19 ноября 1942. Сталинград от наших и ненаших - Николай Николаевич Яковлев

из 28 корпусных комиссаров – 25, из 64 дивизионных комиссаров – 58, из 456 полковников – 401. Герой гражданской войны Ф. Ф. Раскольников в открытом письме Сталину 17 августа 1939 года гневно писал:

«Накануне войны Вы разрушаете Красную Армию, любовь и гордость страны, оплот ее мощи. Вы обезглавили Красную Армию и Красный Флот. Вы убили самых талантливых полководцев, воспитанных на опыте мировой и гражданской войн, которые преобразовали Красную Армию по последнему слову техники и сделали ее непобедимой. В момент величайшей военной опасности Вы продолжаете истреблять руководителей армии, средний командный состав и младших командиров. Где маршал Блюхер? Где маршал Егоров? Вы арестовали их, Сталин.[5]

Для успокоения взволнованных умов Вы обманываете страну, что ослабленная арестами и казнями Красная Армия стала еще сильнее. Зная, что закон военной науки требует единоначалия в армии от главнокомандующего до взводного командира, Вы воскресили институт политических комиссаров, который возник на заре Красной Армии, когда у нас еще не было своих командиров, а над военными специалистами нужен был политический контроль. Не доверяя красным командирам, Вы вносите в армию двоевластие и разрушаете воинскую дисциплину. Под нажимом советского народа Вы лицемерно воскрешаете культ исторических русских героев: Александра Невского, Дмитрия Донского и Кутузова, надеясь, что в будущей войне они помогут Вам больше, чем казненные маршалы и генералы».

Понятно, что добытое советской военной наукой (неотделимое от ученых, развивавших ее и репрессированных) и претворявшееся в жизнь впоследствии уничтоженными военачальниками предавалось забвению. В ноябре 1939 года гордость Красной Армии – моторизованные корпуса были расформированы. Только к концу 1940 года, имея перед глазами опыт действий подвижных соединений вермахта на Западе, решение отменили и вновь началось, на этот раз поспешное, формирование моторизованных корпусов. Здравый смысл пробивал себе дорогу. Как это было трудно! Более четверти арестованных, в том числе будущие Маршалы Советского Союза К. А. Мерецков и К. К. Рокоссовский, в канун и в первые месяцы войны были освобождены. Но вплоть до нападения Германии на Советский Союз репрессии военных продолжались, хотя и не в масштабах 1937 года. В конце 1941 года среди прочих арестованных погибли заместитель наркома обороны, начальник ВВС Красной Армии генерал-полковник 48-летний А. Д. Локтионов, его преемник Герой Советского Союза 30-летний генерал-лейтенант П. В. Рычагов, генеральный инспектор ВВС дважды Герой Советского Союза генерал-лейтенант 39-летний Я. В. Смушкевич, начальник управления ПВО Герой Советского Союза 40-летний генерал-полковник Г. М. Штерн…

В давящей атмосфере в командовании Красной Армии наша страна шла навстречу войне. Но нужно было работать, и работали те, кто в войну возглавили Советские Вооруженные Силы. «Сталин, – напишет в 1965 году Константин Симонов, – все еще оставался верным той маниакальной подозрительности по отношению к своим, которая в итоге обернулась потерей бдительности по отношению к врагу… Прямое противопоставление своего взгляда на будущую войну взглядам Сталина означало не отставку, а гибель с посмертным клеймом врага народа. Вот что это значило… Сталин несет ответственность не просто за тот факт, что он с непостижимым упорством не желал считаться с важнейшими донесениями разведчиков. Главная его вина перед страной в том, что он создал гибельную атмосферу, когда десятки вполне компетентных людей, располагавших неопровержимыми документальными данными, не располагали возможностью доказать главе государства масштаб опасности и не располагали правами для того, чтобы принять достаточные меры к ее предотвращению».

Какими бы убедительными ни представлялись рассуждения о том, что Сталин, стремясь оттянуть начало войны, требовал не принимать в приграничных округах мер, которые Германия могла бы истолковать как провокационные, остается непреложным фактом – вломившись на рассвете 22 июня 1941 года в нашу страну, гитлеровские орды достигли стратегической внезапности. Как в Польше в 1939 году, во Франции в 1940 году, в Югославии и Греции в 1941 году! Г. К. Жуков объяснил в мемуарах:

«При переработке оперативных планов весной 1941 года практически не были полностью учтены особенности ведения современной войны в ее начальном периоде. Нарком обороны и Генштаб считали, что война между такими крупными державами, как Германия и Советский Союз, должна начаться по ранее существовавшей схеме: главные силы вступают в сражение через несколько дней пограничных сражений».

