Дневник артиллерийского офицера - Борис Геннадьевич Цеханович

пятидесяти метрах от нашего КНП, то разведчики были от нас в четырёхстах метрах и поле боя заслоняла массивная трёхэтажная трибуна стадиона и кроны деревьев. Гутник, который был с разведчиками, сразу же вышел на связь и стал запрашивать помощи огнём артиллерии, но толком не мог объяснить точное место разведчиков или боевиков. Единственно смог понять это то, что боевики были в тридцати метрах от разведчиков и так зажали их огнём, что подняться и отойти не было никакой возможности.

Стрелять в таких условиях было рискованно – можно было накрыть и боевиков и своих. Но и разведчики долго в таком положение продержаться не могли. Я вновь прильнул к окулярам большого прибора и стал разглядывать парк за стадионом, пытаясь хоть что-то разглядеть, но тщетно.

Я схватил микрофон радиостанции и вызвал Гутника на связь: – «Скрипач, Я, Лесник 53». Начинаю работать одним орудием, как только увидишь разрыв снаряда, докладываешь отклонение в метрах.

–«Лесник 53, Я, Скрипач», я башку поднять не могу, тут же пулю в лобешник получу. Так что не смогу наблюдать за разрывами.

– «Скрипач, ты хоть один засеки, а дальше я сам сработаю.

– «Самара, Я Лесник 53», работаем основным. Варшава 5, точно семь. Один снаряд, Огонь!

– Выстрел, – прозвучало из наушников радиостанции и я стал смотреть на восточную трибуну стадиона. Есть. Снаряд разорвался, как я и планировал, прямо в центре трибуны, выкинув в воздух обломки бетона и остатки скамеек.

Быстро передал корректуру на огневую позицию и, услышав команду – Выстрел, схватил микрофон: – «Скрипач», лови разрыв.

Тихо прошелестев над нами, снаряд упал в глубине парка и разорвался. Поднявшийся над кронами деревьев серый дым, обозначил место разрыва. Судя по звукам перестрелки, снаряд упал метров на сто сзади боевиков.

– «Лесник 53, сто метров сзади боевиков. Я, Скрипач»

– Хм…, – довольно хмыкнул про себя, – опыт не пропьёшь.

Тщательно просчитав доворот, передал корректуру на дивизион и внутренне сжался. Если наводчик основного орудия ошибётся хотя бы на единицу угломера, снаряд ляжет прямо среди разведчиков. Снова тихо прошелестел снаряд и облако разрыва поднялось среди деревьев. А я перевёл взгляд на радиостанцию – Что мне сейчас доложит Гутник?

– «Лесник 53, Я, Скрипач» – отлично. На этих же установках дайте залп.

– Ээээ… Нет, Скрипач, – положил наушники на карту и взял микрофон радиостанции с дивизионом.

– «Самара», основным, шесть снарядов, двадцать секунд выстрел – Огонь!

– Копытов, а чего ты залп батареей не даёшь? Так ведь в одну точку долбить будешь – Генерал Малофеев до этого молча только наблюдал за моими действиями, а сейчас зашёл в мою ячейку.

– Нельзя, товарищ генерал-майор, – категорично ответил и тут же стал объяснять, – для того чтобы дать точный залп в этих условиях прямо по позициям боевиков, я должен буду пристрелять каждое орудие. Лишь после этого могу дать залп. А времени то нет. Поверьте мне – этих снарядов будет достаточно. А естественный разнос разрывов накроет всю позицию духов.

Шесть разрывов снарядов, предрешили исход боя. Огонь со стороны боевиков быстро ослаб и разведрота, лишь с одним легкораненым, смогла выскользнуть из ловушки.

Только мы облегчённо перевели дух, как боевики, незаметно пробравшись по узким улочкам частного сектора, внезапно атаковали с двух сторон первую роту, которая ещё не успела закрепиться на новых позициях.

Несколько облегчало положение первой роты, то что она находилась за бетонным забором и боевики не могли просматривать всю её глубину обороны. Но они засыпали всю территорию внутри бетонного забора гранатами из подствольников и АГС, а 7.62 мм пули лёгко, как бумагу, прошивали бетонный забор. Этот же забор, в свою очередь, тоже мешал мотострелкам вести прицельный огонь и они вынуждены были залезать на БМП и, подымаясь во весь рост, вести огонь над забором тут же приседая от ответного огня, что было очень рискованно. Весь бой проходил на наших глазах, так как позиции были намного ниже нашего КНП и находились в двухстах пятидесяти метров от нас. Боевиков, которые атаковали со стороны города, нам не было видно, но когда они мелькали с другой стороны, тогда все офицеры и солдаты на КНП открывали дружный огонь из автоматов, чем здорово помогали оборонявшимся мотострелкам.

Бой шёл уже минут двадцать и натиск со стороны боевиков только увеличивался. Я обстрелял тылы атакующих и попытался работать батареей, но быстро прекратил, увидев опасные отрывы снарядов.

В самый острый момент боя непонятно откуда, на узкую улочку между бетонным забором, за которым оборонялась первая рота и деревянными, частными домами вышли два наших бойца. Они остановились посередине улочки и стали с интересом наблюдать, как перестреливались солдаты 1ой мотострелковой роты и боевики в сорока метрах от них. Все на КНП начали кричать, стрелять в воздух, чтобы привлечь внимание бойцов, но солдаты невозмутимо покуривая, понаблюдав за перестрелкой несколько минут, азартно обсуждая некоторые моменты противостояния, потом повернулись и спокойно стали спускаться по улочке вниз, лишь изредка поглядывая за спину и через четыре минуты скрылись из виду.

– Ну, у вас и «слоны», – восхищённо засмеялись офицеры внутренних войск, находившиеся в окопе с нами, а я про себя закончил – да…, а ваши бойцы разбежались бы…

Огонь со стороны боевиков несколько ослаб и вроде бы появилась уверенность, что бой так и закончится. Но точная очередь из АГС накрыла гранатами переднюю БМП-2, которая стояла в отрыве от остальной роты у самого бетонного забора и совсем близко от боевиков. Боевая машина густо задымила, а с ёе верха стали спрыгивать бойцы и разбегаться в поисках укрытий. Как то сразу мотострелки стали откатываться к каменному строению посередине замкнутого пространства и здесь занимать оборону. Из дымящего БМП выскочил механик-водитель и как заяц помчался вдоль бетонного забора. Низ забора в этом месте поднимался над землёй на тридцать сантиметров и боевики хорошо видели мелькающие ноги солдата. Пули прошивали бетонный забор в основном над головой механика, заставляя его всё ниже и ниже пригибаться и ускорять движение. Казалось, конец этого соревнования очевиден – очередь в конце-концов перечеркнёт бойца, поставив точку. Но солдат почти на четвереньках выскочил из-под обстрела и добежал до своих товарищей.

БМП продолжало густо дымить, как раз посередине между боевиками и мотострелками и если сейчас не предпринять решительных мер, то грозная машина может запросто попасть к духам или же сгореть к чёртовой матери. За зданием скопилось несколько офицеров первого батальона, о чём-то посовещались, выглядывая из-за угла строения, и один из них стал снимать с себя снаряжение. Это был начальник штаба первого батальона майор Калинин.