«Другой военный опыт»: российские военнопленные Первой мировой войны в Германии (1914-1922) - Оксана Сергеевна Нагорная

по инициативе жены русского посланника Н.В. Неклюдовой. В 1916 г. здесь возникли польский и латвийский отделы, занимавшиеся поддержкой военнопленных только этих национальностей[169]. Наиболее активным заграничным представительством МГК стал комитет в Копенгагене. Через данную структуру осуществлял свою деятельность и Комитет императрицы[170]. Специальные отделы были сформированы в странах Антанты (например, в Лондоне, Париже, Лионе), где на суммы открытых союзными правительствами кредитов закупались на международном рынке продукты для лагерей[171]. Последние прекратили свою деятельность сразу же после заключения сепаратного мира.

В своей работе в лагерях заграничные комитеты нередко наталкивались на противодействие немецких военных органов. Первоначально Прусское военное министерство (ПВМ) высказало опасение, что производимые офицерами заказы продуктовых пакетов за границей могли бы создать «невыгодное впечатление» у международной общественности о состоянии снабжения в Германии[172]. Строгому контролю подвергалась корреспонденция пленных с комитетами по другим вопросам. Попытки благотворительных организаций выяснить более детально нужды пленных с помощью анкет заканчивались неудачей, так как комендатуры просто не выдавали комитетчикам заграничные послания даже после настоятельных просьб испанских посредников[173].

Масштабом и характером деятельности среди иностранных благотворительных организаций выделялся американский Союз молодых христиан (YMCA). Помимо материальной поддержки, целью данного учреждения было стремление «оказать русским военнопленным такую помощь, которая дала бы им возможность самостоятельно встать на ноги». В организованных YMCA школах обучали «портняжному, столярному, переплетному и другим ремеслам…. стремились скрасить монотонность жизни военнопленных разумными развлечениями»[174]. В лагере Вормс пациенты лазарета получили от Союза краски, граммофон, настольные игры и столярные инструменты. Здесь же была обустроена школа для неграмотных[175]. В Коттбусе на протяжении целого месяца проходил инициированный YMCA шахматный турнир, в котором участвовало около 40 военнопленных и множество зрителей[176]. Во многих лагерях Союз оборудовал спортивные площадки и закупил инвентарь для занятий теннисом, футболом, крокетом и борьбой[177]. Работники Союза стремились поощрять выбранные пленными комитеты взаимопомощи.

В газетах YMCA осуществлялась активная пропаганда необходимости гигиенических и санитарных мероприятий, борьбы с распространением венерических заболеваний и алкоголизмом. Кроме того, издания содержали практические советы по полезному использованию лагерного досуга для изготовления занимательных вещиц из бытового мусора: консервных коробок и посылочных ящиков[178]. Мероприятия Союза по оказанию помощи всегда сопровождались миссионерской деятельностью: распространялись тексты о необходимости веры в Христа, переведенные на русский язык религиозные песни. По признанию самих заключенных, «Союз возродил в них потерянную веру в Бога и людей»[179].

YMCA продолжал свою деятельность и после Октябрьской революции. В сотрудничестве с ВЗС и ВСГ американское благотворительное учреждение занималось устройством питательных пунктов на пути следования возвращавшихся из Германии русских военнопленных. В программу мероприятий Союза было включено устройство при госпиталях парикмахерских, библиотек, читален, помещений для музыки, общественных игр, кинематографов и концертов, раздача табака[180].

ВИЗИТЫ РУССКИХ СЕСТЕР МИЛОСЕРДИЯ В ГЕРМАНСКИЕ ЛАГЕРЯ ВОЕННОПЛЕННЫХ

Интенсивное использование военной пропагандой стран-участниц образа военнопленных, страдающих от произвола противника, породило настоятельные требования общественности предпринять определенные шаги для улучшения их положения. В 1915 г. по инициативе российской вдовствующей императрицы Марии Федоровны и МККК, а также при посредничестве Датского Красного Креста государства-противники на Восточном фронте договорились об обмене делегациями для осмотра лагерей военнопленных[181]. Опасения сторон, что подобные инспекции могут быть использованы противником в целях военного шпионажа, привели к включению в состав комиссий женщин — сестер милосердия, казавшихся в меньшей степени склонными к разведывательной деятельности. В целом за период войны в германских лагерях побывало шесть делегаций, каждая из которых состояла из русской сестры милосердия, представителя Датского Красного Креста и сопровождающего их немецкого офицера.

В обязанности сестер входило проведение бесед с пленными, передача их жалоб комендатурам немецких лагерей и командованию армейских корпусов, им было доверено распределение между пленными крупной суммы денег, а также право (пусть формального) выступления в ПВМ. При подготовке поездки немецкие военные органы исключили из маршрута посещений рабочие команды прифронтовых областей и агитационные лагеря. С целью скрыть от международной общественности и, прежде всего, от русского правительства факт привлечения военнопленных к работам на военных предприятиях, немецкие военные органы тратили неимоверные усилия по перемещению солдат, задействованных когда-либо на подобных работах или получивших увечья на производстве, из одного лагеря в другой на время пребывания там инспекции[182]. Возможно, подобные мероприятия были излишни, так как в завершающем выступлении в Берлине сестры милосердия отказались обращаться к теме принудительного труда, отметив: «Что касается часто высказываемых жалоб о привлечении военнопленных к работам, приносящим вред их родине, мы не будем углубляться, так как это понятие во время настоящей войны полностью изменило свой характер»[183].

Большинство командированных в Германию и Австрию сестер принадлежали к русской традиционной элите. По обычаю предвоенной эпохи первые поездки сопровождались многочисленными приемами в домах местных аристократов и в императорском дворце. Это вызвало столь жесткую критику русской общественности, что из программ последующих делегаций подобные визиты были исключены[184]. Подбор состава инспекционных комиссий привлекает внимание и по другой причине. С первой делегацией в Германию отправилась вдова командующего генерала Наревской армии Е.А. Самсонова, которая с согласия немецкой стороны наряду с посещениями лагерей занималась поисками захоронения своего мужа А.В. Самсонова и последующим вывозом его останков в Россию. Во второй состав комиссий вошли сестры милосердия А.В. де Витт и 3. Клюева — жены пленных генералов, содержавшихся в лагерях Бишофсверд и Кенигштейн[185].

В ходе визита ПВМ пошло навстречу настоятельным просьбам сестер милосердия Клюевой и де Витт, разрешив им часовое свидание с мужьями наедине. В качестве условия для встречи генералы должны были подписать обязательство следующего содержания: «В случае разрешения свидания с моей супругой, для свободного разговора с ней, я сим письменно отдаю честное слово на то, что не буду передавать моей супруге никаких писем или бумаг, ни от себя, ни от других военнопленных, буду разговаривать с супругой исключительно о личных и семейных делах, касающихся только родственных мне лиц, не буду распространять между военнопленными лагеря никаких известий о военных делах или предприятиях, узнаваемых мною в течение разговора от моей супруги»[186].

Однако вскоре немецкие военные органы обнаружили, что посещения сестер оказывают отрицательное воздействие на военнопленных солдат. Последние по окончании бесед со своими соотечественницами, проходившими в соответствии с международными соглашениями без свидетелей, стали массово отказываться от работ. К тому же цензура писем генералов Н.А. Клюева и Л.В. де Витта к женам продемонстрировала немецкой стороне, что ни офицеры, ни сестры не собираются сообщать в России о положительной стороне содержания военнопленных в Германии.