Чужой земли мы не хотим ни пяди! Мог ли Сталин предотвратить Вторую мировую войну? - Леонид Маратович Павлов

Германией, и если удастся достигнуть соглашения между Германией и Англией, разрешение польской проблемы значительно упростится, т. к. более спокойная атмосфера облегчит ведение переговоров и заинтересованность Англии в союзе с Польшей заметно уменьшится.

Изложенные выше планы авторитетных государственных деятелей могут показаться утопичными в свете разнузданного тона высказываний английской прессы и политиков, и наряду со стратегией окружения, которая продолжает проводиться, хотя и не с прежним воодушевлением. Однако эти планы приобретают известную реальность, если учесть незначительность влияния английской германофобской печати и отдать себе отчет в том, что достижение соглашения с Германией является для Англии все еще самой важной и желанной целью в противоположность другой альтернативе – войне, которая велась бы с величайшей неохотой, но возникновение которой считают неизбежным, если не будет достигнуто соглашения с Германией623.

Германский посол ошибался, полагая, что, договорившись с Англией о том, что она бросит Польшу на произвол судьбы, можно избежать большой войны, к которой Германия не готова. Гитлер понимал: вступление Германии в войну со всем миром равносильно катастрофе, можно не воевать, а сразу закусить цианистым калием, предварительно распорядившись сжечь свой смердящий труп на заднем дворе рейхсканцелярии. Недаром, по рассказам очевидцев, 3 сентября, когда фюреру сообщили, что Англия и Франция, вопреки его ожиданиям и расчетам, объявили войну Германии, у него случилась истерика, а потом наступила длительная депрессия. В тот момент он уже не радовался, что удалось нейтрализовать Советский Союз.

Вступление в войну Англии сыграло огромную роль. Да, у Англии еще не было сильной сухопутной армии, способной вести боевые действия на континенте. Но у Англии был самый мощный в мире военный флот, который мог своими действиями на морских коммуникациях затруднить или совсем прекратить подвоз сырья для германской промышленности и продовольствия для населения. Для борьбы с этим флотом немцы были вынуждены строить свои корабли, расходуя драгоценный металл, который можно было пустить на изготовление столь нужных танков. Корабли требовали большого количества топлива, которым также можно было бы заправлять танки.

У Англии была сильная стратегическая авиация, способная наносить массированные и непрерывные бомбовые удары по промышленным объектам и транспортным узлам в глубине территории противника, что она и делала все шесть лет войны, нанеся германской экономике огромный урон.

Кроме того, вступление Англии в войну означало, что Гитлеру в скором времени нужно ждать дурных вестей из Вашингтона. Шансы на вступление Соединенных Штатов в войну на стороне Англии и Франции уже в 1939 году, были минимальны. Однако это не значило, что США вовсе останутся в стороне от войны в Европе: они могли в неограниченных количествах снабжать воюющие Англию и Францию многими видами вооружений и продовольствием. Именно это очень скоро и произошло на самом деле, причем, сначала для этого даже не потребовалось пересматривать или отменять основной закон американской внешней политики – закон о нейтралитете. (Мудрый Рузвельт еще до начала Второй мировой войны предпринимал усилия, если не для отмены, то хотя бы для смягчения этого закона, но неизменно встречал мощное противодействие конгресса, сената, своих министров и прессы624). Чтобы избежать такого печального для Германии развития событий и не позволить американцам прийти на помощь, был только один способ: молниеносная победа в Европе. Но для такой победы, которая обеспечивается гигантской концентрацией всех видов войск на направлении главного удара и огромными запасами военного снаряжения, сил и средств у Германии не было. Поэтому Гитлер делал все, чтобы превратить войну против Польши в малозначительный локальный конфликт, отчасти даже справедливый, – ведь Данциг, что не говори, немецкий город, – и прилагал все усилия для того, чтобы исключить возможность вступления Англии и Франции в войну на стороне Польши.

25 июля Галифакс сказал Майскому, что правительство Англии принимает предложение Кремля немедленно, не дожидаясь окончания политических переговоров, начать переговоры военные. Английская военная миссия сможет выехать в Москву через 7–10 дней, однако персональный состав миссии пока не определен. Министр сказал, что, поскольку Лондон идет Москве навстречу в вопросе об одновременном вступлении в силу пакта о взаимопомощи и военной конвенции, он очень надеется, что и советское правительство пойдет навстречу английскому правительству в единственном еще оставшемся спорном вопросе – о косвенной агрессии. По утверждению Галифакса, формула английского правительства покрывает случаи агрессии чехословацкого типа. Все, что выходит за пределы такого случая, должно служить предметом консультации. Галифакс обратился с просьбой к Советскому правительству удовлетвориться этим625.

Дальнейшие события покажут, что Сталин просьбам английского правительства не внял, политическое соглашение не подписал, а после десятидневных переговоров с военными миссиями Англии и Франции, отказался подписать и военное соглашение.

26 июля английское правительство рассматривало вопрос об основных задачах военной миссии в Москве. Все согласились с тем, что британским военным представителям следует вести переговоры очень медленно, пока не будет заключено политическое соглашение. В решении кабинета министров указывалось, что начинать переговоры нужно не с предоставления советским военным представителям информации, касающейся английских планов, а стремиться к тому, чтобы «русские информировали английских и французских представителей относительно того, что они могли бы сделать, например, чтобы оказать помощь Польше»626.

Переговоры военных миссий при самом оптимистическом раскладе, т. е., если бы миссии вылетели в Москву самолетом, а не поплыли на старом тихоходном корыте, не могли начаться раньше первой декады августа. И до 1 сентября, конечного срока, намеченного Гитлером в своем пресловутом «Плане «Вайс» для начала вторжения в Польшу, оставалось бы, максимум, 20 дней. Пусть точная дата начала польской кампании была никому не известна, но элементарная логика военных говорила о том, что после 1 сентября, даже если Гитлер и начнет вторжение в Польшу, Советскому Союзу нечего опасаться: на разгром польской армии Гитлер отводил 2–3 недели. Фактически, даже с учетом того, что Красная Армия пришла на помощь вермахту, и Польша воевала на два фронта, немцам понадобилось на это больше месяца. После такой крупной военной операции Германии потребовалось бы время для перегруппировки сил и пополнения боезапасов, которых даже перед началом войны было не густо – от шести дней до двух месяцев войны для сухопутных сил, и лишь военно-морской флот имел полный комплект боеприпасов. Военно-воздушные силы имели запас бомб только на три месяца. Ощущался острый недостаток моторного топлива и горюче-смазочных материалов. Главное командование вермахта требовало создания запаса боеприпасов на 4 месяца, чтобы обеспечить армию до тех пор, пока промышленность не перестроится на выпуск военной продукции627. Также ощущался острый недостаток различных видов сырья.

В ходе военных действий с Польшей и германские