Дневник артиллерийского офицера - Борис Геннадьевич Цеханович

медленно протянул: – Ты, подполковник, даже не понимаешь в какое гавно вляпался. Пошли, Николай Петрович, тут всё ясно. Подполковник сделал свой выбор. Но ты, Копытов, не думай, что этим ты что-то изменишь.

Полковники вышли, а через тридцать секунд второй из них вновь появился в окопе и быстро подошёл ко мне: – Копытов, мотив твоего отказа я прекрасно понимаю и капитально за это тебя уважаю. Ты нормальный мужик, но хочу предупредить – тебя ждут неприятности и ты можешь попасть «под каток».

Полковник быстрым движением пожал мне руку и снова выскочил наверх. Впрочем, через несколько минут в окоп спустился генерал Грошев, его свита и оба полковника ФСБ. Грошев метнул огненный взгляд в мою сторону, видимо он уже знал о моём отказе, и повернулся к милицейскому генералу, подошедшему с противоположного края КНП. Я не слышал о чём говорили между собой генералы, но по тону, жестам и горячности было видно, что Грошев «наступал» на ментовского генерала с обвинениями. Милиционер слабо оправдывался, но всё более и более возбуждаясь. А после того как Грошев на весь окоп заявил, что все менты виноваты в смерти Малофеева, милицейский генерал вспыхнул и сам стал обвинять последнего в том, что тот сам явился причиной после чего Малофеев был вынужден уйти вперёд. Перепалка разрасталась и была вскоре способна перейти в рукоприкладство, но после очередного заявления, что генерал с начальником артиллерии тащили в атаку струсивших ВВэшников, милицейский генерал послал на три буквы Грошева и выскочил из окопа.

– Товарищ генерал, стойте! Вернитесь, – проревел Грошев, но получив снова в ответ непечатные слова, сам резво выбежал из окопа. Было такое впечатление, что там сейчас начнётся приличный мордобой. Может быть, он бы и начался, но за генералами выскочили их свиты, полковники ФСБ и после небольшой перепалки и шума, все удалились в сторону КНП ВВэшников, а в окопе вновь появился полковник ФСБ, требовавший написать объяснительную.

– Ну что, Копытов, видел какие страсти кипят? Понимаешь ли, что в этой ситуации ты лишь разменная пешка и если ты не будешь соблюдать определённые правила и корпоративность, то твоя дальнейшая судьба будет достаточно неопределённая. Ты не передумал? – ФСБэшник требовательно смотрел на меня.

Тяжело вздохнув, твёрдо посмотрел в глаза особиста: – Товарищ полковник, я прекрасно понимаю в какое положение попал и что ждут от меня, но я свой выбор сделал. Уж так устроен и воспитан.

Мы находились в дальнем краю КНП и полковник, не опасаясь быть подслушенным, говорил открыто: – Подполковник, ты многого не знаешь и не понимаешь. Ты сейчас являешься единственным свидетелем – армейцем гибели Малофеева и всех её обстоятельств. И ты сейчас из козырной карты, в этой игре титанов – армии и МВД, по своей глупости можешь превратиться в разменную пешку. Ты понимаешь цену ставки или нет? Живой ты сейчас или мёртвый – разницы уже нет. Обстоятельства гибели генерала с твоих слов известны и борьба этих «титанов» уже началась, но «хорошая бумага» от тебя только бы повысила шансы армии выиграть эту игру. Ты подумай всё-таки и дай ответ: напишешь ты её или нет?

Полковник спокойными, размеренными движениями достал из кармана бушлата пачку сигарет и закурил, глубоко вдохнув в себя сигаретный дым и тут же его выпустив. Он был уверен, что сломал меня и не торопил с ответом.

А мне вдруг нестерпимо захотелось выпить холодного пива и оказаться где-нибудь далеко-далеко. Сидеть за столом и спокойно потягивать холодное, ароматное, вкусное пиво изредка кидая в рот солёные кусочки рыбы. Но это были только мечты и я находился на окраине Грозного и решение нужно было принимать именно сейчас. Полковник докурил сигарету и аккуратно вмял её в землю бруствера.

– Ну что, Копытов, бумагу, ручку тебе дать или у тебя своя есть? – ФСБэшник расстегнул полевую сумку и выжидающе посмотрел на меня.

– Да нет, товарищ полковник, бумага и ручку у меня есть, только писать я всё равно ничего не буду. В этой игре всегда был и буду на стороне армии, но хочу, чтобы она была честной и открытой.

Полковник громко щёлкнул застёжкой полевой сумки и сожалеющее произнёс: – Ну и дурак ты, Копытов….

Когда полковник ушёл, я облокотился локтями на бруствер окопа и задумался: действительно, ситуация сложилась для меня погано. Тем более, погано, что сейчас мне стало понятно – Грошев помнит меня, ничего он не забыл, что произошло на первой войне между нами. И «сожрать» меня ему ничего не стоит. Так я размышлял и прикидывал развитие различных вариантов событий – как это отразится на мне, моей судьбе и семьи. Но даже представить не мог, какой удар ожидал меня по приезду на КП полка.

….. – Борис Геннадьевич, подполковник Тимохин, – оперативный дежурный протянул мне телефонную трубку.

– Да, Владимир Васильевич.

– Боря, подойди ко мне в кунг.

– Хорошо, минуты через три-четыре буду. – Положил трубку и вернулся к своему столу на ЦБУ. Ещё раз прикинул координаты ночных целей и огневых налётов и остался удовлетворён. Ну, кажется всё, можно идти к Тимохину, исполняющему обязанности командира полка. Владимиру Васильевичу уже официально предложили стать командиром 276 полка, но зам. командира отказался и сейчас все ожидали – кого пришлют.

Тимохин был один и когда я по хозяйски расположился на кровати замполита, то обратил внимание на озабоченное выражение лица Владимира Васильевича.

– Что-то случилось, Владимир Васильевич?

Тимохин тяжело вздохнул, поглядел на меня и молча разлил коньяк в расставленные кружки: – А? Случилось, Боря, случилось. Давай только сначала выпьем. – И такое начало мне совсем не понравилось.

Мы чокнулись, залпом выпили приятно пахнувший коньяк и дружно зажевали куски холодного мяса.

– Ну, что случилось всё-таки? – Сердце защемило, в предчувствие беды и в голове закрутились несколько вариантов несчастья: в основном они касались семьи. Лицо опахнуло холодом и я, уже почти поверив в это несчастье, почти шепотом спросил, – Что, у меня дома не всё в порядке?

– Да, нет. Дома у тебя всё в порядке. Тут другая ерунда. Даже не знаю, как это преподнести тебе, но я обязан это сказать первым. Как другу и поддержать тебя…

Я облегчённо вздохнул и распрямился: – Ну, Владимир Васильевич, ты так меня до инфаркта доведёшь. Если дома всё нормально, то чем же ты меня можешь напугать? Давай валяй, только давай выпьем по второй за наши семьи, чтоб у них и дальше всё было в порядке.

Тимохин бросил на меня быстрый взгляд, но тост с удовольствием поддержал. Закусывали мы молча и я видел как исполняющий обязанности командира о