Чужой земли мы не хотим ни пяди! Мог ли Сталин предотвратить Вторую мировую войну? - Леонид Маратович Павлов

юридически оформляло ситуацию, создавшуюся в этом регионе, но никак не способствовало ее возникновению. Дальний Восток не для красного словца так назывался: он был на самом деле дальним и для Англии, и для Соединенных Штатов. Он и для Советского Союза был очень далеким, несмотря на то, что часть Дальнего Востока была советской территорией: транспортное сообщение с восточными землями страны даже сегодня, при наличии БАМа, оставляет желать лучшего. А в то время оно было совсем негодным: центр страны с Дальним Востоком связывала одна единственная железная дорога – построенная еще до Октябрьского переворота Транссибирская магистраль – знаменитый Транссиб, протяженностью 9,3 тыс. километров, самая на тот момент длинная в стране двухпутная линия. Обеспечение военных операций при такой удаленности и постоянной опасности остаться вообще без сухопутного сообщения с действующей армией превращалось в серьезную проблему, поэтому иногда целесообразней вовсе отказаться от войны на столь далеких театрах военных действий.

Но и выйти из сложившейся ситуации дипломатическими методами для Англии, которая имела очень серьезные интересы в Китае, и чье судоходство в Тихом океане во многом зависело от благосклонности Японии, было делом непростым, рискованным и весьма затратным. Кроме того, слишком активное давление на Японию могло подтолкнуть Токио к еще большему сближению с Германией. Таким образом, английское правительство, понимая, что без ущерба для себя оно не может повлиять на ситуацию, решило минимизировать потери, сохранить лицо и пошло на подписание Соглашения Арита – Крэйги.

Правды ради замечу, что Соглашение Арита – Крэйги не только в Москве восприняли негативно – американцам оно тоже не понравилось. Даже традиционно проанглийская «Нью-Йорк таймс» сожалела о «печальном совпадении» фактов англо-японской декларации621.

24 июля Бонне направил Корбену отчеты Наджиара о его вчерашней беседе с Молотовым. Встреча оставила более благоприятное впечатление о позиции и намерениях Советского правительства: именно нарком предложил немедленно начать военные переговоры, подчеркнув их срочность и необходимость. Франция готова немедленно начать военные переговоры. Бонне подчеркивал, что следует, как это рекомендуют Сидс и Наджиар, принять предложение Молотова и что психологический выигрыш, который Франция и Англия могут от этого получить, в значительной степени зависит от того, насколько быстро их согласие будет передано в Москву. Французское правительство уже приняло необходимые меры, с тем, чтобы армейский генерал, член Высшего военного совета, которому будет поручена эта миссия, смог незамедлительно направиться в Москву. (Вероятно, в Париже уже приняли решение назначить главой военной миссии генерала Жозефа Думенка. И не такой уж это был «незначительный военный чин» – в Высший военный совет страны абы кого не назначают. – Л.П.). Министр просил посла убедиться в том, что английское правительство готово действовать таким же образом. Бонне указывал, что он очень заинтересован в том, чтобы Наджиар и Сидс были способны как можно скорее сообщить Молотову общее решение двух правительств622.

24 июля Дирксен в промежутке между встречами Вольтата с английскими чиновниками, в личном письме Вайцзеккеру отмечал, что после того как улеглось возбуждение, вызванное данцигским кризисом, наступило всеобщее успокоение, позволившее сосредоточить внимание на центральном вопросе: приведет ли к войне напряженность в англо-германских отношениях, или же удастся все решить миром? И те, кто хотят войны, и трезвые политики уверены, что крайнее напряжение, существовавшее в течение многих месяцев, не может дольше продолжаться. (Обратите внимание: видный германский дипломат говорит, что войны хотят только идиоты, самого себя относя к «трезвым политикам», то есть, к тем, кто войны не хочет. – Л.П.). В то время как, пресса и большая часть политических деятелей не идут дальше фатализма или воинственной болтовни, немногие государственные мужи, от которых зависит принятие решений, еще глубже продумали и конкретизировали соображения о конструктивной политике в отношении Германии. Внешнеполитические и внутриполитические тенденции – напряженность отношений с Японией, приостановка переговоров о трехстороннем пакте с Францией и Советским Союзом, сомнения в дееспособности польского союзника, тактические предвыборные соображения консерваторов – продолжали оказывать свое действие и усиливали конструктивные тенденции.

Общие соображения по урегулированию отношений с Германией воплотились в ряд конкретных пунктов, которые могут обсуждаться. Сейчас английское правительство на основе политического умиротворения разрабатывает большую экономическую программу, которая при помощи широко охватывающей формулы сможет обеспечить принцип ненападения и разграничить сферы политических и экономических интересов. Эта программа предполагает урегулировать такие вопросы англо-германских взаимоотношений, как судьба колоний, которые у Германии отняли после мировой войны, обеспечение сырьем, сотрудничество на рынках третьих стран. В программу включается также пункт об ограничении вооружений, что представляет для английского правительства наибольший интерес.

Для сторонников этих планов наиболее сложным является вопрос, как практически приступить к этим переговорам. Общественное мнение Англии настолько возбуждено, что опубликование сообщения о подобных планах ведения переговоров с Германией будет немедленно жестоко раскритиковано Черчиллем и другими подстрекателями, которые сразу же выступят с лозунгами: «Не допустить второго Мюнхена» или «Долой возврат к политике умиротворения». Насколько деятельна и влиятельна эта группа, показало опубликование факта конфиденциальных переговоров между Вольтатом, Вильсоном и Хадсоном. Добавочные негативные оценки и дополнительная порочащая информация были распространены путем опубликования совершенно фантастической и лживой программы переговоров.

Те, кто занят в английском правительстве разработкой программы переговоров по сближению Англии с Германией, понимают, что она должна готовиться строго секретно. Лишь после того, как будет установлена готовность правительства Германии к таким переговорам, и будет достигнуто единомыслие, по крайней мере, в отношении программы, или даже в отношении отдельных общих принципов, – лишь тогда правительство Англии сочтет себя достаточно сильным, чтобы сообщить общественности о своих намерениях и о сделанных уже шагах. От осуществления этого плана ожидают настолько много, что даже считают его весьма эффективным избирательным лозунгом, который обеспечит правительственным партиям победу на выборах и сохранит за ними власть на следующие пять лет. Однако организаторы избирательной кампании убеждены в том, что победы на выборах можно наверняка добиться и с помощью противоположного лозунга: «Подготовка к будущей войне», если не останется надежд договориться с Германией. Эта констатация означает, что дефицит времени оказывает давление на принятие принципиального решения о начале переговоров с Германией. Так как парламентские выборы, вероятно, состоятся в ноябре, а организационная подготовка их потребует около полутора месяцев, то английское правительство должно попытаться покончить с германским вопросом не позднее конца сентября. В отношении сроков имеется оптимизм, и в политических кругах Англии полагают, что и германское правительство, при принципиальном согласии вступить в переговоры, должно стремиться к ускорению дела ввиду предстоящего в Нюрнберге съезда национал-социалистической партии.

В заключение посол подчеркивал, что германо-польская проблема нашла свое отражение в планах урегулирования отношений между Англией и