Дневник артиллерийского офицера - Борис Геннадьевич Цеханович

С этой позиции мне открылся микрорайон из пятиэтажек на улице Социалистической, с моего КНП они не проглядывались, закрытые склоном высоты. Во дворе крайней пятиэтажки, рядом со стадионом и зданием похожим на кафе, открыто стояли до десятка чеченцев и поливали из автоматов и пулемёта наш склон.

– Бойцы, радиостанция есть? – Спросил я у солдат.

– Не а…, а у нас, товарищ подполковник, машину прострелили.

– Если мы сейчас их не накроем, они и вас постреляют.

Я отвалился за бруствер и огляделся. Неплохой капонир, правда мелковатый, поэтому и прошили тяжёлые пули насквозь машину зенитчиков, в боку капонира вырыта землянка, рядом горит небольшой костёр с кипящей кастрюлей и распотрошёнными сухими пайками – обед наверно готовят. Пули продолжали свистеть, бессильно впиваться в землю вокруг укрытия зенитчиков, но достать здесь они никого не могли. Боец, готовивший обед, снова вернулся к своим обязанностям и, помешивая чёрной ложкой варево, сыпал туда соль. Громко закричали солдаты, украдкой наблюдавшие за боевиками и в окоп с шумом, прямо животом в костёр, свалился ошалевший прапорщик, про которого я забыл. Связисту повезло, что на огонь он сначала опрокинул кастрюлю, а потом сам туда упал. С возмущённым матом солдаты за ноги бесцеремонно выдернули прапорщика из уже погибшего костра.

Прапорщик среди этой суматохи поднялся во весь рост, очумелыми глазами глядя на всю эту суматоху вокруг себя, а мы покатывались от смеха. Смеяться было от чего. Прапорщик, понимая что он весь вымазан в не только «какашках», но и в грязи стоял в раскоряку, слегка согнув ноги и расставив в сторону руки. Обалдевший вид и дымящийся от костра перед камуфлированной куртки сменил матерщину на гомерический хохот. Сержант зенитчиков слегка ударил связиста под коленки, заставив того послушно сесть на дно окопа.

Отсмеявшись, мы осторожно, чтобы не запачкаться, сняли с него маленькую радиостанцию, я связался с КНП и передал для «Самары» целеуказания. Боевики к этому времени обстрел прекратили и исчезли среди пятиэтажек, так что результаты огневого налёта, упавшего на микрорайон были неизвестны.

Первый кто подошёл ко мне, когда мы вернулись в лагерь был старший лейтенант Вотчал и протянул мне рапорт на увольнение.

– Товарищ подполковник, я решил увольняться – подпишите мне рапорт.

Бегло прочитал коротенькое содержание и вернул бумагу офицеру: – Вотчал, здесь не написаны настоящие причины увольнение, поэтому решил – рапорт подписывать не буду. Нашкодил и в сторону? Нет, за всё в жизни надо платить. Иди на огневую позицию и служи там. А теперь иди от меня – а то я на тебя спокойно смотреть не могу.

Глядя в спину удаляющего младшего офицера, мне вспомнился случай, произошедший со мной буквально два года назад. Я тогда, отслужив свой полугодовой срок командировки в зоне Грузино-Абхазского конфликта, собирался уезжать домой, но в это время начался семидневный военный конфликт между Грузией и Абхазией, переросший в полномасштабные боевые действия. Закончился первый день боевых действий и абхазы с боями вытеснили грузинских партизан за границу в Грузию и те на ночь осели в приграничных сёлах, пополняя боеприпасы и получая подкрепления. Стемнело и в этот момент мне, начальнику штаба оперативной группы «Южная» поступил приказ от начальника штаба миротворцев генерала Бабкина выдвинуться с группой разведчиков в район населённого пункта Шамгона и провести там разведку с целью выяснить – если ли там партизанский отряд и в каком количестве. Я возмущённо перематерился от такого бестолкового приказа, но выполнять приказ надо, хотя прекрасно понимал, что из этой разведки мы можем не вернуться. Проработав начальником штаба оперативной группы «Южная» я владел в достаточной мере информацией по всем партизанским отрядам, действующим на территории Абхазии – их районы расположения и зоны влияния. Знал и том, что в населённом пункте Шамгона, отделённым от Абхазии лишь рекой Ингури, даже в мирное время располагалась часть партизан, которые ночами пересекали пограничную реку и делали свои чёрные дела в Гальском районе. Знал, что и сегодня абхазы вышибли партизан, в количестве в 150 человек за реку и конкретно в районе, именно, Шамгоны. Знал и то, что партизаны выставили у единственного моста сильную заставу, поэтому инструктировал построенных разведчиков у БТР, как действовать в трёх возможных ситуациях. И в каждой возможной ситуации наш БТР будет подбит, а мы с боем должны прорываться обратно к себе. Разница в каждом случае была в том что – БТР подбивают перед мостом, БТР подбивают на мосту и самый хреновый случай, когда нас всё-таки пропустят через мост и подобьют на улицах населённого пункта, тогда не все сумеют отойти даже на тот берег. На крыльцо вышел мой начальник полковник Дорофеев и отвёл меня в сторону

– Борис Геннадьевич, вместо тебя я поеду. Нехорошая примета – ты должен ехать домой, а тебя посылают в разведку. А этого заменщикам, по всем «военным приметам» делать нельзя.

– Александр Владимирович, спасибо. Я прекрасно эти законы и приметы знаю, но задачу поставили мне. Раз мне выпал этот удел, значит я его и буду тянуть.

Полковник Дорофеев осуждающе махнул рукой на мои слова и направился в дежурку, куда его позвал оперативный дежурный к телефону, а через две минуты выскочил и радостно прервал мой инструктаж.

– Борис Геннадьевич, отбой. Этот бестолковый генерал, поняв свою ошибку, отменил приказ.

… Я встряхнул головой, да что я о себе. Чистяков, Гутник, Кравченко только так «летают» ночами на корректировки и не трусят. Нет.., пусть здесь Вотчал «тащит свою лямку».

На ЦБУ оперативный сунул мне рабочую тетрадь с записанным для меня сообщением из штаба артиллерии группировки: завтра я или кто-то из артиллеристов с района 3го батальона должны корректировать огонь 240 мм миномёта по ТЭЦ и мукомольному комбинату. Мои снаряды слишком слабы для стен этих зданий, да и от настильной стрельбы толку мало. Зато навесом, мощными минами мы классно накроем позиции боевиков.

* * *

Пострелять с утра не пришлось. В два часа ночи позвонили с группировки – утром, исполняющий обязанности командира полка подполковник Тимохин, я и начальник связи вылетаем в Ханкалу. Прилетели в группировку и сразу же на построение. В едином строю командного состава стояли офицеры-армейцы, Внутренние войска, МВД, здоровяки из ОМОНа, милиционеры. Ждать почти не пришлось: из палатки вышел грузный Командующий Северо-Кавказским округом генерал-полковник Казанцев. Был он мрачным и явно не в духе. С презрением посмотрел на ту часть строя, которая относилась к МВД и тут же вызвал к себе командира 22 бригады ВВ. Мы думали,