Кузя - Виктор Александрович Блытов

– Михаил Евгеньевич! – подсказал Бармотин, закусывая выпитый коньяк кусочком шоколада.

– Так вот, Михаил Евгеньевич! – продолжил Кузьма, глядя офицеру в глаза, – мы здесь в походе, а это значит, что напьемся после похода, когда победим врага и будем валяться пьяными на околицах своих станиц! А здесь, простите уж, но не можем нарушить свою же клятву, данную под знаменем и в присутствии нашего атамана и Совета стариков. Вы уж простите меня великодушно, но если мы не будем выполнять своих же клятв, то грош нам цена всем!

– Кузьма, ты загнул! – заулыбался Бармотин, – но уважаю!

Он пожал руку Кузьме и убрал бутылку коньяка со стола.

Алексей, Кузьма, Николай Николаевич и майор Конев отправились допрашивать пленных, уже отведенных бойцами в так называемую тюрьму.

Пленные располагались в комнатах, на окнах которых были решетки, а у входа стоял караульный. Двери были не сплошные, а сделанные из решеток и караульный мог видеть, чем занимаются задержанные. Алексей провел их сначала в камеру, где на металлической кровати сидел раненый в руку боевик по имени Руслан. Рука его была уже перевязана захватившими его разведчиками и только на белом бинте виднелась пятно красной крови. Камера была небольшая – площадью не более шести метров. Рядом с металлической кроватью стоял деревянный стол и табуретка.

– Что, Руслан, расскажешь нам, зачем вы хотели нас взорвать?

Руслану на вид было лет двадцать, сросшиеся черные брови над пронзительными черными глазами то сдвигались, то опять раздвигались. Чувствовалось, что шел мучительный процесс обдумывания ситуации. Спустя некоторое время, он, видимо, приняв решение, твердо сказал:

– Я вам ничего не скажу!

И отвернулся к стене.

– А нам всего и не надо! – насмешливо сказал Кузьма, – нам нужны ответы на пару вопросов.

– Я ничего не скажу! – также твердо сказал Руслан, не поворачивая головы.

– Ладно, не скажешь, так не скажешь! – миролюбиво сказал Алексей, рассматривая документы, отобранные у Руслана, – значит, Руслан Макарович Бороздин? А почему русская фамилия?

– От отца! – опустив голову, ответил Руслан.

– Понятно! – протянул Кузьма, – а ты не подумал о том, что на блокпосту погибнут не только русские, но и ваши же чеченцы, которых ты, видимо, считаешь за своих и которые в это же время должны были проехать через блокпост?

– Если бы я забрал несколько ваших жизней, то их гибель была бы оправдана! – с пафосом, рассматривая грязные ногти на левой руке, ответил Руслан.

– Ясно! – протянул Алексей, – нам в руки недавно попала видеопленка. Там в сарае трое чеченцев заставляют раздеться русского парня, видимо, задержанного ими. Заметь, гражданского парня и расстреливают его. Мне кажется, что одним из этих парней был ты! Может, я ошибаюсь, но в принципе на память никогда не жаловался ранее! – Алексей посмотрел в глаза Руслану, тот опустил их на пол.

– Ты не слышал вопроса? – спросил Николай Николаевич, садясь напротив Руслана на табуретку.

– Слышал! – тихо произнес Руслан.

– Так что, война с гражданскими тоже это борьба за независимость? – спросил Николай Николаевич.

– Вы же воюете с гражданскими, бомбите наши села, убиваете женщин и детей! – поднял глаза Руслан и посмотрел на стоявших у него в камере офицеров и в глазах блеснули слезы.

– Я лично не убил ни одного гражданского, не бомбил ваши города и села, не убивал ваших женщин и детей. Когда была возможность, я спасал их, а ты сегодня хотел убить меня и наших людей. За что? – продолжил Алексей.

– Чем больше мы убьем гяуров, тем быстрее Ичкерия станет свободной! Наши духовные лидеры объявили вам Джихад и каждый честный чеченец должен взяться за оружие! – гордо ответил Руслан.

– Да уж, всесильной силой диамата он до зубов вооружен! – пошутил Кузьма.

– Не динамита, а тротила! – ответил Руслан, не поняв шутки Кузьмы.

Ему было сложно разговаривать с тремя взрослыми мужчинами, которые не били его, не унижали, а просто спрашивали и пытались говорить с ним на вопросы, о которых он сам часто задумывался.

– Ладно, давай короче! Кто послал тебя, кто должен был сфотографировать и с кем с блокпоста у тебя был налажен контакт? – жестко спросил Алексей.

– Я вам ничего не скажу! – так же твердо ответил Руслан.

– Ну что ж! Ты сам выбрал свою судьбу! Мы передадим тебя в военную прокуратуру и там будут с тобой разговаривать, видимо, по-другому. Если на пленке записан ты, то у тебя на руках уже расстрел невиновного человека, пленку мы тоже им передадим! – сказал Алексей, повернувшись к двери.

– Но стрелял не я! На пленке должно быть видно! – вслед ему крикнул Руслан.

Алексей ничего не ответил, открывая двери и выходя из камеры, он повернулся и еще раз посмотрел на Руслана. Тот сидел на металлической кровати, продолжая разглядывать свою левую руку.

Кузьма, покачав головой, вышел за ним из камеры. За ним, закрыв блокнот, вышел Николай Николаевич. Лязгнули затворы, и дверь закрылась за ними. У дверей стоял повар с подносом с кастрюльками, видимо, с первым и вторым.

– Кормите задержанного? – спросил Алексей, направляясь к следующей двери.

Чувствовалось, что он немного раздражен. Видимо, поведение задержанного его разозлило.

– Ты чего, Алексей? – спросил Кузьма, взяв его за руку.

– Да так, Кузьма! – задумался Алексей, – им удалось поднять против нас мальчишек, а это плохо. Эта война может стать войной до победного конца, пока мы их всех не перебьем. А это уже плохо и неприемлемо. Так же было в Афганистане. Для мальчишек – это просто игра. Военная игра со смертями и чем больше, тем лучше. Пойдем, послушаем, что скажет второй?

Второму парню, племяннику давешнего старика, было лет семнадцать-восемнадцать. Он встал при открытии двери и вопросительно посмотрел на шедшего впереди Алексея.

– Садись! – сказал Алексей, садясь на табуретку напротив парня.

Он достал документы, открыл паспорт и прочитал:

– Мурад Ибрагимович Шерипов, – он подумал, что-то вспоминая. – Знакомая фамилия для Урус-Мартана. В центре города на улице Гоголя большой дом – это ваш?

– Нет, дяди Ахмеда!

– Это тот высокий чеченец в папахе, который был на КПП? – спросил Кузьма.

– Да, он один из старейшин Урус-Мартана! – опустил голову Мурад.

Алексей почесал голову. Теперь он понял, кто был тот важный старик в папахе. Ссориться с ним не хотелось ни при каких обстоятельствах, так как на его энтузиазме держались хрупкие нейтральные взаимоотношения русских войск и чеченского населения Урус-Мартана.

– А ты знаешь, что своим взрывом вы могли убить твоего уважаемого дядюшку! – внезапно вмешался Кузьма, – он как раз проезжал через блокпост!

– Мы бы его не стали убивать. Поэтому и ждали, а не взорвали сразу! – угрюмо сказал Мурад.

«Так