Белый легион в Парагвае. Русские герои Южной Америки - Дмитрий Михайлович Абрамов

гимназия в Севастополе, располагавшуюся на Соборной улице, дом 24. Это было 2-х этажное, кирпичное здание, где служила учителем его любимая женщина. Он много раз провожал её туда и встречал, когда она возвращалась домой. Случилось всё весной 1920-го года в середине марта – начале апреле, когда серо-белые холмы и курганы города и его округи ещё не опушило зеленью. Но познакомился он со своей учительницей не возле гимназии.

Салазкин тогда находился в Крыму и сражался против красных в составе Крымского корпуса генерал-майора Слащёва[18]. В середине марта, из дивизии, стоявшей у Турецкого вала, ротмистр был направлен в Севастополь в целях наведения порядка и реорганизации в частях Добрармии, Донской и Кубанской армий, эвакуированных из Новороссийска в Крым[19]. В те дни в Севастополе и в других портах и черноморских городах Крыма царили неразбериха и столпотворение. Десятки тысяч вооружённых, деморализованных, потерявшихся, лишённых организации и командования, голодных, грязных, больных, оборванных, солдат, казаков, кавказцев и офицеров высаживались с кораблей и транспортов, приходящих с Северного Кавказа в порты Крыма и шлялись, пьянствовали, ютились, ночевали по набережным, кабакам, ресторанам, вокзалам. Необходимо было привести этих людей в чувство, разоружить, обогреть, накормить, вымыть, переодеть и переобуть, перевооружить, переподчинить, свести в новые эскадроны, сотни, роты, полки, бригады и дивизии.

Карта боевых действий на октябрь 1933 года

Вот в эти дни Сергей впервые увидел её и услышал её голос, когда она водила своих учениц в Свято-Владимирский собор. В тот мартовский день она, во главе своих подопечных, стояла у западного портала, и громко рассказывала, что в этом памятном месте похоронены четыре великих русских адмирала: Лазарев, Корнилов, Нахимов и Истомин. Особо отметила, что трое последних, погибли, руководя обороной Севастополя в годы Крымской войны. Затем она повела своих учениц под своды храма и там рассказывала им очень интересные и мало известные вещи. Ротмистр Салазкин старался незаметно следовать за ними, прислушивался и любовался экскурсоводом. Она выглядела великолепно. Голову укрывал голубой платок из-под которого выбивались пышные пряди светло-русых волос. Синева горячих, восторженных глаз, плавные движения красивых рук, светлое короткое пальто, с накидкой из песца, длинная, синяя, юбка, облегающая бёдра, скрывавшая стройные ноги до самых туфель, – всё было прекрасно и шло ей.

Уже в соборе ротмистр осмелился подойти ближе и задать ей вопрос об архитектурных особенностях и зодчих, строивших собор. Взглянув на офицера с долей удивления, она быстро нашлась и отвечала, что закладка собора была произведена 15-го июля 1854 года, и к началу осады Севастополя успели возвести только фундамент. Голос её великолепно звучал под сводами храма. Она рассказывала, что после Крымской войны, в 1862-м году, работы по возведению собора возобновились. Для этого пригласили известного архитектора, Алексея Авдеева. Он жил тогда в Севастополе, сооружал храм святого Николая на Братском кладбище на Северной стороне. Авдеев не был сторонником официального русско-византийского стиля с его обязательным пятиглавием, приверженцем которого был автор предшествующего проекта Константин Тон. Академик Авдеев переработал проект Тона на основе изученной им действительно традиционной византийской церковной архитектуры. В 1881-м году было закончено сооружение подклетной церкви, а в 1888-м году, после смерти Авдеева – завершено строительство верхнего храма. Ротмистр благодарил за рассказ и, казалось, откланялся. Он отошёл в сторону, но продолжал внимательно наблюдать за экскурсоводом. Юные ученицы, по виду гимназистки, с интересом слушали её и тоже задавали вопросы. Она охотно и живо отвечала.

Желание познакомиться с этой дамой – наставницей молодых гимназисток, полновластно овладело им. Он незаметно проследил за тем, как после посещения собора, она отвела своих подопечных к гимназии. Прочёл у входа табличку, поведавшую ему о том, что это – учебное заведение для юных представительниц прекрасного пола. Сразу догадался, что она – педагог, который ведёт там занятия, и что встречать её нужно там после уроков во второй половине дня. Ротмистр оказался прав в своих расчётах и действиях.

Ожидая её недалеко от входа в гимназию, начиная с двух часов по полудни, и прогуливаясь туда-сюда, он зорко следил за выходившими из парадных дверей. И уже на второй день своего патрулирования ротмистр возблагодарил судьбу. Дама, которую он так желал встретить, вышла из гимназии около трёх часов дня и, поправляя накидку из писца и шляпку, остановилась у входа. На самом деле она ещё из окна второго этажа увидела и вспомнила гулявшего офицера, и теперь незаметно рассматривала его. Он понял это и потому открыто указал на себя, поклонившись ей издали. Она благосклонно отвечала тем же, и он смело пошёл ей навстречу. Так состоялось их первое знакомство. Её звали Елена. Её нисколько не смутило и не удивило его предложение. И они быстро нашли общий язык. Но она держала дистанцию. А потом последовали посещения музеев, синематографа, ресторанов, прогулки на катере и прочие свидания.

* * *

Командующий наступающими войсками Парагвая полковник Эстигаррибия приостановил продвижение и приказал частям 1-го армейского корпуса перейти к «стратегической» активной обороне. У парагвайцев стали возникать трудности со снабжением и доставкой подкреплений – плечо подвоза увеличилось, автотранспорта категорически не хватало. Начался сезон дождей и Чако-Бореаль превратился в гигантское болото.

Основной целью для своего наступления генерал Кундт и подполковник Дэвид Торо (начальник штаба 1-го армейского корпуса боливийской армии) выбрали парагвайский форт «Нанава» в южной части Чако-Бореаль. В случае его падения для боливийской армии открывалась перспектива прорыва к парагвайскому форту «Исла-Пои», а далее маячила одна из главных целей войны – выход к реке Парагвай.

Задача по овладению «Нанавой» была возложена на 7-ю пехотную дивизию боливийской армии, командиром которой являлся полковник Херардо Родригес. Дивизию усилили артиллерийской бригадой из 16 орудий. С воздуха ей оказывала содействие авиация – 12 самолётов. Всего боливийские силы, выделенные для овладения фортом, насчитывали до 6 тысяч личного состава, наступление планировалось тремя колоннами.

Защищала «Нанаву» 5-я пехотная дивизия парагвайской армии и приданные ей части. Оборонявшиеся располагали артиллерийской батареей из 4-х орудий системы Круппа (калибром 105-мм) и десятью миномётами системы Брандта (калибром 81-мм). Они хорошо укрепили парагвайскую «твердыню»: окопы полного профиля, соединённые ходами сообщения и обнесённые заграждениями из колючей проволоки и колючих кустарников, были «армированы» многочисленными Дзотами и пулемётными гнёздами. Численность личного состава гарнизона этого форта составляла от 2,5 до 3 тысяч человек. Командовал ими подполковник Луис Иррасабаль. Конечно никто в руководстве парагвайских вооружённых сил не знал, что после Рождественского перемирия, у главнокомандующего боливийской армией Кнудта появился новый начальник генерального штаба – талантливый генерал фон Клюг. Именно он руководил новой операцией по взятию форта «Нанава». Разработку операции начали ещё в период Рождественского перемирия. И уже со 2-го января 1933-го года авиация Боливии начала бомбить