Мифы и легенды Огненной дуги - Валерий Николаевич Замулин

О том, что И.В. Сталин давал подобного рода распоряжения и при планировании операции «Полководец Румянцев», свидетельствует и Маршал Советского Союза К.С. Москаленко, летом 1943 г. генерал-лейтенант, командующий 40-й А Воронежского фронта: «Мне вспоминается совещание в землянке командующего 6-й гв. А генерала Чистякова, на котором обсуждались вопросы планирования контрнаступления советских войск. Участвовавший в совещании заместитель Верховного главнокомандующего Г. К. Жуков предлагал основной удар нанести силами 6-й и 5-й гвардейских армий, непосредственно в лоб главной группировки противника. В полосах этих армий намечалось ввести в сражение 27-ю А генерала Трофименко из 2-го эшелона фронта. Поскольку такое направление удара могло привести лишь к выталкиванию противника, мной было предложено нанести более глубокий удар с учётом и 40-й А с тем, чтобы окружить и уничтожить крупную немецкую группировку в районе Харькова. Но моё предложение не получило поддержки у представителя Ставки. Он сослался на прямое указание Ставки, требовавшей нанести удар на указанном направлении»[876]. Об отсутствии у И.В. Сталина уверенности в способности командования действующей армии успешно проводить столь сложные операции даже небольшого масштаба свидетельствует и решение о нанесении фронтального удара 12 июля 1943 г. юго-западнее Прохоровки двумя гвардейскими армиями, а не отсечении ударного клина 2-го тк СС между р. Псёл и ур. Сторожевое. Верховный главнокомандующий, обеспокоенный неспособностью руководства Воронежским фронтом окончательно остановить движение 2-го тк СС и опасаясь его прорыва через третью армейскую полосу обороны, решил «раздавить танковым катком» 5-й гв. ТА три дивизии СС, вместо того чтобы попытаться окружить часть их сил в «бутылочном горлышке» у этой станции. Хотя к началу Курской битвы Красная Армия не только располагала существенными резервами для проведения операций по окружению (и Степной фронт, и ряд резервных армий), но и имела в своём арсенале «инструмент», который уже был опробован во время окружения противника под Сталинградом, – механизированные и танковые корпуса. Хотя, безусловно, они были слабее танковых армий, но к августу 1943 г. они уже превратились, как говорили на фронте, в «консервный нож», эффективно вскрывавший немецкую оборону при должной поддержке артиллерии и пехоты. Наглядным примером стали успешные действия 1-й и 5-й гв. ТА в операции «Полководец Румянцев». Хотя их потенциал не был полностью раскрыт, и вместо окружения противника их использовали лишь для его разгрома.

Позиция И.В. Сталина основывалась на неудачном опыте нашей армии в предыдущий период. Ведь ряд крупных операций по окружению противника в 1942 г., за исключением Сталинграда, и даже в первой половине 1943 г. заканчивались неудачно или приносили относительно скромный результат. Например, «Демянский плацдарм» был деблокирован и успешно удержан противником, хотя действовавшие в нём германские войска понесли существенные потери, а при проведении Воронежско-Касторненской операции дивизиям ГА «Б» удалось выскользнуть из «котла». Как известно, большие проблемы возникали при окружении и уничтожении группировки Паулюса. Однако, на наш взгляд, это не оправдывает отказ от окружения противника под Харьковом в августе 1943 г., поскольку командование Красной Армии быстро училось, набирало опыт, совершенствовало своё мастерство и уже могло решать задачи по созданию «котлов» с применением крупных танковых формирований.

Неуверенность советской стороны в своих силах и просчёты разведки, которые сделали возможным переоценить группировки противника (в августе 1943 г.), имели существенные последствия. Эти просчёты сказались как в ходе оборонительной фазы Курской битвы (под Прохоровкой), так и в ходе августовского наступления. В результате Красная Армия понесла существенные и, по мнению ряда исследователей, неоправданные потери. Так, например, в ходе 10 часов боя 12 июля 1943 г. в районе Прохоровки 5-я гв. ТА потеряла 359 танков и САУ, или 53 % от введенных в бой, что фактически обескровило армию[877]. Принятие решения о «выдавливании» противника из района Белгорода и Харькова также привело к крупным потерям Воронежского и Степного фронтов. За 21 сутки операции они лишились 255 566 человек[878], причём среднесуточные потери войск генерала армии Н.Ф. Ватутина составили 7490 человек [879] и оказались значительно выше, чем у советских фронтов при окружении армии Паулюса, в том числе Юго-Западного, которым он тогда командовал. По нашему мнению, отказ от окружения белгородско-харьковской группировки не был оптимальным решением. Возможности для его успешной реализации у советской стороны были, а вражеские соединения, оставившие этот район в конце августа 1943 г., не были разгромлены и впоследствии сыграли важнейшую роль в боях на восточной Украине, и особенно в районе Днепра и под Киевом.

В. В. Замулин. Состояние войск Воронежского и Степного фронтов перед операцией «Полководец Румянцев» и проблемы их армий с комплектованием

При изучении любых боевых операций действующей армии важнейшей информацией для понимания их сути и результатов являются развернутые данные о боевом и численном составе участвовавших войск. При отсутствии этой информации говорить о глубоком и всестороннем анализе невозможно. К сожалению, несмотря на десятилетия, минувшие с момента победоносного завершения советским народом Великой Отечественной войны, достоверных сведений о силах Красной Армии в ряде крупных операций нашим учеными выявить не удалось. Это относится и к наступлению на белгородско-харьковском направлении Воронежского и Степного фронтов в августе 1943 г. Как и ликвидация орловской дуги, успешные действия советских войск по разгрому левого фланга ГА «Юг» 3-23 августа 1943 г. все послевоенные годы находились как бы в тени оборонительной фазы Курской битвы, которая изучалась и изучается активно и в России, и за рубежом.

Советские военные историки не раз обращались и к теме завершающего этапа битвы под Курском, и к анализу данных о боевом составе фронтов, привлекавшихся для операции «Полководец Румянцев». Результаты их исследований публиковались в том числе и в открытой печати. Однако, во-первых, в их работах обычно приводились общие сведения о численном составе войск Воронежского и Степного фронтов[880], без разбивки по армиям и по корпусам. Поэтому с ними работать крайне сложно: трудно анализировать планы командования фронтом, адекватность задач, ставившихся перед войсками, и развитие событий на отдельных направлениях.

Во-вторых, цифры, приводимые в научных изданиях советского периода историографии Курской битвы, заметно разнятся с, например, информацией штаба Воронежского фронта, которая сегодня стала доступна для исследователей. Например, в труде «Курская битва» под редакцией генерал-майора И.В. Паротькина утверждается, что его общая численность на 1 августа 1943 г. составляла 693 554 человека, в том числе боевой состав – 458 167[881]. Если же мы обратимся к рассекреченным документам его отдела укомплектования, хранящимся в фондах ЦАМО РФ, то на 31 июля 1943 г. в них указано на 57 000 человек меньше, чем в книге. Разница существенная,