Магазин отрубленных пальцев. Владивостокские мятежи 1905-1907 годов - Владимир Виленович Шигин

стороны правительства в бою принимали участие пулеметная команда, состоявшая, как мы уже говорили, преимущественно из офицеров, а также охотничья (добровольческая) команда 32-го Восточно-Сибирского полка и казаки. Преследуемые казаками, мятежники выбежали на покрытую льдом бухту, где стояли броненосный крейсер «Россия» и транспорт «Лена». Когда команды этих кораблей увидели казаков, преследующих народ и матросов, они открыли по ним огонь из мелкокалиберных орудий и заставили отойти.

На месте столкновения мятежников с войсками было обнаружено 30 убитых и более 50 раненых с обеих сторон, в том числе и несколько офицеров.

Над Владивостоком повисло тягостное ожидание чего-то грозного… Подавленные, деморализованные матросы возвращались поздно вечером, а некоторые утром, на другой день, на свои корабли, понося, на чем свет стоит, революционеров, не сумевших организовать достойный отпор казакам и офицерам. Всем было ясно, что настоящий мятеж еще только начинается.

* * *

11 января во Владивостоке поднялись артиллеристы Иннокентьевской батареи, расположенной на мысе Эгершельд. Утром часть артиллеристов этой батареи отправилась на батарею Купера. Там артиллеристы силой сняли караул, забрали из склада три пулемета, четыре ящика с лентами и увезли все это на свою батарею, на которую были взяты из складов снаряды и заряженные орудия. Около часу дня Иннокентьевской батарее был дан орудийный залп, явившийся сигналом к выступлению. Офицеры во главе с командиром батареи вынуждены были сдать ключи от погребов солдатам, а сами ушли с батареи. Через некоторое время раздался еще один орудийный выстрел…

Не ожидавшие такого развития событий власти растерялись, так как военной силы, имевшейся в их распоряжении, было явно недостаточно для подавления организованного наступления вооруженного даже против одной Иннокентьевской батареи.

Комендант крепости генерал-лейтенант Селиванов, пытаясь «разрулить ситуацию», отправился на батарею с целью убедить артиллеристов отказаться от участия в мятеже.

Шестидесятилетний генерал-лейтенант А. Н. Селиванов являлся активным участником русско-турецкой войны 1877–1878 годов, китайской кампании 1900–1901 годов, и русско-японской войны 1904–1905 годов. За боевые отличия был награждён золотым оружием и орденом святого Георгия 4 – й степени. Во время войны успешно командовал 37-й пехотной дивизий и 2-м сводным стрелковым корпусом.

По прибытии Селиванова со штабом на батарею, он был встречен криками негодования и окружен артиллеристами, которые, не желая слушать его увещеваний, потребовали немедленного освобождения всех арестованных. Селиванов отказался это сделать. Это требование артиллеристов было повторено троекратно, и трижды Селиванов ответил «нет». После этого артиллеристы и возглавлявшие их революционеры потребовали от Селиванова покинуть батарею. Когда же он направился к выходу, в него был произведен залп из нескольких винтовок в спину. Селиванов был тяжело ранен в шею, в живот и в спину. Одна из пуль застряла в печени. Несмотря на столь тяжелые ранения, генерал смог самостоятельно спуститься вниз с батареи и сесть в коляску. Раненного Селиванова увезли в морской госпиталь, но потом, боясь, что мятежники придут его добивать, генерал был переправлен на стоящий в порту транспорт, где и скончался. Чтобы кто не говорил о том, что революции не делаются в белых перчатках, стрелять скопом в спину – это и подло, и мерзко. Но такие уж у нас были революционеры!

После тяжелого ранения генерал-лейтенанта А. Н. Селиванова должность коменданта временно исполняли генерал-майор О. А. Модль, а спустя несколько дней в должность вступил генерал-майор Л. К. Артамонов.

Леонид Константинович Артамонов

Весть о нападении на Селиванова быстро облетела весь город. Командир 32го Восточно-Сибирского полка, узнав о выступлении Иннокентьевской батареи и ранении коменданта крепости, приказал вывести роты для подавления мятежников. Однако часть солдат не только отказалась строиться, но активно помешала это сделать 6-й роте, намеревавшейся исполнить приказание командира полка. После этого солдаты, собравшись толпой около командира полка, стали требовать освобождения арестованных. Вскоре к солдатам 32-го полка, которые почти все были с винтовками, стали присоединяться и солдаты других частей. После этого все отправились к крепостной гауптвахте, у которой стоял караул от 2-й роты того же полка.

По дороге к 32-му полку присоединились группы солдат из других частей, среди которых преобладали артиллеристы, саперы, матросы, солдаты железнодорожного батальона, а также, как всегда, городской люмпен. По прибытии к гауптвахте толпа потребовала освобождения арестованных. Там уже был только что назначенный комендантом города командир 1 – го батальона 29-го Восточно-Сибирского стрелкового полка полковник Владимир Георгиевич Сурменев. Службу он начинал в лейб-гвардии Финляндском полку, окончил курс в Николаевской академии Генерального штаба, заведовал полковой охотничьей (разведывательной) командой. В начале 1905 года формировал военно-врачебные учреждения во Владивостоке. Весь день 10 января подполковник В. Г. Сурменев провел на крепостной гауптвахте, куда ожидал прихода мятежников для освобождения арестованных там агитаторов. Когда толпа стала требовать от Сурменева освобождения арестантов, караул гауптвахты, состоявший из солдат 32-го полка, перешел на сторону бунтовщиков. Сурменев попытался уговорить мятежников, но толпа кричала и наступала. На требования об освобождении арестованных Сурменев заявил, что не может этого сделать без разрешения штаба крепости. После этого в него из толпы полетели камни. Несколько камней попали в офицера. Он вытащил револьвер и крикнул: «Вы проберетесь только через мой труп». В ответ раздались выстрелы, и Сурменев был ранен двумя пулями в живот. Сейчас же после этого были потребованы ключи от камер. Арестованные были немедленно освобождены, и, прежде всего, эсеры Шпер и Ланковский. Заодно были освобождены и содержавшиеся на гарнизонной гауптвахте и уголовники: дезертиры, дебоширы, насильники и мородеры. Вся эта публика, как и в прошлый раз, тут же присоединилась к мятежникам.

Отнесенный в крепостной госпиталь В. Г. Сурменев в страшных мучениях скончался на следующий день. Некоторое время спустя сослуживцы подполковника Сурменева поставили в караульном помещении икону Святого Владимира, под которой была прикреплена мраморная доска с описанием гибели Сурменева. 12 января 1908 года в церкви лейб-гвардии Финляндского полка в котором он ранее служил, так же была установлена мраморная доска с таким же описанием гибели Сурменева. Это о таких, как В. Г. Сурменев, впоследствии скажет выдающийся российский военный историк А. А. Керсновский: «В эти тяжелые годы сотни русских офицеров и солдат, тысячи стражников, жандармов и полицейских запечатлели своей кровью и страданиями преданность Родине… эти люди спасли свою страну, свой народ, спасли и озлобленную общественность – спасли ее физически, и за это не получили иной благодарности, как эпитеты „палачей народа“, „кровопийц“ и „нагаечников“.

* * *

Стремясь предотвратить кровопролитие, властями было решено вывести ряд частей из города. Первым делом генералом Модлемом был выслан из города не слишком ненадежный 32-й полк. Захватив полковое знамя, его