Вермахт не дал этих «нескольких дней», навалившись на войска наших приграничных округов всеми силами. При всем этом, подчеркивает Г. К. Жуков, «период же с 1939 до середины 1941 года характеризовался такими преобразованиями, которые дали Советской стране блестящую армию и подготовили ее к обороне».

Вот такая армия под давлением вермахта и стала отступать. Уже первые дни исполинского сражения омрачила расправа, которую Сталин учинил над командованием Западного фронта. На 9-й день войны были арестованы, сразу осуждены и расстреляны командующий фронтом генерал армии, Герой Советского Союза 43-летний Д. Г. Павлов и работавшие с ним генерал-майоры В. Е. Климовских, А. Т. Григорьев, Н. А. Клич, А. А. Коробков. На них возложили ответственность за неудачи наших войск в полосе фронта. По тогдашней манере их еще объявили изменниками. Летом 1941 года ряд генералов, погибших или попавших в плен при невыясненных обстоятельствах, были объявлены предателями. Так, когда в конце июля начальнику Главного политического управления Красной Армии Мехлису офицеры, вышедшие из окружения, доложили, что командующий 28-й армией генерал-майор В. Я. Качалов пал в бою, он бросил: вы «политические младенцы и не понимаете, что Качалов не только сам давно уже решил перейти к противнику, но и искал себе союзников». В. Я. Качалова заклеймили «предателем». Разумеется, все эти военачальники в пятидесятые годы были посмертно реабилитированы.

Через несколько недель войны Сталин не мог не убедиться, что расправы с командующими не влекут за собой перелома в ходе операций. Репрессии среди военных, за считанными рецидивами, прекратились на все время войны. Но еще долго сказывались последствия массовых избиений – в первую голову боязнь взять на себя ответственность, что нередко осложняло положение войск, дравшихся насмерть с врагом. Война, однако, быстро рассортировала командный состав, отсеяв неспособных или отсталых и открыв дорогу талантливым и подготовленным.

Первым среди равных, безусловно, оказался генерал армии Георгий Константинович Жуков. Встретив войну на посту начальника Генерального штаба, Г. К. Жуков делал все возможное, чтобы остановить вражеское наступление. После того как попытки сделать это по приказу Сталина войсками приграничных округов не удались, именно Жуков решительно настоял на постепенном создании фронта стратегической обороны, куда и подавались подходившие резервы.

Жуков с величайшей проницательностью в конце июля разгадал планы Гитлера – получив отпор на Московском направлении, немецкие подвижные соединения будут брошены против Юго-Западного фронта, с тем чтобы глубоким охватом окружить наши войска, оборонявшиеся на Украине, защищавшие Киев. 29 июля 1941 года Жуков на докладе у Сталина предложил в предвидении немецкого наступления провести перегруппировку, отойти за Днепр, оставив Киев. Это единственно правильное решение вызвало яростный гнев у Сталина, осыпавшего Жукова оскорблениями. Жуков был освобожден от должности начальника Генерального штаба и отправлен командовать Резервным фронтом. Оставленный членом Ставки Верховного Главнокомандования Жуков с фронта продолжал настаивать на своих предложениях. В начале сентября войска под командованием Жукова одержали первую победу в Великой Отечественной, разбив врага и взяв город Ельню, а через неделю с небольшим разразилась предсказанная им катастрофа – крупные соединения Юго-Западного фронта были окружены и разбиты. Под удар попали Харьковский промышленный район и Донбасс, а высвободившиеся войска немецкое командование перебросило на Московское направление для наступления на Москву.

Такова была страшная цена очередного сталинского просчета в руководстве войной. Маршал Советского Союза А. М. Василевский в мемуарах расширил круг виновных за поражение:

Красноармейцы охраняют немецкий бомбардировщик Ю-88, сбитый под Киевом

«При одном упоминании о жестокой необходимости оставить Киев Сталин выходил из себя и на мгновение терял самообладание. Нам же, видимо, не хватало необходимой твердости, чтобы выдержать вспышки неудержимого гнева, и должного понимания всей степени нашей ответственности за неминуемую катастрофу на юго-западном направлении».

В Генеральном штабе этой «твердости» хватило только Жукову, который теперь из войск