий был брошен.

Жизнь гарнизона на острове была далеко не сладкой. Известие об отсрочке эвакуации, полученное 15 июля, было горькой пилюлей.

Солдатам на острове было совершено понятно, что вторжение неизбежно. Остров ежедневно подвергался бомбежкам и обстрелам с блокирующих кораблей. Они уже были мысленно готовы разделить судьбу своих товарищей на Атту. Поэтому нетрудно было представить себе ощущения солдат, когда была получена шифрованная радиограмма из одного слова, которая извещала, что 22 июля будет предпринята новая попытка эвакуации.

23 июля остров подвергся самой жестокой бомбардировке за все время осады. В обстреле приняла участие эскадра из 2 линкоров, 5 крейсеров и 9 эсминцев. Однако японцы хорошо окопались и повреждения оказались невелики. Этот обстрел ясно показал, что противник теряет терпение и отпущенное японцам время скоро закончится.

Теперь гарнизон уже не особо волновал вопрос: сумеет ли эвакуационное соединение проскользнуть сквозь плотные кордоны союзников? Гораздо важнее было другое: успеет ли оно?

После 25 июля вокруг острова начала складываться странная ситуация. В этот день небо было чистым, и на следующий день погода тоже была прекрасной. После 22.00 японский гарнизон Кыски с удивлением заметил на юго-западном горизонте вспышки и услышал отдаленный гром выстрелов. Ночной морской бой? Походило на это.

Это было тем более удивительно, что на острове знали: Кимура просто не может находиться так близко. Также ничего не было известно и о японских подводных лодках, действующих вблизи от острова. Контр-адмирал Акияма, командир гарнизона ВМФ на Кыске, предположил, что корабли союзников затеяли бой между собой, так как на следующий день с острова не было видно ни одного корабля. Эту информацию он немедленно передал Кимуре.

Морской комендант Кыски проявил не меньше энергии, чем Кимура, изучая метеопрогнозы, чтобы выяснить, когда же установится плотный тумана. Ночью 27 июля он пришел к заключению, что, несмотря на все прошлые прогнозы, 29 июля будет столь нужная японцам погода.

Акияма был настолько в этом уверен, что не только сообщил об этому Кимуре, но и посоветовал ему передвинуть намеченное время прибытия на остров с 21.00 на 15.00 местного времени. Акияма был убежден, что в дневное время провести эвакуацию будет легче.

Начиная с 27 июля японские войска возобновили ежевечерние выходы на берег в район