Четвертая война - Сергей Валентинович Беляк

Но на Бердянск по незнанию мы свернули с этой трассы чуть раньше, чем было нужно, и дальше до самого города ехали уже по разбитой дороге, объезжая многочисленные выбоины и лужи. Оказывается, чуть дальше по трассе был съезд в сторону Бердянска с продолжением очень хорошей дороги. Но ведь без приключений и всяких сложностей я, как уже говорил, никак не могу! Чему, собственно, все же рад. И вот, маневрируя на скорости двадцать километров между ям, разбитых гусеницами танков и БМП, мы наконец подъехали к стеле, выкрашенной в цвета российского триколора и с надписью «Бердянск» на чистом русском языке.

– Сфотографируй меня на фоне этой стелы, – попросил я водителя Сашу. Но едва мы успели с ним выйти из машины и, перепрыгивая через грязь и лужи, выбрать для съемки местечко посуше на зеленой травке за дорожной обочиной, как к нам подбежал с автоматом наперевес солдат с шевроном «ВК» (военная комендатура) на рукаве.

– Назад! Назад! Не положено! – заорал он.

– Да мы только вот сфоткаемся и уедем, – сказал я.

– Эх! – произнес солдат, посмотрев на громадного в сравнении с собой Кабана в камуфляже, махнул рукой и, дождавшись, когда мы сфотографируемся и сядем в машину, побежал назад в свою землянку невдалеке от дороги, которую мы сразу и не заметили. Распознать эту землянку можно было только по легкому сизому дымку, выплывающему из трубы сверху.

– Здесь, вообще-то, действительно нельзя фотографировать, – сказал Саша и указал пальцем на стоящие впереди в поле военные грузовики с кунгами, антеннами и локаторами, а чуть дальше – еще какие-то машины и длинные тягачи. – Да и на полях здесь еще могут быть мины.

– Ну, слава Богу, обошлось, – произнес я, когда наконец до меня вдруг дошло, что, выходя за обочину, мы рисковали, да и вообще, что мы здесь все-таки не на обычной экскурсии. – Впредь будем внимательнее, – пообещал сам себе я.

А в городе, пока мы искали офис Станислава Смаковского, руководителя местной государственной телерадиокомпании «Свободный Бердянск», который по плану Александра Чаленко должен был стать здесь на время нашим гидом, увидели на одном из зеленых газонов прямо у дороги красную фанерную табличку с надписью «Мины!!!»

– Мины в Бердянске есть, – сказали мы Станиславу, когда он сел в нашу машину. – Это мы уже поняли. А как, Стас, насчет ждунов?

– Ждуны тоже есть, – ответил он, грустно улыбнувшись. – Но их все же немного. Так, по крайней мере, у нас говорят. В среднем процентов десять, как и везде. Но лично я думаю, что, может, и все двадцать. Ждут, что украинская власть вернется. Хорошие дороги – замечательно, но, помимо них, русские принесли сюда свои законы и строгий налоговый контроль. А это не всем нравится – привыкли к украинскому бардаку и коррупции.

– Нечто подобное мне рассказывал мой товарищ, решивший построить себе дом в Крыму, – сказал я.

– Да, – кивнул Стас. – Что есть, то есть. Но хуже всего, когда взрослые воздействуют на детей. И в первую очередь под предлогом изучения украинского языка. В одной школе, например, число желающих его изучать – пять процентов, в другой тоже, и в третьей та же картина, а потом вдруг где-то – сорок! И еще, и еще.

– Ты думаешь, что это происки учителей? – спросил я с иронией. – Ну, тогда это дело спецслужб.

– Нет, но ведь дети слушаются родителей: что те им скажут, то они и делают.

– Ну, тогда это дело и спецслужб, и властей, и педагогов.

– А зачем он вообще нужен, этот украинский язык? – начал вдруг возмущаться Стас. Видимо, вопрос продолжения изучения в школах Бердянска украинского языка его сильно волновал.

– Пока существует Украина, он нам нужен, – вмешался в разговор военкор Селезнев.

– А потом, со временем, – продолжил я, – когда люди поймут, что украинская мова не требуется им ни для поступления в вуз, как сейчас, ни для трудоустройства на работу, ни для карьерного роста, то и откажутся от ее изучения. Ну разве что оставив в виде факультатива, чтобы петь украинские песни и читать стихи Тараса Шевченко в подлиннике. Лимонов, например, хорошо говорил на мове и читал. И никогда не жалел, что учил ее в харьковской школе… А сейчас ведь люди еще помнят законы Незалежной. И опасаются, что все может вернуться назад. Вместе с СБУ. Ну чего там? По-честному…

– А кто-то, сам говоришь, ждет этого, – напомнил Стасу Дмитрий.

Тот пропустил замечание Дмитрия мимо ушей и, сохраняя несколько секунд на лице своем глубокую задумчивость, твердо произнес:

– Ничто не вернется.

Потом, пока мы ездили по Бердянску в поисках дома моего деда, а затем неспешно ходили по его центральным бульварам и улицам, Стас Смаковский еще много чего интересного рассказывал нам и о городе, и о его жителях, и о том, как этот приморский курортный город всесоюзного значения жил все последние годы под властью русофобской Незалежной и как он живет теперь.

Сам же Станислав Юрьевич Смаковский, несмотря на свой серьезный вид (вероятно, Саша Чаленко представил меня ему тоже как очень серьезного человека, и он старался этому соответствовать), на деле был вполне симпатичным молодым человеком, родившимся в один день и месяц с моей дочерью, но тремя годами позже ее. И, глядя на то, как он упорно старается «гнать серьезку» в общении с нами, мне в итоге пришлось открыть ему «страшную» тайну, а именно то, что на самом деле я сибарит, гурман, музыкант, поэт, фотограф, путешественник и автор нескольких веселых книг. И дальше наше общение приняло совсем иной, более доверительный и непринужденный характер. Итак, Стас родился в 1982 году в Казахской ССР. Поэтому свидомые журналисты и бывшие украинские телевизионные чиновники, сбежавшие из Бердянска на Запад и клацающие сейчас зубами без доходов и нормальной работы, могут заткнуться – он не хохол, не укроп, он не ваш и потому никакой он не предатель вашего укрорейха, а нормальный русский человек, родившийся в СССР и сохранивший любовь к своей великой родине, правопреемницей которой является Россия.

А Бердянск я не видел с 70-х. И город с тех пор практически не изменился. Хорошо это или плохо? Для Венеции или Парижа, наверное, хорошо, но вот для Бердянска и таких, как он, городов Малороссии, где и пятьдесят лет назад во многих домах не было канализации, как нет ее и теперь, – плохо.

– Только два здания были построены у нас за все годы независимости, – прояснил Стас, пока мы осматривали откуда-то сверху панораму города и порта. Потом еще раз проехали по городским улицам и