19 ноября 1942. Сталинград от наших и ненаших - Николай Николаевич Яковлев

то есть разгром СССР, гитлеровские стратеги исчислили в 91 тысячу тонн, подготовив транспорт и прочее. Увы, уже к 31 июля 1941 года пришлось подать на Восточный фронт 125 тысяч тонн боеприпасов, а требования все возрастали. Разгоравшаяся война пожирала ресурсы в размерах, которых никак не предвидели немецкие генералы и военные промышленники.

В надежде на легкую победу гитлеровское руководство в 1941 году сократило производство боеприпасов на 37 процентов, до 540 тысяч тонн по сравнению с 865 тысячами тонн в 1940 году. К исходу 1941 года вермахт израсходовал в операциях против Красной Армии 583 тысячи тонн боеприпасов. Этот грубейший просчет – один из важнейших критериев для оценки интеллектуального уровня людей, взявшихся завоевывать нашу страну.

Танковые части немецкой армии проходят через советскую деревню. Июнь 1941 года

Фронтовой опыт разбивал недавние представления о Красной Армии. Далеко позади остались заверения Гитлера, что мощь Германии непревзойденная. Первые, пока слабые сомнения стали закрадываться в сердца германских генералов. Не кто другой, как фюрер, заверил их в канун похода на Россию: «Я рад, что мы настолько развили военное производство, что можем тягаться с кем угодно. У нас более чем достаточно вооружения, и мы уже подумываем о переводе на мирные рельсы части нашей промышленности. Людские ресурсы вермахта лучше, чем в начале войны. Наша экономика на гранитном основании». Теперь эти «ресурсы» в виде трупов усеивали русские поля, а снаряды немецких противотанковых орудий отскакивали от брони советских танков Т-34 и КВ.

Неизбежно припоминали также недавние внушения Геринга со слов Гитлера: «Поход Наполеона осложнили трудности со снабжением. Поэтому я побуждал фюрера обратить больше внимания на организацию тыла, чем на создание новых дивизий, некоторые из которых так и не окажутся под огнем… Стоит германским войскам вступить в Россию, как большевистское государство рухнет, и поэтому мы не должны опасаться, что будут разрушены транспортная сеть и склады различных припасов. Дело сводится лишь к ликвидации большевистских руководителей». А что происходило на самом деле?

Генералы вермахта, которые еще вчера вслед за нацистскими руководителями считали общественный строй СССР его ахиллесовой пятой, на собственном прискорбном опыте убедились: именно на нем зиждется могущество Советской державы. Красноармеец шел в бой, защищая свою Родину, вдохновляемый высокими идеалами, под руководством Коммунистической партии. Меллентин и его коллеги наверняка много наслушались от геббельсовских пропагандистов касательно мнимого раскола между партией и народом. На деле они столкнулись с незыблемым единством партии и народа. «Партия и ее органы, – писал Меллентин, – обладают в Красной Армии огромным влиянием. Почти все комиссары являются жителями городов и выходцами из рабочего класса. Их отвага граничит с безрассудством; это люди очень умные и решительные «.

Гитлеровское руководство вело Германию против мира ради установления господства, торжества «избранной» расы над всеми народами. Риторика риторикой, но нацистские вожаки отлично знали, чем обеспечивается боевой дух свирепой серой саранчи, вторгшейся на нашу землю. Они торопились немедленно дать своим подданным непосредственный выигрыш от разбойничьих войн. Это отнюдь не было следствием приверженности нацистов к догмам национал-социализма, а диктовалось прагматическими соображениями – заинтересовать в ведении грабительской войны страну, добиться стойкости в бою и прочности тыла. Иными словами, воровской порукой связать миллионы людей. В Германию потекли потоки товаров и продовольствия, награбленные на оккупированных территориях.

Нацисты рассчитывали, что подачки, поощрение грабежа других народов сработают и в политических целях.

«Гитлер и большинство его политических сторонников, – писал в своих мемуарах Шпеер, – принадлежали к поколению, которое солдатами было свидетелями ноябрьской революции 1918 года и никогда не забывало о ней. В частных разговорах Гитлер не раз давал понять, что после опыта 1918 года нельзя не быть осторожным. Чтобы предотвратить любое недовольство, тратилось больше средств на потребительские товары, военные пенсии, компенсации женщинам, кормильцы которых были в армии, чем в демократических странах. Если Черчилль обещал своему народу только кровь, пот и слезы, мы во время всей войны и ее различных кризисов слышали военный лозунг Гитлера: «Окончательная победа очевидна». То было признание политической слабости, выдававшее громадное беспокойство по поводу утраты популярности, способное перерасти в мятежные настроения».

