19 ноября 1942. Сталинград от наших и ненаших - Николай Николаевич Яковлев

Один из лучших биографов Ф. Рузвельта, американский профессор Варне, в книге, вышедшей в 1970 году, живо описал общее настроение руководителей западных союзников на рубеже 1941/42 года:

«В первый день нового года президент сидел с Черчиллем и группой лиц за обеденным столом. Заговорили о России. В то время немцы и русские сцепились в критической борьбе к западу от Москвы. Рузвельт не мог переговорить по военным делам Черчилля, бывшего военным министром в правительстве Ллойд Джорджа еще в первую мировую войну. Сообщения с русского фронта напомнили Черчиллю времена, когда он руководил английскими интервенционистскими войсками, сражавшимися против молодого большевистского режима. Тогда его армии продвинулись до Тулы, непосредственно южнее Москвы. Но теперь, заявил Черчилль, он прощает русских прямо пропорционально количеству гуннов, которых они убивают.

– А простили ли они вас? – спросил резкий Гопкинс.

– Пропорционально количеству танков, которые я им посылаю, – сказал Черчилль.

Рузвельт не согласился, заметив, что не думает, чтобы русские простили. Вероятно, он был прав».

Американский президент был недалек от истины: вооружения Советский Союз получал от союзников ничтожно мало. Как размеры помощи, так и методы ее предоставления в 1942 году никак не соответствовали внушительным заявлениям, которые разносились радиостанциями Би-би-си.

Маршал Советского Союза Г. К. Жуков вспоминает, как в 1942 году на заседании в Кремле Сталин возмущенно сказал: «Десятки, сотни тысяч советских людей отдают свою жизнь в борьбе с фашистами, а Черчилль торгуется из-за двух десятков «харрикейнов». А их «харрикейны» – дрянь, наши летчики не любят эту машину…»

То, что Советский Союз несет основное бремя войны, не вызывало ни у кого сомнений. Простые люди на Западе делали отсюда вывод – необходимо помочь советскому народу, сражающемуся за свободу всего мира. Эту самоочевидную истину помнили и. в правительственных ведомствах западных союзников. В начале апреля 1942 года Рузвельт писал Черчиллю:

«Ваш и мой народы требуют создания фронта, чтобы ослабить давление на русских. Наши народы достаточно мудры, чтобы усмотреть – сегодня русские убивают больше немцев и уничтожают больше немецкого снаряжения, чем наши страны, вместе взятые».

Выводы? 6 мая 1942 года Рузвельт пишет американскому командующему в Австралии генералу Д. Макартуру:

«С точки зрения большой стратегии в наступающую весну и лето ясен простой факт: русские армии убивают больше нацистов и уничтожают больше вражеского снаряжения, чем все остальные 25 Объединенных Наций, вместе взятые».

Установив самоочевидную закономерность, западные союзники доверили Красной Армии защищать мировую цивилизацию в одиночестве.

Советскому Союзу предстояло в 1942 году принять на себя таранный удар гитлеровской Германии. В этом году нацистское руководство, расставшись с надеждами на политический крах противника, обратило против СССР всю свою военную мощь.

В Берлине сделали выводы из провала плана «Барбаросса» – недооценили силу и организованность СССР. В тяжких раздумьях зимой 1941 года Гитлер решил, что не все его приказы точно исполнялись. Следовательно, необходимо закрутить гайки до отказа в «третьем рейхе».

26 апреля 1942 года он выступил со свирепой речью в рейхстаге: «Я ожидаю только одного – нация предоставляет мне право принимать немедленные действия, которые я сочту необходимыми в случае, если обнаружится неповиновение на службе великому делу. Сейчас речь идет о нашей жизни и смерти (громкие аплодисменты). На фронте и в тылу, на транспорте и в учреждениях, в судах все должно быть подчинено одному – борьбе за победу (шквал аплодисментов). Никто не имеет права ссылаться на свои заслуги. Пусть каждый знает – отныне есть только обязанности».

Таким языком заговорил Гитлер в преддверии решительного сражения с Советским Союзом. Рейхстаг, одобрив чрезвычайные полномочия фюрера, был распущен навсегда. Мосты были сожжены, нацисты были готовы загубить Германию до последнего человека ради достижения военной победы.

Теперь дело шло не об отражении «блицкрига», а о том, кто выйдет победителем в гигантской схватке на полях сражений, чьи вооруженные силы окажутся сильнее. Если применительно к кампании 1941 года можно было говорить о банкротстве военно-политической стратегии Гитлера, то в 1942 году решающему испытанию огнем подверглась военная стратегия германского милитаризма.

