Белый легион в Парагвае. Русские герои Южной Америки - Дмитрий Михайлович Абрамов

прорваться сквозь зенитный огонь и уклониться от боливийских истребителей, они осуществляли взлёт-посадку под артиллерийским огнём противника. Координация действий пехоты и артиллерии в войсках генерала Кундта оставляла желать лучшего.

После этих событий боливийцы прозвали форт «островом дьявола». 24-го января после мощной артиллерийской подготовки противник предпринял очередную атаку с севера. Атакующим казалось, что они почти достигли своей цели – захватили северный сектор обороны форта. Но 3-й пехотный полк майора Салазкина лишь отошёл на промежуточные позиции. Следом, после ослабления огня боливийской артиллерии, солдаты и офицеры 3-го пехотного полка в штыковой контратаке отбили оставленные траншеи.

* * *

26 января уже парагвайцы предприняли контратаку в северном секторе обороны. Они выбили боливийцев с их наспех оборудованных позиций. Патронов было мало, их берегли. Да и боливийцы уже растратили свои боеприпасы. В той контратаке участвовали солдаты и офицеры 3-го пехотного полка. Их вёл в бой сам майор Салазкин. Те, кто имел винтовку со штыком, примкнул штык, те, кто не имел штыка, дрался мачете, офицеры шли в схватку с оголёнными саблями. Молча, без выстрелов, без крика парагвайцы бежали к окопам противника. Слышен был только топот солдатских ног. Лишь у самого бруствера Салазкин поднял клинок, и загремело громогласное: «Ур-ра!». 3-й пехотный ворвался в траншеи, занятые противником. И в той траншее завязалась, развернулась, распалилась жуткая, кровавая рукопашная. Парагвайцы, русские, боливийцы, немцы, индейцы, метисы, креолы кололи, секли, рубили с плеча с замахом, гвоздили, валили, добивали…

Карта боевых действий на ноябрь 1933 года

Какой-то боливиец орал:

– Besa mi culo! (Поцелуй меня в зад!)

Кто-то из парагвайцев, скрежеща зубам и сипя, колол штыком:

– Icierra el pico! (Заткни рот!);

– Cagada! (Дерьмо!), – кричал боливийский офицер, орудуя клинком, и сражая парагвайского солдата-метиса.

– Chungo! (Уебище!), – ругался солдат-парагваец – доброволец из студентов, глуша прикладом карабина рядового боливийца.

– Eres muy feo! (Ну ты и урод!), – кричал офицер-немец, расстреливая из маузера в упор, татуированного солдата-гуарани́, дравшегося мачете.

– Corijo tu! (Иди на х. й! Сволочь!), – вопил боливийский солдат, отбиваясь прикладом карабина от наседающего парагвайца.

– З-заполучи, – хрипел комполка 3 майор Салазкин, кромсая штыком рёбра боливийского офицера-креола.

Тут и там лились грязная ругань и матерщина на испанском. В течении десяти минут боливийцы были перебиты или бежали из траншеи. Но 3-й пехотный пребывал в той траншее также не более десяти минут, так как заговорили боливийские орудия, и храбрые парагвайцы были принуждены откатиться назад под огнём артиллерии противника.

Генералы с обеих сторон уже разрабатывали дальнейшие планы военных кампаний, в то время как солдаты и офицеры обеих армий сотнями погибали в атаках и в рукопашных схватках на позициях под фортом «Нанава».

За последнюю декаду января в ходе интенсивных боёв силы сторон под «Нанавой» были полностью истощены, наступала патовая ситуация. Ганс Кундт был вынужден отказаться от дальнейшего штурма форта. В этом районе Чако противники перешли к «позиционным» боям. Лишь рейды патрулей и движение небольших отрядов свидетельствовали о «боевой активности» в округе «Нанавы».

За 10 дней боёв 5-я парагвайская дивизия потеряла убитыми 248 человек. Общие потери парагвайцев под «Нанавой» превышали немногим 500 человек убитыми и ранеными. Потери боливийцев были явно выше 2-х тысяч убитыми, ранеными, попавшими в плен и пропавшими без вести. «Нанава» выстояла.