Вторая мировая война с участием в ней Советского Союза превратилась в гигантскую классовую битву, невиданную в истории, хотя грани размежевания борющихся сторон прошли по национально-государственному признаку. Правительство Англии, пережившее позор Дюнкерка и смертный ужас перед гитлеровским вторжением, заявило о поддержке Советского Союза. Аналогичные заявления сделал Вашингтон.

В тяжелый 1941 год, за исключением теплых слов, советский народ практически не получил никакой помощи ни с Британских островов, ни из-за океана. Хотя правящие круги Запада приветствовали мужество русских, бесстрашно схватившихся с врагом, всерьез они не верили в способность Советского Союза выстоять и помимо прочего не видели необходимости расточать свои ресурсы обреченным.

Командование английских вооруженных сил считало – захват Украины и Москвы «займет от 3–4 до 6 недель». В Москву прибыла военная миссия во главе с генералом Мэсон-Макфарланом. Правительство Черчилля поставило перед членами миссии задачу – когда произойдет «распад» СССР, стимулировать сопротивление вермахту, а также сотрудничать в уничтожении нефтепромыслов на Кавказе. Форин офис еще подчеркивало – нужно всячески афишировать в «пропагандистских целях» сотрудничество Англии с СССР. Что касается политических реалистов типа Франклина Д. Рузвельта, то они предпочитали выжидать: если Советский Союз выдержит первоначальный удар вермахта, тогда можно пойти на оказание ему помощи в таких размерах, чтобы она была полезной для боевых действий против Германии, но не привела к усилению нашей страны.

В призрачном мире Берлина

Чем дальше шли германские дивизии по советской земле, тем сильнее массовый гипноз овладевал руководителями рейха. Сообщения с фронта о тяжелых людских потерях, утрате техники преломлялись через призму господствовавшего среди нацистов мировоззрения – слепой веры в мистическую звезду фюрера. Германские войска далеко углубились в пределы СССР, захватили важные в экономическом отношении районы, осадили Ленинград, выходили на подступы к Москве, но они не выполнили основной цели кампании – Советские Вооруженные Силы не были уничтожены. Красная Армия сжималась подобно стальной пружине, час возмездия был не за горами. Преимущества, полученные вермахтом в силу внезапности нападения, были почти исчерпаны.

На фронте в результате беспримерных по мужеству и напряжению усилий советского народа неотвратимо приближался кризис германской стратегии. А нацистские главари, не способные оценить долгосрочные перспективы войны, занялись обсуждением неотложных мер, которые надлежит провести по достижении победы. Иной раз совещания проводились в такой обстановке, которая наглядно иллюстрировала призрачный мир, в котором они жили.

Гитлер разъезжал по Германии в чудовищном поезде – два локомотива, 15 вагонов! В голове и хвосте состава бронированные вагоны, ощетинившиеся зенитными орудиями, в самом центре – салон-вагон фюрера. В специальном вагоне представители прессы, фиксировавшие каждый шаг «выдающейся личности», в другом – врачи. Поезд носил многозначительное название «Америка». Еще более роскошный состав Геринга, который рейхсмаршал так же претенциозно обозвал – «Азия». Им было тесно в рамках Европы, они уже видели себя властелинами мира!

Тон на бредовых сборищах прожектеров задавал Гитлер. С упорством маньяка он торопил с запланированной перестройкой Берлина, дабы к 1950 году превратить город в «столицу мира». Фюрер лично занимался проектированием основных правительственных зданий, среди которых должен был возвышаться дворец для собраний – громоздкая конструкция высотой более 300 метров. Дворец, по расчетам, мог вместить одновременно 150–180 тысяч человек, которым, стоя, надлежало выслушивать откровения вождей рейха.

Предполагалось сооружение почти 150-метровой триумфальной арки, «аллеи побед» и прочего. Объем новых зданий составил бы более 30 миллионов кубических метров, стоимость по минимальной оценке – 5 миллиардов марок. Гитлер озаботился предписать: имперский орел, венчавший дворец для собраний, должен держать в когтях не свастику, а земной шар, олицетворяя господство Германии над всем миром. Эти здания должны были разместиться в районе громадной площади имени Адольфа Гитлера в Берлине. При строительстве было приказано строго руководствоваться «теорией руин». Гитлер глубокомысленно раздумывал над тем, чтобы по прошествии тысячелетий, когда беспощадное время разрушит эти здания, памятники его рейха, руины