В советской Ставке шла напряженная подготовка к летней кампании 1942 года. Победитель в Московской битве Г. К. Жуков стоял за то, чтобы встретить неизбежный немецкий натиск на заранее укрепленных позициях, в оборонительных боях измотать и обескровить врага, а только потом думать о наступлении. Единственное исключение он делал для западного направления, где были возможности для успешных наступательных действий. Сталин придерживался иного мнения. Окрыленный разгромом немцев под Москвой, он уже в начале 1942 года поставил фронтам задачи, превышавшие их возможности, – наступать от Ладожского озера до Азовского моря.

Несмотря на возражения Жукова, план был принят и, несмотря на все усилия, не был выполнен. Но Сталина это ничему не научило. Поздней весной он согласился с доводами командования Юго-Западного фронта провести крупное наступление на юге. Несмотря на возражения Генерального штаба и Г. К. Жукова, началась усиленная подготовка к наступлению как раз там, где враг готовился нанести сильнейший удар.

Враг изготовился

Для нового наступления на Восточном фронте Германия мобилизовала все свои ресурсы и потребовала максимума от сателлитов. С февраля 1942 года министром вооружений рейха стал Шпеер, который поставил целью резко увеличить эффективность германской военной экономики. За первые полгода «эры Шпеера» военное производство Германии возросло на 55 процентов, с особым упором на наступательные виды вооружения. В 1942 году было выпущено 9300 танков по сравнению с 5200 в 1941 году, самолетов – соответственно 14 700 и 11 030, орудий калибром 75 миллиметров и свыше – 12 тысяч и 7 тысяч и т. д.

Начальник военно-экономического управления штаба верховного главнокомандования генерал Томас, выступая на совещании представителей военной промышленности в начале 1942 года, подчеркнул: «Мы использовали минувшую зиму, чтобы обеспечить громадный удар по Советской России. Для этого основные мощности военной промышленности мы предоставили в распоряжение сухопутных войск для подготовки наступления… Мы должны осознать необходимость проведения новой кампании против России, чтобы до конца разбить и окончательно ликвидировать большевистские вооруженные силы». Шпеер, однако, был недоволен степенью мобилизации германской экономики для военных целей. Когда он пришел в министерство вооружения, производство товаров широкого потребления в Германии только на 3 процента было ниже довоенного; в 1942 году ему удалось снизить его на 12 процентов, переключив соответствующие промышленные мощности на войну.

Большего он сделать не мог, ибо Гитлер, опасаясь за прочность тыла, требовал поддержания достаточного жизненного уровня населения. Тяготы войны нацистские главари оставляли для пригнанных в рейх иностранных рабочих. Если на июнь 1942 года в Германии работали 5,1 миллиона рабов из других государств, то спустя каких-нибудь пять месяцев их стало 7 миллионов человек. В это число не входят люди, погибшие на фашистской каторге.

Прочесывание густым гребнем Германии дало возможность призвать новые контингенты, и к апрелю 1942 года численность вермахта была доведена до 8,7 миллиона человек. Это больше, чем в момент нападения на Советский Союз. Гитлер потребовал пушечного мяса от сателлитов. Весной 1942 года Кейтель по приказу фюрера объехал их столицы и получил согласие Италии и Венгрии направить на советско-германский фронт по армии, а Румыния обязалась предоставить две армии. Эти войска выделялись дополнительно к силам сателлитов, уже воевавшим против СССР.

В марте 1942 года Гитлер провозгласил в речи в Берлине: «Предстоящим летом Советы будут полностью уничтожены. Для них нет больше спасения. Поэтому грядущее лето будет решающим этапом войны. Большевизм будет отброшен и никогда больше не сможет коснуться культурной Европы». Нацистские фанатики верили.

К началу лета 1942 года на советско-германском фронте было сосредоточено 76,3 процента германской армии. В общей сложности враг сумел выставить вооруженные силы, насчитывавшие более 6 миллионов человек (из них 800 тысяч с небольшим – войска сателлитов). Они имели 3270 танков, 3400 боевых самолетов и 43 тысячи орудий.

5 апреля Гитлер отдал директиву № 41 о задачах вермахта на лето 1942 года. Главная цель обозначалась так:

«Окончательно уничтожить оставшиеся еще в распоряжении Советов силы и лишить их по мере возможности важнейших военно-экономических центров».

Для этого планировались взятие Сталинграда, Астрахани и глубокий прорыв