19 ноября 1942. Сталинград от наших и ненаших - Николай Николаевич Яковлев

Некоторые рабочие команды переодели в немецкую форму без знаков различия, поставили над ними немецких офицеров, но категорически не допускали их вооружения. Импровизаторы в низовых штабах германской действующей армии отлично поняли всенародный характер Великой Отечественной войны со стороны СССР и не питали ни малейших иллюзий, куда обратят оружие военнопленные, загнанные в рабочие команды. Возможно, иные, более образованные германские военные знали, что вермахт, используя таким образом военнопленных, нарушает многочисленные международные конвенции, и поэтому с самого начала замаскировали всю операцию, пустив в обиход термин «хиви» – от немецкого Hilfswillige («добровольный помощник»). Естественно, «желания» военнопленных, которых заставляли работать под дулом автомата, никто не спрашивал.

Эти контингенты, находившиеся под жестким контролем, обоснованно считались гитлеровцами ненадежными.

Одновременно развивался другой процесс. Нападение гитлеровской Германии и ее сателлитов на первое в мире социалистическое государство – Советский Союз – подняло на ноги всех тех, кто по классовым мотивам были злейшими врагами Советской власти. Всполошилась часть белой эмиграции, люди, которые не могли забыть Великий Октябрь, гражданскую войну, вышвырнутые за пределы нашей страны. Эти люди и предложили гитлеровцам свои услуги.

Но фашистская верхушка с величайшим подозрением отнеслась к различным планам предателей и отщепенцев организовать вооруженные части из русских для войны против Советского Союза. Объяснялось это главным образом тем, что в Берлине ни на минуту не верили, что удастся поднять на борьбу против Родины сколько-нибудь значительное количество людей. Как бы ни расписывали радужные перспективы жалкие изменники, гитлеровское руководство оставалось глухим к их доводам, что удастся набрать «добровольцев» для войны бок о бок с фашистами против собственного народа. В результате с горечью, не притупленной годами, предатель Л. В. Дудин констатировал в книге «Великий мираж»: «Начало… борьбы антисоветских русских сил против Советской власти во время второй мировой войны… положили русские эмигранты, бросившиеся в первые же дни войны в немецкие мобилизационные пункты, но встреченные крайне неприветливо и даже враждебно германскими властями. Отдельные лица, принятые переводчиками в немецкие части, конечно, никакой существенной роли играть не могли, и добровольческое движение заглохло надолго». Пока на помощь не пришли те, кто неизменно твердил после второй мировой войны о своей полной непричастности к политике, – кадровые офицеры и генералы вермахта.

Они, традиционно объявлявшие символом веры послушание букве и духу любого приказа, исходящего свыше, на свой страх и риск сделали следующий шаг от «хиви» – попытались использовать русских на линии огня. Установить точно, где и когда были сделаны первые шаги в этом направлении, не представляется возможным. Известно, например, что 134-я дивизия германской армии претендует на приоритет в этом отношении. После тщательного отбора и под неусыпным наблюдением она зачислила в качестве солдат считанных изменников из числа бывших советских граждан. То, что отдельные германские командиры шли на действия, как противоречившие нацистской доктрине, так и нарушавшие порядок комплектования вермахта, – верный критерий чудовищного напряжения вермахта в войне с СССР. Начало самонадеянной самодеятельности штаба 134-й дивизии относится уже к лету 1941 года…

В сентябре 1941 года в политику окунулся (через три месяца командующий 2-й танковой армией) генерал-полковник Шмидт, представивший доклад «О возможности подавления большевистского сопротивления изнутри». Очень скоро в дело включились представители разведки, и началось составление различного рода прожектов, сводившихся к тому, как использовать русских в качестве пушечного мяса «третьего рейха». Значительную роль в этом отношении сыграл Штрик-Штрикфельд, который в очень зрелом возрасте носил погоны всего-навсего капитана. Это был человек с темным прошлым. Происходя из прибалтийских немцев, в первую мировую войну он был офицером царской армии и в описываемый период с удовлетворением вспоминал, что, дав присягу царю, на деле служил Германии. Он участвовал в антисоветской интервенции в 1919–1920 годах. В двадцатые годы Штрик-Штрикфельд занимался «торговой деятельностью» в Англии, а теперь, шныряя в штабах гитлеровского вермахта, проталкивал идею использования русских против русских.