* * *

Уже в начале февраля, когда после обстрелов и бомбардировок Салазкин, находясь в полутора верстах западнее форта, осмотрел его сооружения. Тут что-то очень знакомое вдруг явилось ему. Он вгляделся. В центре форта, на значительной высоте стоял небольшой двуяхърусный бастион, сложенный в основании из природных камней, а выше из белокаменных блоков. Щели амбразур по первому ярусу и бойницы по второму ярусу располагались в стенах бастиона. Около десяти дзотов, сложенных из бетонных блоков и камней, брустверы артиллерийских и миномётных окопов полукольцом окружали бастион и располагались ниже – по скату высоты. Их, в свою очередь, окружали земляные эскарпы[20], валы и пулемётные гнёзда, обложенные мешками с песком, укреплённые фашинами[21], или плетневыми турами, собранными из крепких ветвей, засыпанными щебнем и землёй. Линии окопов, массивы бревенчатых перекрытий, надолбов и колючей проволоки опоясывали всю округу полукольцом на две версты с запада, с юга и с севера. Пальмы и деревья, растущие на территории форта и ранее частично скрывавшие оборонительные сооружения, теперь были поломаны и посечены осколками снарядов, мин и пулями противника. Возвышаясь над этими укреплениями, своими изуродованными стволами они дополняли картину жестоких боёв. Языки огня, клубы порохового дыма поднимались над каменной, выщербленной снарядами кладкой бастиона, над земляными эскарпами и валами. Что-то очень знакомое, но давно забытое вдруг прихлынуло, вспыхнуло в душе майора. Он попытался вспомнить, с какой давно знакомой ему картиной – с грозным, несокрушимым видом оборонительных сооружений связан нынешний вид форта «Нанава», но вспомнить не смог. Ситуация отвлекла его, так как нужно было распорядиться о делах. Спустя минут десять он посмотрел на форт ещё раз. Что-то невероятно сильное и трагически-знакомое влекло его туда.

Спустя два дня он поднялся на бастион и осмотрел округу. Перед ним лежала практически оголившаяся в дни январских боёв, изрытая окопами, снарядами и бомбами местность. С высоты холма и второго яруса майор увидел, что округа просматривается вёрст на восемь, а порой и более. Серые, казалось седые холмы, обожжённые, истоптанные войной, покрытые кустарниками и сгоревшими и сохнущими травами, уже не резали глаза, но успокаивали, навевали высокие, строгие эмоции и мысли. То ли дымка, то ли дымы тлеющих пожаров копились в долинах. Сергей с тревогой и долей смирения взирал окрест и напряжённо вспоминал, когда и где он видел подобное. Вспоминал, но вспомнить не мог.

* * *

Упорная «стальная» оборона парагвайских войск в сражениях при Фернандесе, Толедо, в первой битве за форт «Нанава», сделали своё дело. К концу марта 1933-го года боливийские солдаты и младшие офицеры стали унывать. Большие потери в личном составе, ужасные бытовые условия нижних чинов, классовая и этническая пропасть между офицерским корпусом и рядовыми бойцами боливийской армии никак не могли улучшить морального климата в её рядах. Однако далеко не всё ещё было потеряно для северо-западных соседей Парагвая.

После падения форта «Алиуата» 1-я парагвайская пехотная дивизия подполковника Фернандеса оставила форт «Кампо Хордан». Боливийцы перерезали коммуникации противника и уже готовились полностью ликвидировать вражеские силы, оборонявшиеся на седьмом и двенадцатом километрах дороги Сааведра – Алиуата. Парагвайцы были вынуждены отступить на Гондру. Это событие было объявлено «величайшей победой боливийского оружия в войне против жалких парагвайских варваров».

К лету 1933-го года Боливия обладала значительным преимуществом над противником по большинству современных вооружений: в танках, а авиации,