19 ноября 1942. Сталинград от наших и ненаших - Николай Николаевич Яковлев

СССР, процитировав приведенные положения Клаузевица, заметил: «Этот вывод был сделан тогда, когда русский народ еще не пробудился политически… Разве менее обоснован этот вывод в 1940 году по отношению к большевистскому государству? Окажутся ли силы молодого большевистского государства способными выдержать огромное напряжение борьбы за свое существование?.. На эти вопросы военный руководитель не мог ответить. Даже если бы были выполнены цели плана «Барбаросса», – продолжал Гот, – задача уничтожения расположенных дальше к востоку центров военной промышленности возлагалась на авиацию. Это были утопические планы… радиус действия бомбардировщиков был бы недостаточным, чтобы вывести из строя уральскую промышленность, район Свердловска. А ведь за Свердловском не конец мира… Приходится довольствоваться следующим заключением: несмотря на все победы, нельзя предотвратить восстановления русской армии. Отсюда мог следовать только один вывод: не гнаться за экономическими целями, а точно определить политическую цель – настолько ослабить военную и политическую мощь России, чтобы ее повелитель был вынужден пойти на переговоры».

Все эти умозрительные заключения – праздная игра ума. Слов нет, нацистские руководители политически неверно оценивали Советский Союз, но из этого отнюдь не следует, что они были способны составить правильное представление о Советской стране. Ибо если бы это оказалось возможным, они никогда бы не рискнули воевать против СССР. Словесная пачкотня Гота дела не меняет – ни теоретически, ни практически нельзя представить, чтобы Советский Союз пошел «на переговоры» с душегубами, поставившими целью физически истребить советских людей.

Генерал-фельдмаршал Э. Манштейн, признанный в Германии лучшим стратегом вермахта, в своих мемуарах показал, почему гитлеровское руководство не могло действовать по-иному. Гитлер «исходил из предположения, что ему удастся разгромить Советский Союз в военном отношении в течение одной кампании, – писал Манштейн. – Но вообще если это было и возможно, то только в случае, если бы удалось одновременно подорвать советскую систему изнутри. Но политика, которую Гитлер проводил в оккупированных восточных областях при помощи своих рейхскомиссаров и СД, могла принести только противоположные результаты. В то время как Гитлер в своих стратегических планах исходил из того, что он ставил себе целью быстрый разгром Советского Союза, в политическом отношении он действовал в диаметрально противоположном направлении».

Поход Гитлера против Советского Союза не удался, потому что он не мог удаться. Но чтобы доказать это, советскому народу пришлось напрячь все силы, принести величайшие жертвы и пройти через мучительно трудные испытания.

22 Июня 1941 года

Гитлеровцы напали на нас, как разбойники, на рассвете 22 июня 1941 года, почти день в день с нашествием на Россию в 1812 году коронованного разбойника – Наполеона.

В обращении Советского правительства в связи с нападением фашистской Германии, прочитанном по радио в 12 часов дня 22 июня 1941 года В. М. Молотовым, подчеркивалось:

«Не первый раз нашему народу приходится иметь дело с нападающим зазнавшимся врагом. В свое время на поход Наполеона в Россию наш народ ответил Отечественной войной, и Наполеон потерпел поражение, пришел к своему краху. То же будет с зазнавшимся Гитлером, объявившим новый поход против нашей страны».

Началась Великая Отечественная война советского народа против беспредельно жестокого и наглого врага. Уже в первые дни войны солдаты, офицеры и генералы вермахта убедились, что картины, нарисованные горячечным воображением верховных нацистских маляров, не соответствуют действительности. Злобный бред о том, что большевизм якобы навязан советским людям, оказался фикцией. Политические расчеты нацистов на разногласия между партией и народом – блефом.

Первые дни боев на советско-германском фронте вписали славную страницу в историю Советских Вооруженных Сил. Если в ходе всей кампании на Западе в мае – июне 1940 года, в результате которой Франция была разгромлена, английская армия изгнана с Европейского континента, захвачены Бельгия и Голландия, сухопутные силы вермахта потеряли убитыми 1253 офицера и 26 455 солдат, то за месяц с небольшим боев на советско-германском фронте было убито 2446 немецких офицеров и 46 533 солдата. А эти недели геббельсовская пропаганда изображала сплошным триумфальным шествием захватчиков по советской земле!

