Письма погибших героев - Андрей Васильевич Сульдин

Онилова в составе 25-й Чапаевской дивизии защищает Севастополь. Бойцы прозвали отважную девушку именем одной из героинь фильма «Чапаев» – Анкой-пулеметчицей. 27 февраля 1942 года старший сержант Онилова Н. А. с расчетом при обороне Севастополя в районе хутора Мекензия уничтожила 2 пулеметные точки врага. 1 марта 1942 года, оставшись из расчета одна в живых, продолжала отбивать атаки противника. В бою была тяжело ранена. В ночь на 8 марта умерла от ранений. Похоронена на кладбище Коммунаров в Севастополе. Звание Героя Советского Союза присвоено посмертно 14 мая 1965 года. Письмо опубликовано в сборнике «Героическая оборона Севастополя 1941–1942 гг.» (Симферополь, 1946).

Записка красноармейца А. Виноградова

22 февраля

Нас было двенадцать послано на Минское шоссе преградить путь противнику, особенно танкам. Мы стойко держались. И вот нас осталось трое: Коля, Володя и я – Александр. Но враги без пощады лезут, и вот еще пал один, Володя из Москвы. Но танки все лезут, уже на дороге горят 19 машин, но нас двое, но мы будем стоять, пока хватит духа, но не пропустим до подхода своих. И вот я один остался, раненый в голову и руку. И танки прибавили счет. Уже 23 машины. Возможно, я умру. Но, может, кто найдет мою когда-нибудь записку и вспомнит. Я из Фрунзе, русский. Родителей нет. До свидания, дорогие друзья. Ваш Александр Виноградов.

Эти события происходили на 152-м километре автострады Москва-Минск. 612-й стрелковый полк 144-й стрелковой дивизии 5-й армии Западного фронта, которая перешла в наступление на Гжатск, прорвал оборону противника, вышел в тыл к немцам и перерезал Минское шоссе в 25 километрах восточнее Гжатска. Немцы бросили танки; кровопролитные бои не утихали трое суток. 2-й стрелковый батальон, которым командовал старший лейтенант С. К. Зюмченко и в котором служил Виноградов, полег здесь весь.

Боец Александр Виноградов написал предсмертную записку, вложил ее в винтовочный патрон и забил в ствол березы. Она была обнаружена в 1958 году плотником совхоза «Некрасово» Уваровского района Московской области И. В. Смирновым, когда он обтесывал березовый кряж. Письмо советского воина написано чернильным карандашом неровными буквами на двух сторонах узкой полоски папиросной бумаги.

Письмо звеньевого колхоза «Курман» Уилского района Казахской ССР, орденоносца Чаганака Берсиева

23 февраля

Еще готовлю вам подарок на колхозном участке. В прошлом году мое звено установило мировой рекорд – сняло 155 центнеров проса с гектара. Сейчас я со своим звеном так подготовился к весне, чтобы в этом году собрать 170 центнеров проса с гектара. Беспощадно уничтожайте гитлеровских бандитов, а мы самоотверженным трудом в тылу поможем вам одержать победу над врагом.

Свое письмо полевод вложил в посылку, которая была отправлена фронтовикам. Всего трудящиеся Казахской ССР в связи с XXIV годовщиной Красной Армии отправили на фронт 125 вагонов с праздничными подарками. Только из Алма-Атинской области послано 8000 килограммов рыбы, 5022 килограмма сала и масла, 2337 килограммов печенья, 15 031 килограмм пряников, 12 532 килограмма конфет, много фруктов, вина и других подарков. Об этом сообщила газета «Известия» 23 февраля 1942 года.

Записка Леонида Силина родным

7 марта

Дорогие, родные мои жена Анна и мальчики Леня и Геннадий!

Я вас целую и обнимаю в последний раз. Сегодня я буду расстрелян немецким командованием.

Мальчики! Вырастите и страшно отомстите всем фашистам за меня. Я целую вас и завещаю вам священную ненависть к проклятому и подлому врагу, бороться с ними до последнего фашиста. Я честно жил, честно боролся и честно умер.

Я умираю за Родину, за нашу партию, за великий русский, украинский, белорусский и другие народы нашей Родины, за вас! Любите Родину, как я ее любил, боритесь за нее, как я, а если понадобится, умрите, как я.

Мальчики! Любите, уважайте и слушайте вашу мать, ей будет так тяжело вас воспитывать, но Родина и товарищи, которых я спас, вас не оставят. Помните, у каждого бойца должен быть один лозунг: погибаю, но не сдаюсь. Я не сдавался, я был контужен, не мог ходить и не был вправе бросать своих тяжело раненных бойцов. В плену я им создал советскую колонию и многим спас жизнь. Оставаясь с ними до последней минуты, я принес пользу Родине. Время не ждет.

Родные мои, будьте честными советскими людьми, вырастите большевиками! Анна, прощай! Леня и Геннадий, прощайте!

Да здравствует Родина!

Целую.

Ваш муж и отец

Леонид Андреевич Силин родился в Риге в семье мелкого служащего и рос в районе, где жило много немецких семей. С детства слышал немецкую речь и прекрасно овладел этим языком. Был активным комсомольцем, до войны служил в Севастополе на флоте, потом работал в Москве на заводе «Шарикоподшипник» и учился заочно в Московском юридическом институте. Из-за болезни сердца Л. А. Силин был освобожден от военной службы, но в начале войны, скрыв болезнь, попросился на фронт. Правда, вскоре врачи обнаружили болезнь, и его демобилизовали. Но он все же добился вторичной отправки на фронт – на этот раз в качестве юриста в дивизионный трибунал.

Часть, в которой он служил, не сумела удержаться на правом берегу Днепра и в сентябре 1941 года отходила к Полтаве. Большая группа тяжело раненных бойцов, в том числе и сам Силин, в селе Крестителево оказалась в окружении. Бойцы лежали в колхозных сараях и прислушивались к бою. Вот уже стала слышна немецкая речь. Что делать? Ведь враг может сжечь сараи, и тогда погибнут десятки советских людей. Решение созрело молниеносно. Леонид Андреевич поднялся с соломы, открыл дверь сарая и, тяжело хромая и опираясь на палку, вышел навстречу автоматным очередям. Он закричал автоматчикам, что в сарае находятся только тяжело раненные солдаты, и попросил прекратить огонь. Внезапное появление советского командира, свободно объяснявшегося к тому же на немецком языке, подействовало: огонь прекратился. Силина отвели в штаб.

Там Леонид Андреевич сделал все, чтобы понравиться: «расхваливал» успехи немецкой армии, «восхищался» ее победами и просил только разрешить ему организовать госпиталь для раненых советских пленных (сам отрекомендовался как раненый советский врач). Леонид Андреевич хорошо понимал, что его ждет в случае разоблачения. Но офицерам понравился отлично знающий их язык, подтянутый «доктор», и они разрешили создать нечто вроде госпиталя.

Среди попавшего в плен персонала полевого госпиталя Силин отобрал группу врачей, фельдшеров и медицинских сестер и начал работу по созданию «украинского» госпиталя. Гитлеровцы запретили содержать в госпитале раненых командиров Красной Армии, коммунистов, евреев и русских, поэтому медицинский персонал оформлял всех поступавших в госпиталь раненых под украинскими фамилиями.

Работать приходилось в