Мифы и легенды Огненной дуги - Валерий Николаевич Замулин

танков и 3000 орудий[852]. Цифра явно завышенная. Тем не менее, если даже принять её за основу и сопоставить с данными по Воронежскому и Степному фронтам, соотношение окажется: по людям 3,2:1, по танкам 4,0:1, по артиллерии 4,0:1[853] в пользу советских войск. Подчеркнём, что эти цифры были известны советской стороне уже на стадии разработки плана «Полководец Румянцев». Поэтому трудно согласиться с выводом С.М. Штеменко о том, что боевая мощь 4-й ТА и АГ «Кемпф» расценивалась и руководством фронтов и Ставкой ВГК в качестве непреодолимого препятствия для проведения операции на окружение. Кроме того, уместно напомнить, что конфигурация линии фронта в районе Белгорода, как и в случае проведения операции «Кольцо» под Сталинградом, благоприятствовала нанесению концентрических ударов. Войска Ватутина охватывали белгородско-харьковский выступ с северо-запада, а силы Конева с востока имели перед своим фронтом реку Северский Донец, которая в случае окружения позволяла им удерживать оборонительную часть своего фронта без привлечения значительных сил.

А теперь обратимся ко второму аргументу, приведенному в книге С.М. Штеменко. «Полагалось также иметь в виду мощную, двухполосную оборонительную систему врага, – отмечает автор, – создание которой началось ещё в марте. Первоначально это был исходный рубеж для наступления, а в конце июля его приспособили на случай наших ударов»[854]. Имеющиеся сегодня в распоряжении исследователей рассекреченные советские документы и трофейные источники позволяют вполне объективно оценить состояние обороны германских войск в этом районе. «Удерживая важные в тактическом отношении высоты перед фронтом армии, – отмечается в отчёте штаба 6-й гв. А, – противник не успел закрепиться на них: огневые позиции и наблюдательные пункты в инженерном отношении были плохо оборудованы, орудия стояли на открытых площадках, плохо замаскированные, окопов полного профиля не было, имелись лишь щели для живой силы»[855]. В другом документе её штаба уточняется: «Благодаря тому, что оборонительная полоса противника была относительно слабой, наши войска… имели хороший темп наступления»[856]. Эта оценка подтверждается и другими архивными источниками, и самим ходом боевых действий. Например, в докладе командования Степного фронта об инженерном обеспечении Белгородско-Харьковской операции приводится достаточно подробный анализ обороны войск АГ «Кемпф», противостоявших ему: «Немецко-фашистское командование, переоценив собственные силы и средства и недооценивая силу Красной Армии в период своего наступления, вопросам закрепления местности на захваченных рубежах и в глубине не придавало серьёзного значения. В основу инженерных мероприятий положена противотанковая оборона. Основным видом средств усиления служили минно-подрывные заграждения. Всего выявлено и снято до 280 000 мин, фугасов и сюрпризов. На основном оборонительном рубеже (г. Белгород) минирование произведено сплошное с затратой 90 000 мин с плотностью до 900 мин на 1 кв. км». Несмотря на мощное минирование местности и правильную противотанковую ориентацию обороны, немецкая фортификационная система имела ряд существенных изъянов, которые предопределили её быстрый прорыв. «Слабыми звеньями инженерных мероприятий противника, – далее отмечается в документе, – являлись: отсутствие заранее подготовленных промежуточных рубежей, малая глубина обороны, подчас линейное расположение, особенно на промежуточных рубежах, создаваемых в период отхода, невысокая манёвренность инженерных средств, слабая насыщенность инженерными заграждениями промежутков между опорными пунктами, а также использование сапёрных частей в качестве пехоты»[857].

Трофейные источники рисуют ещё более плачевное состояние системы обороны германских войск и перед ударными группировками обоих фронтов (т. е. в полосе 52-го ак 4-й ТА), и на направлении вспомогательного удара (40-й и 27-й А) Воронежского фронта (48-го тк 4-й ТА). Вот выдержка изжурнала боевых действий 167-й пд 52-гоак за 2 августа 1943 г., которая оборонялась перед 5-й гв. А Воронежского и 53-й А Степного фронта: «В настоящее время дивизия остро нуждается в укреплении оборонительных сооружений на всём своем фронте. Поскольку сейчас оборудование позиций происходит очень медленно и далеко от завершения. Около 50 % переднего края имеют только простейшие одиночные стрелковые ячейки, даже не соединенные ходами сообщения. Многие из них не имеют маскировки. В случае, если 238-й сапбат будет постоянно, как это было в последнее время, использоваться в качестве пехоты, дивизия будет испытывать крайний дефицит в профессиональных сапёрах и вынуждена будет требовать выделения дополнительного санбата для полноценного минирования нейтральной полосы. К 3 августа 1943 г. удалось частично заминировать промежуточные рубежи в лес, непосредственно примыкающий к переднему краю, с обеих сторон шоссе, на отдельных участках севернее урочища Журавлиный лес и непосредственно восточнее Каменного Лога»[858].

К возведению второй полосы обороны 48-й тк приступил фактически только в последних числах июля, поэтому оборудовать её как требовалось ему не удалось. В его журнале боевых действий за 28 июля указано, что «командир корпуса приказал предпринять все необходимые меры, чтобы в укреплении обороны было использовано все гражданское население, персонал тыловых и штабных служб»[859]. А уже на следующий день отмечено: «Корпус попросил армию о помощи в проведении инженерных работ. Принимая в расчёт плохое состояние дорог, он попросил выделить в его распоряжение 515-й сапёрный батальон. Этот батальон необходим в первую очередь для ремонта мостов. Без этого корпус не сможет принять выделяемые ему на усиление танки, что имеет большое значение для обороны. Оперотдел штаба корпуса также обратился с соответствующими просьбами к квартирмейстеру»[860]. Однако провести серьёзную фортификационную работу или хотя бы приступить к ней, даже имея в распоряжении неделю до начала наступления советских войск, 48-й тк так и не смог. Начались дожди, и, как отмечено в журнале боевых действий за 29 июля, «дорожная сеть в полосе корпуса полностью утонула в грязи»[861]. Поэтому можно с уверенностью утверждать, что система обороны на левом фланге ГА «Юг» не была столь мощной и развитой, как утверждает С.М. Штеменко. Это показывают не только приведенные документы, но и бои 4 августа 1943 г. на правом фланге Воронежского фронта. В этот день дивизии первого эшелона 27-й А провели здесь разведку боем, в результате которой тремя усиленными батальонами без крупных потерь прорвали передний край 48-го тк и за считаные часы вошли в полосу его обороны на глубину от 2 до 4 км[862]. На исходе дня штаб армии, обобщив данные по всем дивизиям, подвёл следующие итоги силовой разведки: «…Передний край обороны был прорван на всем фронте армии. Прорыв обороны лишь отдельными батальонами объясняется тем, что начатое наступление оказалось для противника внезапным, передний край противника обороняли слабые части с малым количеством огневых средств»[863]. Таким образом, планомерная подготовка к наступлению, которую штаб 27-й А начал с 21 июля 1943 г.[864], принесла ощутимые результаты. Верно намеченное направление главного удара, где противник имел слабые силы и оборону, точно определенные стыки дивизий, скрытность при