Происхождение Второй мировой войны - Игорь Тимофеевич Тышецкий

дал понять Брюнингу, не имевшему поддержки парламентского большинства, что тому лучше уйти. Брюнингу не помог даже большой дипломатический успех, достигнутый им на женевских переговорах по разоружению, где он добился, по сути, отмены или пересмотра для Германии ряда версальских ограничений.

По странному стечению обстоятельств, рано утром 30 мая, буквально за полтора часа до аудиенции у Гинденбурга, где канцлер собирался просить отставки своего кабинета, к нему на прием пришел американский посол. Фредерик Сакетт появился, чтобы показать Брюнингу письмо американского представителя на переговорах в Женеве, где говорилось, что Франция и Англия согласились с предложениями Германии и просят Брюнинга срочно прибыть в Швейцарию для завершения переговоров. Шаг посла был необычным. Он дал прочесть Брюнингу письмо, которое не было адресовано канцлеру, а являлось частью конфиденциальной американской дипломатической переписки. Но Сакетт хотел своим поступком поддержать Брюнинга, дать ему в руки сильный козырь для разговора с Гинденбургом. Партнеры Брюнинга по переговорам, конечно, видели, что происходит в Германии, и предпринимали, как позднее вспоминал канцлер, экстренные попытки «усилить мои позиции в интересах всей Европы» 279. До поставленной на переговорах в Женеве цели Брюнингу оставалось, как он сам объявил в рейхстаге, буквально «сто метров». Но преодолеть их так и не удалось. Сакетт опоздал со своим письмом ровно на один день. 30 мая президент не дал канцлеру времени объяснить, чего удалось добиться на переговорах по разоружению. Уязвленное самолюбие Гинденбурга, которому внушили, будто он превратился в послушного проводника политики левых, перевесило все. «Гинденбург пошел на поводу у своего консерватизма и желает иметь правительство еще более правое, чем то, что возглавляет Брюнинг», — написал в конце апреля генерал Грёнер, тоже уходивший в отставку 280. Гинденбург решил, что расставшись с Брюнингом, он сможет перехватить инициативу у Гитлера и вернуть себе расположение правых. Получилось так, что система президентского правления в Германии, к установлению которой два года назад Брюнинг сам приложил руку, съедала теперь своего создателя, самого способного политика периода заката Веймарской республики.

1 июня 1932 года Германия узнала, что у нее появился новый канцлер. Им стал Франц фон Папен. Начался заключительный, печальный акт короткой истории Веймарской республики. Когда-то Папен был одним из лидеров Партии Центра и входил в ее правое крыло. В свое время он удивил многих, выступив на президентских выборах 1925 года в поддержку Гинденбурга и против кандидата своей партии Вильгельма Маркса. Заурядный службист, уволившийся из армии в звании майора, незадачливый дипломат, высланный из Соединенных Штатов накануне мировой войны за деятельность, направленную против Америки, несостоявшийся политик, потерявший доверие собственной партии и вынужденный покинуть ее, Папен привлек внимание Гинденбурга именно своей заурядностью и готовностью повиноваться приказам. «Когда Фатерлянд зовет, в Пруссии есть лишь один ответ — подчинение», — напутствовал президент своего нового канцлера 281. Но даже старый фельдмаршал не рассматривал Папена в качестве преемника Брюнинга до тех пор, пока Шлейхер не посоветовал ему поставить во главе правительства этого аристократа с правыми взглядами и весьма средними способностями. Им нужен был человек «с консервативными убеждениями, тесно связанный с Партией Центра», — так объяснил свое выдвижение сам Папен 282. Шлейхер же решил, что таким канцлером ему будет легко манипулировать. Одновременно, по замыслу генерала, Франц фон Папен должен был примирить Гинденбурга с правыми, не испортив его отношений с центристами.

Новое канцлерство с самого начала пошло не так, как задумывалось. Партия Центра не поддержала назначение Папена. Центристы, всегда поддерживавшие Брюнинга, не могли поступить иначе по многим принципиальным соображениям. Когда о предложении стать канцлером стало известно, у Папена состоялась длинная беседа с лидером своей партии, преподобным Людвигом Каасом, во время которой Папен обещал отказаться от канцлерства. Но обещание свое тут же нарушил 283. После этого между ним и центристами все было кончено. «Партия Центра отказала мне в поддержке и лишила меня парламентского прикрытия, прекратив всякое сотрудничество», — жаловался Папен в воспоминаниях 284. «Непосредственно перед началом международных переговоров, которые должны были почти наверняка завершиться успехом Германии, — говорилось в заявлении центристов, распространенном в рейхстаге, — безответственные интриги со стороны лиц, не имеющих конституционных полномочий, грубо оборвали развитие многообещающей программы реконструкции, которая уже осуществлялась» 285. Имелась в виду прежде всего программа уравнения рейхсвера в правах с армиями других стран. Но не только. Речь шла и о подвижках в отношениях с Польшей, и об отказе от дальнейших выплат репараций. Обо всем этом вел переговоры Брюнинг, везде успев далеко продвинуться. Теперь многое надо было начинать сначала, и делать это предстояло человеку, не имевшему серьезного авторитета и поддержки ни у себя в стране, ни за рубежом. Во Франции Папена считали «мошенником и фанатиком» и собирались держаться с ним «сухо, корректно и холодно» 286. После личного знакомства с новым канцлером Эррио признался англичанам: «Чем больше я изучаю лицо этого кавалерийского офицера, тем больше восхищения вызывает у меня лошадь» 287. Американцы, которые в свое время выслали дипломата Папена из страны, никогда не согласились бы, как сказал госсекретарь Стимсон английскому послу, принять нового канцлера в качестве германского посла 288. Англичане не заходили столь далеко, хотя и для них назначение Папена стало полной неожиданностью 289. В какой-то степени удивление и настороженность в мире должно было сгладить назначение германского посла в Лондоне Константина фон Нейрата новым министром иностранных дел. Генерал Шлейхер сделался военным министром. Правительство Папена специально подбиралось из беспартийных, формально независимых политиков. Поэтому представителей НСДАП в кабинете не было, но Гитлер не особенно настаивал на этом. Интересно, что пять новых министров, включая самого Папена и Нейрата, сохранили свои посты и при фюрере.

Одним из первых шагов нового правительства стал роспуск рейхстага и назначение внеочередных выборов на 31 июля. Это был вынужденный ход. Роспуск парламента Шлейхер обещал Гитлеру за поддержку кабинета Папена 290. К тому же Гинденбург отказывался управлять и дальше с помощью своих декретов, а старый парламент отказывался поддерживать Папена, у которого не хватало сторонников, чтобы преодолеть сопротивление депутатского большинства. Поэтому новые выборы становились неизбежными. И в отличие от выборов 1930 года, ни у кого не было иллюзий в том, кто победит. Это прекрасно понимали Гинденбург, Папен, Шлейхер, но своими действиями они упорно помогали Гитлеру идти к власти. В середине июня в обмен на обещание Гитлера проявлять «терпимость» Гинденбург отменил принятый ранее декрет о запрете нацистских штурмовых отрядов СС и СА. Шлейхер, со своей стороны, надеялся «приручить» Гитлера,