Дневник артиллерийского офицера - Борис Геннадьевич Цеханович

меня медали, а кой для кого и ордена. Миша тебя и твоих людей это тоже касается – медали и ордена естественно. Иди, сам доложи о результатах полковнику Сухареву. Иди, тебе тоже надо засветиться своей работой перед начальством.

Прикинув по времени и посовещавшись с Беляевым, мы решили третьим огневым налётом накрыть всю площадь парка и выложить в нём 240 мин, оставшихся на огневой позиции.

– Давай, Марат, две цели и огневой налёт 10 минут, каждые две с половиной минуты меняешь цель и за счёт рассеивания более-менее равномерно накроем весь парк.

Пока Беляев передавал команду на огневую позицию, полковник Сухарев и появившийся с ним Бурковский, высказали сомнение в оправданности такого расхода мин, особенно напирал Бурковский: – Товарищ подполковник, достаточно ещё один такой же огневой налёт нанести опять по центру парку или сместить его к стадиону.

Я долгим взглядом посмотрел на полковника, но решил не портить себе настроение препирательством с ним, вздохнув начал объяснять своё решение.

– Духи если и пойдут, то вряд ли пойдут опять по центру парка, а пойдут другим путём. И угадать его достаточно проблематично. Поэтому проще накрыть весь парк и нанести хотя бы частичное поражение противнику. Такое моё решение.

Полковники переглянулись, но промолчали, а Беляев доложил: – Батарея готова…

Я зажмурился, прислушиваясь к своим внутренним ощущениям и пытаясь угадать тот единственно правильный момент, когда можно будет выдохнуть команду – Огонь! Открыл глаза, машинально кинул взгляд на часы и уверенным тоном произнёс: – Через три минуты – Огонь!

– Почему через три минуты, а не через пять или сейчас? – Возмущённо произнёс полковник Бурковский и повернулся к Сухареву как бы за помощью. Отвечать я не стал и так яростно сверкнул глазами на представителя вышестоящего штаба, что полковник Сухарев поспешно взяв Бурковского под руку, и чуть ли не силой увёл того в их ячейку.

В этот день третья миномётная батарея была в ударе. После такого мощного огневого налёта, парк сможет оправиться, наверно, лишь через несколько лет. Не было ни одного уголка массива, где бы не разорвалась мина и прошло достаточно много минут пока последние остатки пыли и дыма от разрывов осели на землю и растаяли среди остатков кустарника.

Минут пятнадцать прошли в томительном ожидании, все поглядывали на вход в окоп и с облегчением вздохнули, когда увидели улыбающегося капитана РЭБ.

Ещё на входе он поднял вверх руку со сложенными пальцами – Всё, мол, О Кей. И тут же был перехвачен в центральной ячейке исполняющим обязанности вместо Малофеева полковником Стояновым. Вокруг капитана столпились остальные офицеры штаба группировки и стали слушать начальника РЭБ. Через минуту все расступились и Стоянов позвал нас: – Копытов, бери своего комбата и послушайте о своей работе.

Мы, не спеша, вразвалку, подошли к И.О. командующего Северо-Западной группировкой.

– Накрыли вы и вторую группу. Вот почитайте, – капитан протянул журнал перехваченных сообщений.

– «Абдурахман – Ангелу» – Вторую группу тоже накрыли минами. В живых осталось только

семь человек. Подкрепление пришлите позже.

– «Ангел – Абдурахману» – ….Аллах Велик. Мы будем молиться за павших…

Беляев свернул батарею и убыл к себе в батальон. А я продолжал потихоньку долбить промзону, но уже основным орудием подручной батареи.

– Товарищ подполковник, ещё одних засёк. Вот почитайте, – седой капитан протянул мне листок с наспех написанным текстом:

– …У нас трое раненых, мы сейчас их вынесем к перекрёстку улиц Социалистической и

Монетной. Пришлите за ними машину….

– …Ждите, сейчас вышлем..

– Ну, что, товарищ подполковник, навернём по перекрёстку? – Капитан в возбуждение переминался с ноги на ногу.

– Нет, Миша. Раз они высылают машину то у них там штаб и интереснее туда стрельнуть, – я взял координаты, откуда должна была выйти машина и быстро нанёс их на карту, подготовил данные и передал на огневые позиции. С удовлетворением прослушал звук пролетевших над высотой снарядов, а через десять минут опять прибежал капитан.

– Те, кто просил машину, вновь вышли в связь со штабом и спросили когда будет машина. А им ответили, что машина подбита, у них сейчас своих проблем много и пусть сами доставляют раненых в госпиталь.

Я дал ещё пару залпов по штабу и по перекрёстку, после чего решил сходить на КНП 21 бригады, благо в их стороне полчаса тому назад что-то сильно рвануло и уже полнеба было затянуто густой пеленой чёрного солярного дыма, накрывшего Грозный до самой Ханкалы. Настроение было прекрасное и я, не обращая внимание на посвистывающие пули, шёл по высоте приглядываясь к суете. Кругом сновали солдаты и офицеры ВВ: одни шли к склону высоты обращённому к микрорайону – тащили туда ящики с боеприпасами, с едой, другое какое-то имущество. Обратно редкой цепочкой передвигались раненые. Кого вели, кого несли на окровавленных носилках, кто-то шёл сам, зажимая руками рану. И все они тянулись к санитарному, с будкой, ГАЗ-66. Здесь командовал старший лейтенант медик, лично осматривал раненых и сортировал их: лежачих после этого сразу же на МТЛБу отвозили в госпиталь около 245 полка, ходячих тут же перевязывали несколько шустрых санитаров и усаживали в сторонке на нескольких брёвнах. Тут же стояли несколько термосов с горячим и сладким чаем, откуда пили только раненые. Я остановился на минутку и стал наблюдать как старший лейтенант, усадив очередного ходячего раненого на табуретку, осматривал рану. Осколки обильно посекли солдату обе щеки, подбородок, со лба свисал большой клок кожи, но к удивлению осколки не задели глаза. Кровь продолжала обильно струится и стекала на грудь не только со щёк, но и изо рта, заставляя солдата судорожные глотать её, чтобы не захлебнуться…

На КНП комбрига Турковского царило оживление. Полковник смотрел в оптический прибор на пятиэтажки в микрорайоне и остервенело кричал в телефонную трубку: – Старлей, ты чего мне врёшь, скотина? На какой ты огонь наткнулся? Какой ты бой ведёшь? Я сейчас смотрю на тебя и вижу, как ты сидишь у костра и что-то жрёшь из котелка, при этом «пудришь мне мозги».

– …. Да, да, я понимаю, что и пожрать надо, но зачем же мне врёшь? Так и скажи, что сейчас поедите и будете брать вторую половину здания, а я тебе сейчас помогу артиллерией. – Полковник Турковский бросил в раздражении трубку на телефонный аппарат.

– Вот гад, никуда они не наступают – зацепились за край здания и сидят, да ещё врут. Где артиллеристы? – Полковник закрутил головой и уткнулся взглядом в меня, но потом увидел Дзигунова и подозвал его к себе.

В правой ячейке стоял генерал Колыванов и, с улыбкой глядя на окружающих его офицеров,