Фронт и тыл Великой войны - Юрий Алексеевич Бахурин

великого полководца оправдала себя: в 1813 году Модлин оборонялся от русских войск много дольше прочих польских форпостов. Защитники крепости серьезно уступали русским войскам по численности. Если в начале февраля гарнизон насчитывал 1000 саксонских, 1000 французских и около 6000 польских солдат и офицеров[1191], то всего лишь 5230 солдат и 261 офицер продолжали удерживать Модлин к лету[1192]. Позже русские офицеры — участники осады и их противники сходились во мнении о высоком качестве укреплений Модлина[1193].

Работы на его крепостных верках начались в 1831 году, а поводом послужило восстание в Царстве Польском. Модлин был окружен поясом фортов общей протяженностью порядка 29 и диаметром 9 километров. У цитадели на правом берегу Вислы возвели ограду. 25 февраля (9 марта) 1834 года крепость была переименована в крепость Святого Георгия, а 14 (26) марта того же года — в Новогеоргиевск. Разумеется, первоклассная крепость должна была быть полностью обеспечена провизией для войск гарнизона, амуницией и боеприпасами. Еще Наполеон I Бонапарт указывал Шасслу-Лоба на необходимость устройства в Модлине магазинов, способных снабдить провизией до полусотни стоящих в крепости пехотных частей, да еще и вместить не менее двух миллионов зарядных картузов[1194]. Настояние императора французов было выполнено, и во многом благодаря этому у осажденных в Модлине в 1813 году поляков не было недостатка в провианте. Выстроенный в крепости в 1835-м[1195] новый магазин заодно служил крупнейшим складом зерна в Царстве Польском[1196]. Около двадцати лет спустя, по авторитетному мнению выдающегося русского военного инженера Э. И. Тотлебена, в империи не было ни одной вполне отстроенной и соответствующей своему назначению крепости, за исключением Новогеоргиевска.

Разумеется, столь высококачественное состояние укреплений влекло колоссальные казенные затраты. Известен показательный случай, когда на вопрос прусского принца Вильгельма о стоимости строительства Новогеоргиевска император Николай I ответил, что она известна лишь Богу и начальнику инженеров Варшавского округа И. И. Дену, однако оба они хранят молчание[1197].

Крепость сыграла важную тактическую роль в усмирении восстания 1863 года в Царстве Польском. Указом от 26 марта (7 апреля) 1863 года в Новогеоргиевске был сформирован крепостной батальон внутренней стражи[1198]. Десятилетие спустя на западном порубежье России начались обширные военно-строительные работы, не миновавшие Новогеоргиевск. Их ведение на завершающем этапе инспектировал лично император Александр III. В двух-трех километрах от ограды крепостного ядра были построены форты I–VIII, бетонированные в конце 1880-х. На укреплениях IV–VIII затем были достроены и полностью бетонные казематы[1199].

Наряду с расположенными на юге, у впадения Вепржа в Вислу, Ивангородом и Варшавой, крепостью Новогеоргиевск обеспечивалась оборона западной границы Российской империи. Образуемый «маневренный плацдарм», или Варшавский укрепленный район, прикрывал сосредоточение армий в Варшавском округе. Подобная конфигурация при угрозе с запада способствовала как наступлению и глубокому прорыву на неприятельскую территорию, так и ведению войны от обороны. Не случайно еще поэт В. А. Жуковский образно писал о крепости Новогеоргиевск, «которая как будто летит на Польшу, впивается в нее когтями и жрет ее»[1200]. А теоретик военноморского искусства генерал-майор по Адмиралтейству Н. Л. Кладо много лет спустя сравнивал весь Варшавский укрепленный район в целом с устоем моста, режущим лед и разбивающим струю неприятельского нашествия[1201].

Правда, коммуникации между форпостами укрепленного района были развиты посредственно. К 1868 году, времени составления Н. Н. Обручевым записки для Комитета министров «О железных дорогах, необходимых в военном отношении», от Новогеоргиевска шла всего одна рокадная дорога вдоль Вислы до Ивангорода с веткой до Лукова[1202].

28 июня (10 июля) 1893 года в крепость были переведены команды от 1-й и 2-й рот 4-го батальона Барановичской железнодорожной бригады в общем составе 4 офицера и 226 нижних чинов. Менее чем за месяц они уложили 4 версты (4,27 километра) широкой колеи, 4,5 версты (4,8 километра) метрового и 6,5 верст (6,93 километра) семидесятисантиметрового пути, выполнив для этого 3700 кубических саженей земляных работ и построив 11 искусственных сооружений, а также 3 временные станции с постройками и платформами[1203]. В 1890-е годы внутри крепости была сооружена железная дорога протяженностью 26 верст (27,74 километра), с узкой колеей шириной 0,7 метра и подвижным составом. Общий объем земляных работ составил в среднем около 777 м³ выемки и примерно 3885 м³ планировки на версту[1204]. В 1897 году Николай II оценил связывающие Новогеоргиевск с Зегржем пути. Однако десятью годами позднее генерал Алексеев, прибыв в последний с инспекционной поездкой верхом, писал супруге: «Зегрж. Несмотря на 27 только верст, отделяющих нас от Новогеоргиевска, до сих пор не установлено никакого сообщения… Вообще мы здесь как бы отрезаны от всего мира»[1205]. Не пройдет и десяти лет, как это «как бы» станет ужасающей реальностью для обороняющихся.

Состояние укреплений Новогеоргиевска незадолго до Великой войны тоже оставляло желать лучшего. Военный министр Сухомлинов сперва предлагал охватить крепость поясом новых укреплений. Однако, видимо, его впечатлили слова генерала от инфантерии Г. И. Бобрикова о том, что крепости составляют страшное оружие, но не для неприятеля, а для собственного бюджета. Нельзя сказать, что это было явным преувеличением: модернизация одного лишь Новогеоргиевска требовала затрат в размере 100 миллионов рублей, при этом в начале XX века на все крепости Российской империи выделялось в среднем по 8 миллионов рублей на «оборонительные и необоронительные работы»[1206]. В итоге по новому плану стратегического развертывания войск Варшавский укрепленный район упразднялся, а составлявшие его крепости подлежали уничтожению[1207]. К выполнению данного решения было приказано приступить в условиях строжайшей секретности, а мотивировалось оно слабостью перечисленных крепостей и необходимостью собрать находящиеся в них войска в кулак[1208].

В военном ведомстве разразился скандал. Намерение Сухомлинова незамедлительно вызвало протест участвовавшего в выработке проекта усиления крепостей передового театра военных действий полковника А. П. Шошина, поддержанного другим членом Главного крепостного комитета, полковником А. В. фон Шварцем[1209]. Против уничтожения цитаделей на западной границе России горячо выступал даже товарищ военного министра, постоянный член и управляющий делами Главного крепостного комитета генерал-майор А. А. Поливанов. Это возымело определенное действие. Новый начальник ГУГШ генерал-лейтенант Е. А. Гернгросс отменил решение Сухомлинова. Теперь Новогеоргиевск в числе ряда других крепостей надлежало не уничтожить, а, напротив, усилить, дабы он мог в изолированном состоянии держать оборону до подхода войск с арьергардной линии развертывания.

Наряду с этим планировалось начать фортификационные работы на новой оборонной линии Ковно — Гродно — Осовец — Брест-Литовск, отодвинутой вглубь страны на 200 километров. Причиной такого