Огненный лес - Игнатий Иванович Бескромный

на траве, устремив свой взор в ночное небо. Приятно смотреть, как блики огня, то поднимаясь, то опускаясь, освещают сидящих вокруг костра людей, стоящие в отдалении возы и как из тьмы вырисовываются головы лошадей, которые проворно жуют сено, поблескивая глазами.　

— Микола, добав вогню, щоб виднише було, я юшку подам, — крикнула Лена. Она разлила в котелки и миски вкусно припахивающую дымом костра юшку.　

После ужина партизаны, сидя у костра, стали вспоминать, где застала их война. Попросили рассказать и Бегму.　

— У меня 22 июня связано с этими местами, — начал свой рассказ Бегма. — В субботу я был в Рокитно, там состоялось заседание райкома. Сидели в райкоме до позднего вечера, советовались, как лучше наладить разработку в каменных карьерах. Помню, в ту ночь долго не мог уснуть. Наконец одолел сон. Проснулся от сильного стука в дверь. На пороге стоял железнодорожник и, задыхаясь от волнения, говорил:　

— Там… скорей… война… на станции… война… к селектору.　

Я не сразу мог понять, в чем дело:　

— Вы не волнуйтесь. Скажите толком, что случилось?　

— Начальник станции сказал, что началась война. Идите к селектору.　

Я быстро оделся и направился в райком партии. По дороге встретил своего помощника Степана Качуру.　

Светало. У селектора ждал второй секретарь обкома Чучукало.　

— Василий Андреевич, выезжайте немедленно. Война. Немцы бомбят Луцк и Ровно.　

Я к начальнику станции. На подходе в сторону Ровно ни одного поезда, ехать машиной далеко, надо объезжать болота. К счастью, нашлась автодрезина. По пути мы остановились на несколько минут в Сарнах. Здесь уже знали, что началась война.　

В Ровно я попал к девяти часам утра. Станция была запружена воинскими составами. Из вагонов выносили раненных в первом бою. Город пылал. На улицах первые жертвы бомбардировочного налета. Меня лихорадило, как в горячке. Я не мог взять себя в руки. Не мог понять, что произошло. Ошибка? Но какая же это ошибка, когда разрушены дома, полыхают пожары, на тротуарах и мостовых трупы людей.　

В обкоме я застал партийный аппарат и руководителей многих организаций. Секретари обкома Чучукало и Пономаренко сообщили, что несколько раз звонил испрашивал меня секретарь ЦК Бурмистенко.　

Я позвонил в ЦК и попросил соединить с Бурмистенко. Нас соединили.　

— Михаил Алексеевич? Это я, Бегма, здравствуйте!　

— Бегма?! Здравствуйте. Каково положение в Ровно?　

— Бомбят город. Горит много зданий. Есть жертвы.　

Выслушав меня, Бурмистенко сообщил, что на рассвете фашисты бомбили Житомир, Киев, Севастополь. Одессу и что уже идут кровопролитные бои с гитлеровцами.　

— Надо организовать истребительные батальоны, возьмите под охрану все важные объекты, почту, телеграф, банк, готовьте людей и ценное имущество для эвакуации, — предложил Бурмистенко.　

В течение дня несколько раз звонили из ЦК. Я докладывал, что делается в областном центре. Между тем положение становилось все более и более угрожающим.　

Шел третий день войны. Город представлял собой жуткое зрелище. Клубы черного дыма заволокли Ровно. Местные пожарные команды при участии противовоздушных команд, не обращая внимания на авиабомбы, самоотверженно тушили пожары. Но им было трудно справиться с огнем. Возникали все новые и новые очаги пожаров. Стены домов рушились, загромождая улицы.　

Еще одна тревожная ночь. Было слышно, как двигались войска. В основном — на Клевань, по направлению к Луцку и по Дубновскому шоссе.　

По дорогам шли бесконечные толпы беженцев, одни с вещами, другие без них, кто в чем был. Вокзал забит эшелонами. Пассажирские поезда отменены.　

Встал вопрос о деньгах. Люди уходили в армию, требовались расчеты с эвакуированными. Вызвал в обком управляющего банком, спрашиваю: «Деньги в банке есть?» Он отвечает:　

— Василий Андреевич, банк денег для расчета не имеет.　

— Но деньги есть? Я вас спрашиваю: деньги в банке есть?　

— Есть, но требуется разрешение Госбанка СССР.　

— Но разве мы можем ждать разрешения, когда нам сегодня же нужны деньги. Поймите, люди уходят в армию. Надо эвакуировать женщин и детей. Надо вывозить ценное имущество и оборудование. Вы понимаете, что это значит? Вы понимаете обстановку?　

— Все понимаю. Но нужно разрешение, — настаивал на своем управляющий банком.

Пришлось звонить в Киев, к Бурмистенко. Разрешение было дано. Однако управляющий банком настаивал на том, что он может выдать деньги только с разрешения Москвы. Бомбежка, начавшаяся во время нашего с ним разговора, сделала его более уступчивым. Одна бомба разорвалась так близко, что из окон посыпалось стекло. Теперь мои слова о том, что в Ровно уже фронт и ждать в такое время указаний сверху бессмысленно, подействовали.　

— Хорошо, банк деньги выдаст, — сказал управляющий, но все же добавил: — Только дайте письменное распоряжение.　

Приближался критический момент. В районе Луцка и Дубно уже шли тяжелые танковые бои.　

Обком партии переселился в здание на Красноармейской улице. Люди трудились самоотверженно. Каждый чувствовал свою ответственность за судьбу Ровно, тем более что город уже стал прифронтовым. На главных участках были коммунисты. В это трудное время никто не думал о себе.　

Гитлеровцы продолжали развивать наступление и к 27 июня с трех сторон подошли к Ровно. Военное командование информировало, что положение ухудшилось — со стороны Тютковичей завязались уличные бои.　

Обком и облисполком выехали в Гощу. С тяжелым чувством покидали город, менее чем за два года Советской власти выросший, похорошевший и ставший теперь, за несколько дней войны, совершенно неузнаваемым.　

Через час мы прибыли в Гощу — небольшое местечко, недалеко от Горыни. Отсюда позвонил в ЦК КП(б)У.　

Уточнив обстановку, ЦК партии потребовал от нас принять все меры для эвакуации из города населения. И еще одно задание ЦК — немедленно подобрать группу товарищей для подпольной работы и организации партизанских отрядов. Это должны быть проверенные люди, обладающие бесстрашием, находчивостью и выдержкой. Очень желательны среди них местные товарищи, знающие область, людей, язык, нравы и быт.　

После телефонного разговора с ЦК партии Украины в Гоще в старинном парке провели заседание обкома. Земля вздрагивала от взрывов авиабомб. Даже сюда, в глубь старинного парка, доносился непрерывный гул автомашин, телег, двигавшихся по шоссе Ровно — Киев.　

Я сделал краткое сообщение, разъяснил обстановку. Товарищи сразу поняли важность и необходимость задания осоздании подполья. Мы подобрали для подпольной работы группу коммунистов. Каждая кандидатура всесторонне обсуждалась. Интересный случай произошел тогда с Терентием Новаком. Вы его знаете, он через отряд Медведева информирует нас о положении в Ровно. Терентия Новака было решено оставить в областном центре как представителя подпольного обкома. Мы исходили из того, что он уроженец Гощи, опытный подпольщик, активный борец с польской шляхтой и за это дефензивой[2] был осужден на 30 лет тюремной каторги и заключен в Люблинскую крепость, откуда