РККА: роковые ошибки в строительстве армии. 1917-1937 - Андрей Анатольевич Смирнов

Таблица 19

Общеобразовательный уровень принятых в 1936 г. в военные школы различных родов войск (в %) 283

* По данным отчетного доклада УВУЗ РККА за 1936 г. (октябрь 1936 г.). Согласно докладу об итогах комплектования сухопутных военных школ РККА курсантским составом в 1936 г. (подписанному начальником УВУЗ РККА 5 октября 1936 г.) – с 7 классами 14–19 %, а с 8—10 классами 81–86 %.

** В том числе студенты техникумов и рабфаков.

*** В том числе студенты вузов.

Больше того, в 1936 г. военные школы попытались укомплектовать людьми не с формальным, а «с проверенным образованием не ниже 7 классов» – и тем самым «прекратить прием в школы безграмотных людей»284. Ведь среди принятых в 1935-м, как и раньше, оказалось «большое количество формально окончивших 7 и больше классов средней школы, а фактически не обладающих достаточной и удовлетворительной подготовкой»285. Многие из окончивших 9 или 10 классов (и зачисленных поэтому на сокращенное, двухгодичное обучение) показали такие знания, что Белорусская объединенная военная, Рязанская пехотная и 1-я и 2-я Киевские артиллерийские школы уже в январе 1936-го ходатайствовали о переводе их на трехгодичное (где в бóльшем объеме преподавались общеобразовательные дисциплины). В 1936-м, подчеркнул в отчетном докладе УВУЗ РККА за этот год И.Е. Славин, все кандидаты «принимались с серьезными испытаниями, что не имело места в 1935 и в прошлые годы» (почему «фактический общеобразовательный уровень принятых резко отставал и разнился от формальных данных») 286.

Правда, утверждение Славина о том, что весь прием 1936 года имеет «твердые знания в объеме семилетки и выше», было все же натяжкой: в 23 сухопутных военных школах 11,2 % курсантов были зачислены с фактическими знаниями ниже уровня 7 классов287. Фактические знания принятых в 36-м, как и раньше, часто были ниже тех, которые должно было дать полученное ими образование. Лиц с реальными знаниями в объеме 7 классов оказалось вдвое больше (58,0 % против 28,6 %), а лиц с реальными знаниями в объеме 8—10 классов, наоборот, в 2,3 раза меньше (30,8 % против 71,4 %), чем обладателей документов об окончании соответствующего числа классов288. Однако по сравнению не только с 20-ми – началом 30-х гг., но даже и с 35-м и это был огромный скачок вперед!

А в начале 37-го решили поднять планку еще выше и принимать в военные школы (которые с 16 марта 1937 г. назывались военными училищами) лиц с общим образованием не ниже 8 классов (а также увеличить с 1 до 5 число артиллерийских школ, комплектуемых исключительно лицами с полным средним образованием).

Согласно справке, подписанной 25 января 1938 г. врид начальника УВУЗ РККА комбригом С.А. Смирновым, после начала чистки РККА эта планка была практически достигнута: 99,2 % принятых осенью 1937-го в сухопутные военные училища, окончили 8—10 классов (и лишь у 0,8 % была только семилетка). При этом среди зачисленных в артиллерийские училища 72 % (вдвое больше, чем в 1936-м) имели полное среднее образование289.

Однако на общеобразовательный уровень комсостава «предрепрессионной» РККА этот происшедший в 1933–1936 гг. отказ от подготовки командиров исключительно из рабочих и крестьян повлиять уже не успел. Ведь из всех принятых в военные школы в 1933–1936 гг. до начала массовых репрессий были выпущены лишь прием 1933-го да ускоренные курсы бронетанковых школ приема 1934 года. А это была не просто лишь малая часть принятых после 1932-го. Это были те, чей общеобразовательный уровень меньше всего отличался от уровня безграмотных приемов предыдущих лет и труднее всего поддавался повышению. Курсантам приема 1933 года не только надо было работать здесь больше, чем последовавшим за ними; их в большей степени успели затронуть последствия педагогических экспериментов 20-х. Восстановленную в 1932/33 учебном году урочную систему преподавания с ее домашними заданиями и учебниками еще в 1933/34-м во многих школах игнорировали: преподаватели слишком привыкли к описанному нами выше «лабораторному» методу. Работники УВУЗ ГУ РККА, инспектировавшие военные школы зимой и весной 1934 г., докладывали одно и то же:

– «урок по-настоящему не задается, урок по-настоящему не поверяется, урок [поэтому. – А.С.] не готовится курсантами»; вместо учебника пользуются лишь сделанными в классе записями (Татаро-Башкирская объединенная военная, январь 1934 г.);

– «урока – как такового в школе не существует», «задания курсантам даются редко и не всеми»; «занятия, как правило, не начинаются с поверки качества усвоения урока, а поэтому и значение самоподготовки в глазах курсантов понижено [то есть, видя, что их не проверяют, курсанты выполняли домашние задания спустя рукава. – А.С.]» (Московская пехотная, конец января – начало февраля 1934 г.);

– лабораторный метод с его «активными беседами» еще не изжит, в Бакинской школе урочная система применяется в искаженном виде, а в Закавказской урок как таковой вообще фактически отсутствует; учебник находится в загоне и курсанты готовятся по своим «безграмотным и искаженным по содержанию» записям; впрочем, в Закавказской домашние задания «очень часто совершенно не задаются», а в Бакинской не проверяются; «в результате ни в той, ни в другой школе в большинстве случаев уроки курсантами не учатся» (Закавказская объединенная военная и Бакинская пехотная, март 1934 г.);

– «учебником большинство преподавателей и курсанты пользоваться не умеют, а потому он в загоне, его игнорируют»; «урок не задается» и вообще «есть тенденция ограничить получение знаний только занятиями в классе», да и то лишь «тренировкой в определенных положениях и правилах»; словом, «урока нет», а есть полный «организационно-методический разврат» курсантов» (Омская пехотная, апрель 1934 г.);

– «уроки задаются не всегда» (артдивизион Объединенной военной школы имени ВЦИК, июнь 1934 г.);

– «уроки не всегда задаются» (Среднеазиатская объединенная военная, июль 1934 г.)290.

«Лабораторный» метод вместо урочного еще в январе 1934-го применяли и преподаватели математики Рязанской пехотной школы. Как и в Татаро-Башкирской объединенной, они не объясняли теорию, «не добивались изучения правил, их четкой формулировки, их обоснований», а лишь натаскивали курсантов в решении задач с применением механически зазубренных формул (которые быстро забывались после перехода к следующей теме). «В результате, – констатировал 10 февраля 1934 г. проверявший Рязанскую врид начальника УВУЗ ГУ РККА С.А. Смирнов, – ни математических знаний, ни формул»291… Точно так же еще в марте преподавали математику и русский язык в Томской артиллерийской школе (где не давали и домашних заданий).

Правда, зимой 1934 г. многие школы все еще не были обеспечены стабильными учебниками (в частности, по математике