Альпийские снега - Александр Юрьевич Сегень

— Это да, отречемся и отряхнем, — сказал отец. — Но по-французски там более подходит к текущему моменту: «Вперед, дети Отчизны, день славы наступает!» Это, конечно, не Чайковский, но и не Вагнер. А Вагнера мы в наступающем Новом году будем щипать так, что перья полетят.

— Давайте танцевать! — воскликнула Ната и скакнула в гостиную комнату к патефону с пластинками, схватила первую попавшуюся, и зазвучал джаз-оркестр Цфасмана про юнгу Джима.

Вода в кастрюле еще только начинала закипать, и все устремились туда, где место главного занял теперь патефон с вертящейся на нем пластинкой Апрелевского завода, что конечно же дало генерал-лейтенанту повод снова заговорить о французах, которых в сорок первом во время битвы за Москву как раз уничтожили под Апрелевкой.

— А теперь они за нас воевать будут.

— Давайте забудем про войну! — предложила Ната, вытанцовывая фокстрот.

Геля тоже старалась так же ярко танцевать, а Мария Павловна со смехом поначалу изображала из себя достопочтенную матрону и в танце двигалась без резких движений, но понемногу и она входила в раж.

— Отец, а ты что стоишь, как памятник всему интендантскому ведомству?

— Я лучше что-нибудь помедленнее.

— Старик, что ли?

— Эх, кавалеров не хватает! — воскликнула студентка.

— Сейчас Туполевы прилетят, — сказал отец и отправился в прихожую посмотреть, как там обувь.

Конечно же зимние Машины боты разругались: правый стоял на коврике возле двери, а левый кверху подошвой валялся в отдалении с весьма обиженным видом. Главный интендант Красной армии поднял его и поставил рядом с правым, а для острастки к ним приставил мыски к мыскам свои хромовые сапоги, начищенные до блеска и имеющие весьма строгий вид. Смотрите у меня!

С Туполевым у них не прервалось знакомство, переросло в дружбу, правда, пока только эпистолярную. Конструкторское бюро Андрея Николаевича располагалось в Омске, в помещениях Иртышского пароходства, там же в Омске на базе автосборочного завода построили секретный завод номер 166, на нем весь прошедший год производили столь необходимые для войны пикирующие бомбардировщики, называемые либо по аббревиатуре Андрея Николаевича АНТ-58, либо по его сокращенной фамилии Ту-2, что получило гораздо большее распространение. А в документах самолет имел секретное обозначение 103В.

В заветном для семьи Драчёвых городе, где переплелись судьбы Павла Ивановича и Марии Павловны, великий авиаконструктор проживал с женой Юлией, дочерью, зятем и сыном. Письма от него приходили раз в две недели, на обратном адресе значилось: «Омск, просп. Маркса, д. 33, кв. 1, архангел Андрей». В ответ Драчёв отправлял письма с адресом: «Москва, ул. 4-я Тверская-Ямская, д. 10, кв. 8, архангел Павел». Осенью, примерно тогда же, когда вернулись из Новосибирска жена и дочери, раздался телефонный звонок и в трубке зазвучал знакомый голос:

— Архангел Павел? А это архангел Андрей. А я уже в Москву перебрался на жительство.

Драчёв находился в курсе всего, что происходило в оборонной промышленности, и в частности в авиационной, где вокруг пикирующего бомбардировщика творилось нечто досадное и загадочное. В Омске наладили его производство и выпустили около восьмидесяти самолетов, но после перевода в Москву, на 156-й завод, серийное производство великолепной машины внезапно свернули и перешли на выпуск истребителей Як-7. При встрече архангел Андрей бушевал и готов был взорваться от негодования. Уверял, что сможет убедить Сталина в ошибочности такого решения, да вот аудиенцию у Верховного главнокомандующего Туполеву никак не давали. Драчёв несколько раз обращался по этому поводу к Хрулёву, но тот отвечал уклончиво: «Всему свое время».

Да и все было не так просто. С пикировщиком Туполева продолжал соперничать самолет его ученика Владимира Петлякова Пе-2, в просторечии «пешка». Он оставался манёвреннее, в чем превосходил «Штуку» — главный немецкий пикирующий бомбардировщик фирмы «Юнкерс», в русском народе называемый лаптёжником, поскольку у него не убирались шасси и из-под крыльев торчали ноги с колесами, сверху покрытыми защитными крыльями, издалека напоминающими лапти. Лаптёжник показывал наибольшую точность вертикального бомбометания, но имел малую скорость, из-за чего его часто сбивали. Пешка же развивала такую скорость, что могла уйти от вражеских истребителей. Но она не обеспечивала такой точности и могла брать бомбы не больше полутора тонн весом. Туполевская «тушка» Т-2 сочетала в себе все лучшие качества: скорость, высоту, манёвренность, точность бомбометания и могла взять бомб на три тонны. Но оставалась проблема с моторами: поставленные на тушку, они часто выходили из строя. В марте 1941 года Петляков за свои самолеты получил первую Сталинскую премию, а его учитель встречал войну в шарашке, продолжая усовершенствовать свое детище, пытаясь доказать необходимость перехода от пешек к тушкам. Пешки производились в Казани, и, когда приняли решение начать производство тушек, Петляков в начале января 1942-го вознамерился лететь к Сталину и лично доказывать, что переходить от пешек к тушкам слишком рано. Он вылетел на только что сошедшей с конвейера пешке, и она потерпела катастрофу, убив своего же создателя. Весь год потом одновременно производились: в Казани — пешки, в Омске — тушки, и весь год они соперничали между собой и с немецкими лаптёжниками. И вдруг новое постановление: нам хватает Пе-2, а Ту-2 еще необходимо дорабатывать. Во все это по мере сил и времени Драчёв пытался вникнуть, но до сих пор не определился, на чьей он стороне. Вроде бы и архангел Андрей прав, защищая свое детище, но и нарком авиационной промышленности Шахурин не дурак, а уж тем более Сталин.

Только Павел Иванович помирил боты и приставил к ним стражу, как ворвался дверной звонок, а ведь не прошло и трех минут с тех пор, как он сказал, что сейчас Туполевы прилетят. Двери настежь, встречай, восьмая квартира, желанных гостей:

— С Новым годом! С наступающим!

— Архангел Павел, дай я тебя расцелую! Чичиков, брат, безешку!

— Знакомьтесь, это моя драгоценнейшая супруга Мария Павловна, а это наши драгоценнейшие Геля и Наташа.

— Красавицы! — воскликнул Туполев. — Все три как цветы в саду! Дайте я вас тоже расцелую. Хоть мы и впервые видимся, но ваш глава семейства только и говорил о вас, когда мы вместе прохлаждались в Архангельском. А это моя Юлия Николаевна, но не сестра, просто отчества одинаковые, жена. Сын Алешка, дочь, тоже Юлия, а это ее муж Володя. Все хорошие, можно не бояться, не укусят.

Сразу дом наполнился весельем и гвалтом, Ната и Геля встречали гостей громкими голосами, стремясь сразу же одарить их новогодним настроением, а те и не сопротивлялись,