От Икике до Ялу. Боевые корабли 1885-1895 - Алексей Борисов

Поверх пояса проходила броневая палуба, состоявшая из двух слоев железных листов: нижнего толщиной 19 мм и верхнего толщиной 44,5 мм. Такую же толщину (63,5 мм) имели люки броневой палубы, имевшие комингсы толщиной 51 мм.

Толщина стенок барбета – 254 мм. “Александр II” стал одним из первых броненосцев, имевших вместо обычной плоской крыши барбета броневой купол над барбетом в форме сегмента сферы с толщиной брони 51 мм.

Казематы 229 мм орудий защищались с траверзов плитами толщиной 152 мм и с бортов – только 76 мм. 6-дюймовки стояли на батарейной палубе открыто – их защиту составляли только усиленные части бортовой обшивки толщиной 51 мм.

Рубка имела стенки толщиной 203 мм и броневую крышу толщиной 63,5 мм.

Экипаж насчитывал 31 офицера и 585 матросов.

Но одного броненосца для противостояния германской армаде мало. Что же второй?

Его судьба была предопределена тремя факторами: неуемной энергией тогдашнего управляющего Морским министерством адмирала И.А. Шестакова, его стремлением к сбережению государственных средств и талантом их тратить по мелочам – на всякие переделки, доделки и улучшения.

А по сему планида второго балтийского броненосца программы началась с того, что Шестакову очень понравился построенный в Англии для Бразилии броненосец “Риачуэло” с эшелонированным (диагональным) расположением артиллерии главного калибра. И в его воображении вырисовался корабль, на котором в каждой эшелонированной установке пара английских 234 мм орудий заменялась бы на одну российскую 12-дюймовку, а количество 6-дюймовок доводилось бы до 7 (позднее примерно такой облик обрел американский броненосец “Техас”). Адмиральский эскиз был передан в Морской технический комитет (МТК); там прикинули, что к чему, и получилось, что при российских башнях для 12-дюймовок и машине в 7000 л.с. по образу и подобию установленной на броненосном корвете “Владимир Мономах”, водоизмещение будущего броненосца вырастает с 5700 тонн у “Риачуэло” до 7374 тонн.

Шестаков тут же предложил заменить машины типа “Мономаховых” на две снятые с парохода “Опыт” бортовые машины, оставив на пароходе только среднюю (“Опыт” – это новое название императорской яхты “Ливадия”, построенной в ту эпоху, когда в России бытовало увлечение круглыми судами. Правда, “Ливадия” была не круглой, а всего лишь овальной, что не избавило ее от пренеприятных содроганий корпуса на встречной волне, в связи с чем ее из состава императорских плавсредств исключили).

Но командование Черноморского флота рассчитывало использовать “Опыт” в качестве военного транспорта, и лишать его 2-х машин из трех было бы делом “небогоугодным”.

Тогда Шестаков предложил снять с транспорта среднюю машину, сделать с нее эскизы и по ним построить для броненосца вторую машину.

Делать нечего – “начальник-барин”: Технический отдел МТК взял под козырек и стал готовиться к этому уникальному мероприятию (“Ливадия” строилась в Шотландии и, естественно, деталировки ее машин в наличии не имелось).

Тем временем у морского министра вызрело другое решение: перенести главную артиллерию будущего броненосца в диаметральную плоскость, причем обе 12-дюймовки с боезапасом по 50 снарядов на ствол разместить в носовой башне, а в кормовой башне установить пару орудий калибром 254 мм. Но так как 10-дюймовок на вооружении Российского флота в то время не было, то их решено было заменить парой орудий калибром 229 мм с боезапасом также по 50 снарядов на ствол.

Количество 152 мм орудий (боезапас – 100 снарядов на ствол) увеличивалось до 10.

Бронирование предусматривало пояс толщиной 330 мм в центральной части судна с траверзами толщиной 305 мм, накрытый палубой толщиной 51 мм. В оконечностях, не имеющих вертикального бронирования, толщина палубы доходила до 76 мм. Носовая башня имела бронирование толщиной 127-152 мм, кормовая – 102-127 мм.

Все эти изменения вызвали рост водоизмещения до 7572 тонн; предполагалось, что для достижения скорости в 15 узлов достаточно будет мощности машин в 7000 л.с. Расчетная дальность плавания полным ходом – 1080 миль; размерения: 93,11х17,17х7,16 м.

3 апреля 1885 г. чертежи были утверждены Шестаковым и заказ на строительство броненосца был выдан Балтийскому заводу, но уже осенью заказ был передан Франко-Русскому заводу, базирующемуся на Галерном островке (ранее здесь располагался завод Бёрда – первое машиностроительное предприятие России, разоренное бюрократией на подрядах на поставку оборудования для “Петра Великого”; Франко-русское общество выкупило и обанкротившийся завод, и его производственные площади на Галерном островке).

Финт с передачей заказа объясняется просто: директор Франко-Русского завода П.К. Дюбюи был родственником Марии де Вильер, молодой красавицы-француженки, на которой адмирал Шестаков женился в 1883 г.

Бизнес есть бизнес: здесь эксперименты неуместны, а потому броненосец было решено строить по уже отработанному проекту “Императора Александра II”, а машины для него заказать в Англии на заводе Нэпира. Не без пользы: “Император Николай I” – так решено было поименовать новый броненосец – был оснащен машинами тройного расширения, в то время как “Александр II” – двойного.

Неуемная энергия Ивана Алексеевича (Шестакова) продолжала сказываться на постройке судна. В частности, довольно удачную барбетную установку “Александра II” решено было заменить башней, которая оказалась тяжелее на 44,9 тонн. Чтобы снизить перегрузку, облегчили боевую рубку. Тем не менее, вместо обычного дифферента на корму броненосец приобрел дифферент на нос 1,27 см.

Прорабатывался вопрос о замене 30-калиберных 12-дюймовок на более мощные, но и более тяжелые с длиной ствола в 35 калибров. Но эта идея не прошла – итак перегрузка корабля приближалась к 250 тоннам.

Кстати говоря, прочностные расчеты по башням выполнял мичман А.Н. Крылов – будущий академик, выдающийся кораблестроитель и известный математик, проходивший на Франко-Русском заводе практику перед поступлением в Морскую академию на кораблестроительное отделение. Повезло “Николаю I” и в том плане, что руководил его постройкой главный корабельный инженер верфи П.А. Титов – настоящий самородок и человек удивительного инженерного чутья. По свидетельству А.Н. Крылова (см. “Воспоминания”, Ленинград, “Судостроение”, 1984 г., стр. 79 ) у Титова не было “диплома даже сельской школы”, Но, благодаря уникальной интуиции и огромному опыту работы в кораблестроительной отрасли, Петр Акиндинович, безо всяких расчетов, умел создавать поразительно верные и, в то же время, удивительно простые технические решения. Чертил только от руки, только пером, но при этом чертежи его были настолько точными, что ни разу созданные по его разработкам механизмы, устройства и корабли в целом не терпели по его вине никакой аварии. Внедрил массу приспособлений, повышающих технологичность кораблестроительных работ и облегчающих труд рабочих, за что пользовался колоссальным авторитетом среди персонала верфи, да и ее