Происхождение Второй мировой войны - Игорь Тимофеевич Тышецкий

самым Чемберлен хотел подчеркнуть, что ставит результаты Локарно в один ряд с результатами Венского конгресса — и там и там было достигнуто примирение Европы. Парижская мирная конференция отодвигалась им на второй план. Собственную роль в локарнском процессе Чемберлен также оценивал очень высоко. «Я был призван справиться с ситуацией, сравнимой с той, что стояла перед Каслри после падения Наполеона, — гордо сообщил Остин в письме сестре Иде. — Я счастлив ощущать, что, как министр иностранных дел великой страны, я восстановил доверие к нашему слову и вернул наше былое влияние... Никогда уже нельзя будет достичь подобного успеха... Локарно будут вспоминать долгие годы даже после моей смерти» 214. История, однако, рассудила иначе. Общеевропейский мир, основанный на решениях Венского конгресса, просуществовал целое столетие. Войны, которые происходили в Европе в те годы (связанные с объединительными процессами в Германии и Италии, а также борьбой за турецкое наследство) были локальными и не носили всеобщего характера. Мир, основанный на Локарнских соглашениях, продлился всего четырнадцать лет. Правда, самому Остину Чемберлену не суждено было узнать об этом. Так же, как и о безуспешных усилиях его брата Невилла спасти то, что было заложено в Локарно. Остина Чемберлена не стало в марте 1937 года.

Лондонским подписанием Локарнских договоров история их вступления в силу, однако, не закончилась. Статья 10 Рейнского пакта предусматривала (как и аналогичные пункты других Локарнских соглашений), что он войдет в силу после того, как Германия станет членом Лиги Наций. Это было естественным условием, поскольку Лига объявлялась одним из главных арбитражных механизмов и гарантов всех локарнских договоренностей. В этом скрывался юридический парадокс. Соглашения, открывавшие возможности для ревизии Версальского договора и Устава Лиги Наций, были фактически инкорпорированы в оба документа. В Локарно Германия согласилась вступить в Лигу Наций с двумя условиями. Во-первых, как великая держава, она должна была получить постоянное членство в Совете Лиги. Во-вторых, Германия настаивала на особой трактовке статьи 16 Устава, связанной с участием в совместных санкциях против государств-агрессоров. Постоянное место Германии в Совете никто и никогда не ставил под сомнение. Оно подразумевалось с момента создания Лиги. Что касается второго условия, то участники конференции в Локарно предприняли необычный ход. Они составили адресованное Лиге коллективное письмо, в котором дали собственное толкование 16-й статьи. «Каждое из государств — членов Лиги, — говорилось в письме, — обязано лояльно и действенно сотрудничать для того, чтобы добиваться соблюдения Устава и противодействовать любому акту агрессии в той мере, в какой это совместимо с его военным положением и с учетом его географического положения (курсив мой. — И. Т.)»215. Этим письмом шесть партнеров Германии по Локарно шли навстречу ее стремлениям избежать дополнительных осложнений в германо-советских отношениях. Выше уже говорилось о том, что Советский Союз враждебно относился к вступлению Германии в Лигу Наций, прежде всего из-за 16-й статьи Устава этой организации, обязывавшей ее членов пропускать через свою территорию войска, направляемые Лигой для борьбы с агрессорами. Письмо подписали даже Бриан и Скшиньский, хотя изначально у Франции и Польши были возражения против такого требования Германии.

Казалось, вступление Германии в Лигу становилось теперь исключительно техническим вопросом. Англичане постоянно подталкивали немцев сделать это как можно скорее. Фон Шуберт объяснял сменившему Кроу Уильяму Тирреллу, что в Берлине ожидают более благоприятной внутриполитической обстановки 216. Наконец, немцы решили, что такой момент настал. 31 января на здании штаба британских войск в Кёльне был спущен Юнион Джек и последние английские части покинули свою зону оккупации 217. Через неделю после этого, 8 февраля 1926 года, Германия подала заявку на членство в Лиге. Однако процесс ее принятия затянулся на много месяцев, и она смогла вступить в эту организацию лишь в сентябре, на осенней сессии. Еще до поступления германской заявки о своем намерении получить постоянное членство в Совете неожиданно объявила Польша. Она объясняла это тем, что оказалась бы в неравном положении с Германией в случае, если Совет стал бы рассматривать вопрос о польско-германской границе. Примеру Польши последовала Испания, которая сама считала себя великой державой. Времена испанского величия давно канули в лету, но представители иностранных держав в Мадриде всегда имели ранг посла, что формально ставило Испанию в один ряд с другими великими державами (в обычных государствах иностранные миссии в то время возглавляли посланники, которых иногда называли еще полномочными министрами). Наконец, еще одним соискателем постоянного членства в Совете Лиги стала Бразилия, считавшая, что она имеет право говорить за всю Южную Америку. Собственно говоря, амбиции Испании и Бразилии были не новы. Обе страны еще в 1921 году стремились получить постоянные места в Совете, и теперь, воспользовавшись неизбежностью его расширения ради Германии, возобновили свои старые требования.

Специальная Ассамблея Лиги, созванная для принятия Германии, собралась 8 марта 1926 года в Женеве и... застыла в ожидании. Более недели делегаты 48 государств жили слухами и пересудами, пока «локарнская семерка» за закрытыми дверьми искала выход из создавшейся ситуации. Германия не желала вступать в Лигу, пока ее Совет не гарантирует ей место своего постоянного члена. Выборные представители Испании и Бразилии в Совете грозились заблокировать принятие Германии и даже выйти из Лиги, если одновременно не будут приняты их требования. Среди «локарнской семерки», или «локарнитов», как называл их теперь Чемберлен, также не было единства. Бриан и Чемберлен готовы были поддержать Польшу. Британский министр соглашался также с требованиями Испании, ссылаясь на обещание, якобы данное когда-то этой стране Бальфуром. В рекомендациях, которые Чемберлен получил от кабинета перед отъездом в Женеву, Испания называлась «особым случаем». В них говорилось, что первым делом Германия должна получить свое место в Совете, а затем уже пусть она вместе с другими несет ответственность за дальнейшие изменения в его составе. «Ни Польша, ни Бразилия не должны стать постоянными членами в настоящий момент, — считали английские министры, — но Польше надо предоставить непостоянное место как можно скорее» 218. Италия поддерживала Польшу в пику Германии. Муссолини затеял очередную попытку добиться германских гарантий итало-австрийской границе в Тироле, и Польша нужна была ему в качестве либо союзника, либо разменной монеты. Германия считала для себя унизительным расширение числа постоянных членов Совета Лиги до восьми. Немцы полагали, что к четырем существующим постоянным членам (Англия, Франция, Италия и Япония) должна присоединиться одна Германия, поскольку других великих держав среди членов Лиги Наций больше не было.

Польша, Испания и Бразилия могли состоять в Совете на непостоянной основе. Швеция и Чехословакия готовы были даже уступить Польше свои места,