В тот октябрь 1941 года развернулось наступление германской армии на Москву, а в штабе группы армий «Центр» как раз в те дни, когда геббельсовская пропаганда трубила на весь мир об успехах немецкого оружия, полковник фон Тресков и полковник генерального штаба Герсдорф трудились над проектом немедленного создания двухсоттысячной «русской освободительной армии» и организации в Смоленске марионеточного «русского правительства». Командующий группой армий «Центр» торопил; по мере того, как накапливались все новые данные о замедлении немецкого наступления, он часто вспоминал слова своего двоюродного брата, бывшего царского морского атташе в Берлине: «Россию голыми руками не возьмешь!» Штрик-Штрикфельд разработал, точнее, свел воедино коллективное мнение группы офицеров, детали формирования армии, которую надлежало вооружить всеми видами оружия, в том числе тяжелого. Прожектеры уже рассуждали о том, какой участок фронта выделить этой армии, а Штрик-Штрикфельд уточнял – за каждыми тремя «русскими» дивизиями в тылу должна стоять одна немецкая дивизия и нельзя допускать создание «русских» авиационных частей.

Проект получил полное одобрение Бока и в середине октября 1941 года был направлен главнокомандующему германской сухопутной армией фельдмаршалу Браухичу. Тот поднял обсуждение на ступень выше, доложив план в ставке Гитлера. Вскоре пришел ответ, подписанный Кейтелем:

«Политические вопросы совершенно не касаются командования. Кроме того, фюрер не считает возможным это обсуждать».

Спустя несколько дней Штрик-Штрикфельд получил назад копию своего проекта от Браухича. Рукой Браухича на отвергнутом документе было написано:

«Считаю этот проект для войны решающим фактором».

И следовала подпись фельдмаршала. В личном дневнике Браухич пометил:

«Россию можно победить только Россией».

Почему они дошли до Москвы?

Так-то оно так. Гитлеровский «блицкриг», конечно, с треском, позорно проваливался, но война летом и осенью 1941 года шла вопреки и нашим довоенным представлениям. Советская стратегическая доктрина гордо провозглашала:

«Если враг навяжет нам войну, Рабоче-Крестьянская Красная Армия будет самой нападающей из всех когда-либо нападавших армий.

Войну мы будем вести наступательно, перенеся ее на территорию противника.

Боевые действия Красной Армии будут вестись на уничтожение, с целью полного разгрома противника и достижения решительной победы малой кровью».

Эти слова проекта Полевого устава 1939 года, по которому учили войска, на «гражданке» были всеобщим достоянием, перелагались в стихи и песни. На страницах бойких книг агрессор терпел немедленное поражение. «Достаточно назвать как эталон этих настроений, – писал в 1965 году Константин Симонов, – хорошо памятный людям моего поколения предвоенный роман «Первый удар», в котором мы, уже не помню, то ли за сутки, то ли за двое, расколачивали в пух и прах всю фашистскую Германию. И беда была не в бездарности этого романа, а в том, что он был издан полумиллионным тиражом и твердой рукой поддержан сверху». Недавние читатели романа не могли не сопоставить свои довоенные настроения с реальностью на путях бесконечного отступления от границы к Москве.

Нельзя сказать, чтобы советская военная наука и самые подготовленные военачальники не предвидели, как развернется будущая война. Уже в 1932 году в СССР были сформированы первые два моторизованных корпуса, через два года их количество возросло до четырех. Первый заместитель наркома обороны М. Н. Тухачевский неустанно ратовал за развитие танковых войск. «Ему, – писал Г. К. Жуков, – принадлежит множество прозорливых мыслей о характере будущей войны. М. Н. Тухачевский глубоко разработал новые положения теории, тактики, стратегии, оперативного искусства». Начальник Генерального штаба А. И. Егоров, крупные военачальники А. И. Корк, И. П. Уборевич, И. Э. Якир и другие дали, по словам Г. К. Жукова, «много ценного и по-настоящему интересного для каждого профессионального военного». Но в расцвете сил 43-летний М. Н. Тухачевский, 50-летний А. И. Корк, И. П. Уборевич и И. Э. Якир, оба в возрасте 41 года, были расстреляны в 1937 году.

Безвинно казнили и репрессировали с ними и вслед за ними крупнейших военачальников: по подсчетам генерала А. И. Тодорского, из пяти маршалов – троих, из пяти командармов 1-го ранга – троих, из 10 командармов 2-го ранга – всех, из 57 комкоров – 50, из 186 комдивов – 154, из 16 армейских комиссаров 1-го и 2-го рангов – всех,