Хотя нашествие продолжалось, нацистские руководители видели, что идет не та война, которую они ожидали. Время от времени острые приступы тревоги охватывали Гитлера, об одном из них он вспомнил год спустя, поучая своих ближайших единомышленников: «На третий день русской кампании ее исход повис на волоске. Если бы мы не пошли на самый страшный риск, не останавливаясь даже перед тем, чтобы продолжать обстрел районов, где приземлялись наши парашютисты, развитие всей кампании могло бы подвергнуться угрозе. Когда знаешь, что иного выхода, кроме продолжения наступления, нет, проблема весьма облегчается». Так рассуждал Гитлер, все еще не допуская мысли, что ввязался в безнадежное предприятие.

Германские генералы-фронтовики сбросили со счетов клише, совместно изготовленные с нацистами в антисоветском чаду, и вспомнили, что они знали о России и русских на личном опыте, ибо в среднем и высшем звене вермахта войска вели в бой ветераны первой мировой войны. Воспоминания не принесли утешения. Как отмечал генерал Блюментрит:

«Во время первой мировой войны мы близко познакомились с русской царской армией. Я приведу малоизвестный, но знаменательный факт: наши потери на Восточном фронте были значительно больше потерь, понесенных нами на Западном фронте с 1914 по 1918 год… русская армия отличалась значительной стойкостью… Способность (русского солдата), не дрогнув, выносить лишения, вызывает истинное удивление. Таков русский солдат, которого мы узнали и к которому прониклись уважением еще четверть века назад. С тех пор большевики систематически перевоспитывали молодежь своей страны, и было бы логичным предположить, что Красная Армия стала более крепким орешком, чем царская армия».

Германское радио все сообщало о новых победах, давая фантастические цифры пленных, якобы захваченных в бесчисленных «котлах» окруженных советских войск. Каждому сообщению предшествовали звуки из «Прелюдии» Листа. Гитлер избрал эту мелодию для заставки к победоносным реляциям с советско-германского фронта. А Блюментрит писал:

«Поведение русских войск даже в первых боях находилось в поразительном контрасте с поведением поляков и западных союзников при поражении. Даже в окружении русские продолжали упорные бои… Наше окружение русских редко бывало успешным».

Наблюдая, как в круглосуточном сражении сгорают отборные германские части, Блюментрит заключил:

«Россия явилась истинным испытанием для наших войск. Это была тяжелая школа. Человек, который остался в живых после встречи с русским солдатом и русским климатом, знает, что такое война. После этого ему незачем учиться воевать».

Другой гитлеровец, генерал-танкист Меллентин, на собственной шкуре испытавший сокрушительные удары Красной Армии, вспоминал: «Русский остается хорошим солдатом всюду и в любых условиях». С типично немецким педантизмом Меллентин попытался разобрать качества всех родов войск Красной Армии и, скрипя зубами, был вынужден дать им высокую оценку:

«Русская пехота в ходе второй мировой войны полностью сохранила великие традиции Суворова и Скобелева… Для русского солдата просто не существует естественных препятствий: в непроходимом лесу, болотах и топях, в бездорожной степи – всюду он чувствует себя как дома».

Немецкие войска пробивались на Восток под ураганным огнем советской артиллерии, сила которой надолго запала в память Меллентину. Он писал:

«Русская артиллерия является очень грозным родом войск и целиком заслуживает той высокой оценки, которую ей дал Сталин. Во время войны Красная Армия применяла больше тяжелых орудий, чем армия любой другой воюющей страны».

Что касается танковых войск, то Меллентин смог оценить их как профессионал:

«Русские танковые войска вступили в войну, располагая большим преимуществом – у них был танк Т-34, намного превосходивший любой тип немецких танков… Русские конструкторы танков хорошо знали свое дело. Они сосредоточили внимание на главном: мощи танковой пушки, броневой защите и проходимости. Во время войны их система подвески была намного лучше, чем в немецких танках и в танках других западных держав».

Германские штабы планировали войну против СССР, применяя критерии победоносных кампаний на Западе. За 43 дня активных операций, приведших к поражению Францию и изгнанию английской армии с континента Европы, немецкие сухопутные войска израсходовали 88 тысяч тонн боеприпасов. Потребность их на всю операцию «Барбаросса»,