Дневник артиллерийского офицера - Борис Геннадьевич Цеханович

– Вадим, – когда появился офицер, – съезди завтра в Алхан-Калу и поговори со старейшинами, чтобы никто больше не приставал к нашим солдатам, а если это не прекратится, то мы артиллерией раскатаем пол деревни.

* * *

Утро выдалось достаточно морозное и пасмурное. Погода была нелётная, поэтому мы небольшой колонной, КШМ командира, четыре БМП разведчиков, сначала двинулись в штаб группировки. Генерала Малофеева и командира запустили в расположение штаба, а нас не пустили, но мы не расстроились. Разведчики раздобыли дров, быстро развели костёр и час времени незаметно пролетел за весёлым разговором. Время летело и у нас всё больше и больше укреплялось мнение, что выезд посещением штаба группировки и закончится. Но вскоре появилось наше начальство, мы мгновенно расселись по своим местам и всё-таки поехали в Ханкалу.

Я давно не покидал расположение полка и поэтому, удобно расположившись наверху КШМки командира, с любопытством оглядывал окрестности. Быстро проскочили Алхан-Калу, выскочили на высокий берег реки, миновали крутой поворот, почти на 150 градусов, с опаской преодолели узкий для КШМ мост и выехали на дорогу к Алхан-Юрту, который находился в двух километрах южнее Алхан-Калы.

Что ж, давно не видел таких разрушений. Боевики здесь крепко держали оборону по окраине населённого пункта вдоль дороги, но особенно упорно обороняли перекрёсток дорог и мост на трассе Баку – Грозный. Мимо нас тянулись разрушенные дома: некоторые из них, правда таких было мало, были лишь исклёваны пулями и посечены осколками снарядов и мин. А подавляющее большинство домов вдоль дороги и метров пятьдесят вглубь деревни, были разрушены до такой степени, что восстановлению не подлежали. Но всё равно, жители этих домов, вернувшись обратно, обживали родные развалины. Из разных, более-менее уцелевших помещений, подвалов, сараек, летних кухонек торчали жестяные трубы буржуек, откуда вились сизые дымки. Висело выстиранное бельё, гуляли и играли на развалинах своих домов детишки. Запомнилась одна семья: старенькая, синяя Волга – ГАЗ-24, загруженная под завязку домашними вещами, на низко осевших колёсах, стояла у полностью разрушенного дома. Только что приехавшие люди, застыли у остатков родного жилища и оцепенело смотрели на развалины, не веря своим глазам, а услышав звук двигателей бронированных машин, подняли головы и долго провожали нашу небольшую колонну взглядами. О чём думали они в этот момент, можно было представить и не ошибиться. Чем ближе к перекрёстку, тем больше разрушений, а вот и сам мост. Здесь словно промчался огненный смерч, который изломал, уничтожил, перевернул и опалил всё, до чего смог дотянуться. Практически на каждом квадратном метре виднелись воронки от снарядов и мин. И даже выпавший снежок не мог притушить весь этот ужас разрушения. Но здесь уже теплилась жизнь, около блок-поста ВВэшников приткнулось несколько чеченок торгующих немудрящим, разложенным на поломанных досках, товаром, рассчитанным на проезжающих военных.

Мы свернули налево, миновали зону разрушения и через пять минут выскочили на противоположную сторону селения. Дальше потянулись с обеих сторон поля, а на окраине леса, у дороги высилась грандиозное сооружение из ржавого металла – «ДЖОХАР» (Грозный). Проехав пару километров лесом, выскочили к развилке дорог, у которого расположился полуразрушенный бывший стационарный пост ГАИ. Здесь тоже расположился блок-пост и два солдата переминаясь с ноги на ногу проводили нас любопытными взглядами. Когда мы свернули на правую дорогу, я достал карту и посмотрел: если бы мы свернули на левую дорогу, то через два с половиной километра выехали на окраину Черноречья, где занимал оборону 15 полк. Лес быстро закончился и мы опять выскочили в поля, где вдоль дороги стояли наши танки, прикомандированные к пятнадцатому полку. Офицеры танковой роты, сидевшие у костра, даже рот разинули в удивление, увидев сослуживцев, весело махавших им руками. Проскочив танкистов, мы с любопытством рассматривали расстилающую местность и тянувшийся в километре от дороги лесистый кряж. Я с напряжением вглядывался в окрестности, которые мне что-то напоминали. И только, когда увидел справа от дороги зелёный железнодорожный вагон, мгновенно вспомнил: да это ж южный перекрёсток дорог Чечен-Аул – Старые Атаги, где стоял наш 324 полк в феврале 95 года. А те здания – это плем. совхоз, а ещё дальше мои позиции. Я засуетился наверху машин и стал оживлённо дёргать рядом сидевших офицеров и показывать то одно памятное для меня место, то другое. Вот и мой северный перекрёсток на Чечен-Аул, где я простоял целый месяц и пережил самый трудный день моей жизни – 23 февраля 95 года. Остаток землянки зарос травой, а кирпичную автобусную остановку уже обжили наши солдаты, расположившись очередным блок-постом. Промелькнуло Гикаловское, там, где был раньше пустырь, появились новенькие огромные коттеджи. Вдалеке виднелось Пригородное, но дальше дачного посёлка нас не пропустили. Свернули на сады и как в первую войну, через дачи выскочили к Ханкале. Правда была занята не сама Ханкала, какую все знали по первой войне, а станция Ханкала, вокруг которой и расположилась группировка. Мы остановились у большого кирпичного здания, в мирное время это был наверно склад, а сейчас внутри него размещался штаб группировки. Командир полка, Малофеев, полковник ВВ, который прибыл вместе с нами, ушли для получения задачи, а мы разожгли костёр и расположились вокруг него. В километре виднелся Грозный, откуда доносились звуки не прекращающееся стрельбы и куда стреляла недалеко расположившиеся артиллерия.

Через час внезапно появились наши командиры и, ничего не объясняя, приказали рассаживаться по местам. Так получилось, что нашу колонну обратно повёл полковник ВВэшник. Сразу же поехали по другому пути в сторону станции Примыкания, что не насторожило меня, единственного из всех, кто более-менее был знаком с данной местностью. Я с верха КШМки командира с удовольствием осматривал местность, с которой у меня начинались боевые действия в январе 1995 года. Через пять минут движения выехали на мои старые позиции, ещё через пять минут миновали щебёночный завод и, высоко задрав нос, мы с поля выскочили на автостраду и вместо того чтобы повернуть вправо, свернули влево и, набирая скорость, помчались в сторону города Аргун следом за передней машиной, на которой важно восседал полковник ВВ. Я забеспокоился и, растолкав сидящих разведчиков, протиснулся к месту, где сидели Малофеев и Никитин.

– Товарищ полковник, – прокричал вопрос, – мы сейчас куда едем? Если в полк, то надо было сворачивать вправо, а не влево.

Никитин вопросительно взглянул на генерала Малофеева, который нагнулся к нам и отрицательно покачал головой, услышав мой вопрос.

– Кириченко, водителю – Стой! – Последовал приказ командира полка, и КШМ заскрежетав гусеницами по разбитому асфальту, резко остановилась, качнувшись на рессорах, под