Дневник артиллерийского офицера - Борис Геннадьевич Цеханович

гнезда на выходе из улицы, но опять не попал. Несколько выстрелов произвёл основным орудием и снова остался недоволен результатами, после чего углубился в карту, разглядывая на ней скрытые участки жилого сектора.

– Вы, товарищ подполковник, начальник артиллерии полка? – Неожиданно прозвучавший вопрос заставил меня встрепенуться. Рядом с моей ячейкой стояли два майора: один невысокого роста, держащий в руках старенькую видеокамеру, а второй наоборот высокий, но с пустыми руками.

– Да, я. А что?

– Я с академии генерального штаба, – отрекомендовался невысокий майор, – меня командировали сюда с целью произвести съёмки работы артиллерийских подразделений для создания учебного фильма и порекомендовали к вам обратится.

– А я сопровождаю телеоператоров Си-Эн-Эн – американцев. Они снимают для новостных передач. – Высокий майор мотнул головой куда-то за бруствер и я, выглянув из ячейки, увидел чуть сзади и сбоку двух гражданских в бейсболках, расставлявших телеаппаратуру.

Я с сомнением посмотрел на телевизионщиков, а потом на офицеров и нерешительно протянул: – Ну, не знаю… Может быть, ещё для учебного фильма и снялся, то американцам и западникам светится что-то желания нет…., – повернулся и посмотрел на разбитый жилой сектор Старых Промыслов.

– Товарищ подполковник, – заспешили, перебивая друг-друга майоры, – мы тут уже всё обсудили. Никого в лицо снимать не будем. Мы лишь снимем вас со спины, а вы нам покажете несколько целей, расскажите порядок их поражения, мы записываем ваш голос и снимаем сами разрывы. И всё.

Офицеры замолчали, а я после недолгого раздумья бесшабашно махнул рукой: – А, ладно. Давайте поработаем…

Через несколько минут, разъяснив офицерам порядок ведения огня, вылез из ячейки.

– Какое увеличение камеры? – Спросил у телеоператоров, уже зная, что оба прилично говорят на русском языке.

– Сто раз….

Я весело удивился и засуетился у камеры: – Слушай, Джон. Что тут вертеть и как? Я сейчас вам покажу цели, да и сам посмотрю при таком увеличении.

Американцы показали и я с удовольствием приник к окуляру новенькой, профессиональной камеры. Правой рукой взялся за ручку и повернул камеру на цель № 306, нажал на кнопку и пулемётное гнездо плавно приблизилось.

– Ого, – удивлённо и завистливо присвистнул, нам бы такую технику. Пулемётная амбразура, ход сообщения, забор и дом за ним были как будто в двадцати метрах от меня. Я повернул камеру на другую цель: грязная рожа чеченского пулемётчика смотрела из амбразуры прямо на меня, заставив немного отшатнутся от камеры.

– Чёрт побери, – осознав что до пулемётчика 1400 метров, опять прильнул к окуляру и с удовольствием посмотрел чеченцу в лицо. Тот, как будто почувствовав мой взгляд, решительным движением поправил пулемёт. Я отодвинулся от камеры и дал американцам возможность поснимать с восторженными возгласами пулемётные гнёзда и другие цели.

– Ну, что начнём? Через несколько минут эти цели перестанут существовать, – с апломбом заявил я американцам и майорам. Майор с академии вскинул камеру и пристроился рядом со мной в ячейке, а американцы поспешили к своей камере, положив передо мной микрофон с длинным чёрным проводом.

– «Полтава! Я Лесник 53, Цель 306…., – запел команду, а сам внутренне сжался, понимая, что если за неделю ни разу не попал по этим целям, то сейчас и вовсе не попаду, но продолжал уверенно вести команду, – Подручной, один залп. Огонь!»

– «Полтава, Залп!» – пропел в трубке голос радиотелефониста и четыре снаряда с непередаваемо приятным для меня звуком прошелестели слева от КНП. К моему величайшему удивлению три снаряда упали прямо на пулемётное гнездо, разметав по окраине остатки сооружения и несколько метров забора за пулемётным гнездом. Четвёртый попал в сарай, точно также красиво раскидав гнилые доски и рубероид. Снимавший майор из академии восхищённо выдохнул: – Вот это да….

Такие же крики восторга послышались и со стороны американцев. Я с невозмутимым лицом, как будто ежедневно уничтожал по сотне огневых точек, отдал распоряжение навести самоходки в цель №307 и ещё раз показал снимающим, где цель. Результат был также впечатляющим. В само пулемётное гнездо мы не попали, но тремя снарядами разнесли каменный дом в двадцати метрах сзади огневой точки и весь палисадник с кустарником. Четвёртый снаряд опять оторвался, но попал в «ПАЗИК» во дворе, эффектно разорвав его пополам. Я выскочил из ячейки и, оттолкнув от телекамеры оператора, прильнул к объективу. Взрывной волной снесло весь земляной бруствер огневой точки и голая рамка амбразуры нелепо смотрелась на фоне развалин дома, из которых подымался чёрный дым.

– Пулемётному расчёту, который обслуживал эту огневую точку звиздец. Они всегда прятались при артиллерийском налёте в подвал дома. И сейчас они там остались навсегда. – Я с чувством хлопнул академического майора по плечу и повернулся к радиостанции. Следующие десять минут я был в ударе, да и мои артиллеристы тоже. Американцы и майор только успевали снимать цели, которые тут же разлетались от прямых попаданий снарядов. Кураж прошёл и я с удовлетворением посмотрел на жилой сектор Старых Промыслов, затянутых красной кирпичной пылью и чёрным дымом. В нескольких местах в небо подымались красные языки пламени.

– Вот так майор мы и воюем, – майор улыбаясь, укладывал в чехол камеру, а американцы, что-то возбуждённо обсуждая, складывали свою аппаратуру.

В воздухе прошелестели последние четыре снаряда, которые я решил положить вдоль невидимой нами улицы частного сектора. Четыре серо-чёрных разрыва одновременно поднялись в глубине жилого сектора и взрывной волной неожиданно выкинуло на перекрёсток боевика. Пролетев, нелепо размахивая руками, по воздуху метров пятнадцать он тяжело грохнулся на середину перекрёстка. Мгновенно вскочил и тут же упал, ухватившись одной рукой за ногу и второй за бок.

– Американцы, – возбуждённо закричал я через бруствер, – раненый боевик на перекрёстке. Смотрите, как я его сейчас накрою.

Телеоператоры лихорадочно стали устанавливать обратно аппаратуру, а майор поспешно выхватил из чехла камеру.

– Ну что, готовы, – нетерпеливо закричал американцам, майору и, увидев их утвердительные кивки, скомандовал для подручной батареи, – Залп!

К этому времени на перекрёсток из боковой улицы выскочили четверо боевиков и суетились около раненого, но услышав звук подлетающих снарядов, резво метнулись обратно за угол кирпичного забора. Снаряды кучно разорвались на перекрёстке, заслонив дымом фигуру боевика. Но когда дым развеялся, чеченец продолжал сидеть на земле, монотонно раскачиваясь из стороны в сторону, лишь его автомат откинуло ещё на пять метров дальше.

– Полтава, Залп! – В азарте проревел снова команду и очередные разрывы заслонили перекрёсток. Теперь боевик лежал, но через несколько секунд опять принял сидячее положение.

– Полтава, ещё один Залп! – Эту команду подал уже со злостью. Чёрт побери, что за ерунда? Но и эти снаряды, разорвавшись на перекрёстке, не уничтожили чеченца. Зло сплюнув, скомандовал.

– Полтава, Стой! Записать!

Через