Се плоть моя… Се кровь моя. Одесские рассказы и не только - Алексей Геннадьевич Ивакин

– Рюкзак откройте.

– Да ради бога, – Иванцов знал, что нельзя мешать ребятам выполнять свою работу. Наоборот, надо даже помогать.

– Это что?

– А? Да книги же.

– А чего такие толстые?

– «История Украинской ССР», – похвастался Иванцов. – В двух томах, а шо?

– Нишо. Туда?

– Оттуда. В отпуск по ранению.

– Давай, брат, будь аккуратен. Не пей.

– Не пью, – почти не соврал Иванцов. – Спасибо.

Полицейские отошли в сторону, не выпуская, впрочем, Иванцова из поля зрения. Забавно, конечно. Если бы он переоделся и поехал в штатском, то вопросов к нему не возникло бы. От слова «совсем». Надо быть полным идиотом, чтобы ехать в форме через границу и везти с собой оружие. Хотя такие балбесы встречаются. Луганский пограничник сказал, что каждый пятый с собой то патрончики везет на память, то гранаты. А один как-то «стечкина» попытался вывезти в разобранном виде, ага.

И только Иванцов шагнул вглубь вокзала, его окрикнул охранник:

– Парень, постой! Ты с ДНР?

Иванцов оглянулся:

– С ЛНР, а что?

– Ну как там?

– Да нормально.

– Стреляют?

– Есть немного.

– А вы?

– И мы немного.

– Че платят?

– Пятнашку.

– Мало.

– Так к хохлам езжай. У них примерно столько же плюс премия.

– Большая?

– Ага. Пуля от нас.

Охранник подвис, а потом натужно засмеялся:

– Ну ты шутник…

Иванцов пожал плечами и зашагал дальше.

Так, где здесь какао дают? Ну или горячий шоколад?

Ага, вот кафешка какая-то. Иванцов не любил, как многие, стандартные забегаловки типа «Макдака», «Старбакса» и прочих «Шоколадниц». Еда не должна быть конвейерной. В еде должны быть любовь и солнце, а не технологии и маркетинг. Впрочем, каждому свое.

В маленькой, на четыре столика кофейне сидела одна парочка. Они так яростно были увлечены друг другом, что на Иванцова не обратили никакого внимания. Ну и славно.

– Порцию какао, пожалуйста, – а потом он посмотрел на цены. Мда. Стаканчик стоит сто рублей. Однако. Хотя это же вокзал.

Три дня назад он шагал в патруле по городу Кировску. Украинцы его переименовали в Голубивку. Луганчане на это переименование не обратили внимания. В городке до войны было сорок тысяч людей. Сейчас осталось десять тысяч. Остальные или уехали кто куда или погибли. За полтора часа до наступления комендантского часа патруль зашел в кафешку «У водопада». Решили выпить кофейку. Потому что еще гулять и гулять по городу. Гонять алкашей и обыскивать запоздавших полицейских. А как вы хотели – война. Власть на войне у народной милиции. Поэтому заголовки в прессе: «Милиционеры задержали пьяного полицейского» – не то чтобы не редкость, но случаются. Впрочем, не об этом речь. Иванцов попросил хорошего кофе. Он даже подчеркнул тогда голосом:

– ХОРОШИЙ кофе у вас есть?

Девушка достала, невинно хлопая ресничками, пакетик «Нескафе».

В этой кофейне работал парнишка. Круглолицый и улыбчивый, он моментально сварганил какао на молоке.

Из динамиков чуть слышно хохотал «Камеди Клаб». Лучше бы Ван Клиберн, конечно. Но на вокзалах нельзя капризничать.

И тут улыбчивый вдруг спросил Иванцова:

– А хотите, я вам кокосового молока плесну?

– Что? – не понял Иванцов.

– Молока кокосового. Вы не волнуйтесь, вам бесплатно.

– Почему?

Иванцову должно было вот-вот стукнуть сорок пять. Его молодость пришлась на девяностые. Поэтому за любым «бесплатно» он инстинктивно ждал нападения, развода, рэкета, в конце концов. Бесплатный сыр бывает только для либералов.

– Ну я же вижу, что вы с фронта едете. Вот вам кокосовое молоко в какао. Просто так.

– Прости парень, но… – Иванцов все же протянул стакан кофейщику. Ну, или как его называть? Бариста, что ли? Тот лихо схватил стакан, подплеснул туда чего-то прозрачного… И, блин, правда стало вкуснее.

– Ну как?

– Спасибо! – искренне сказал Иванцов, наслаждаясь божественным напитком. Напиток кончался быстро. Поэтому рядовой сунул руку во внутренний карман и достал оттуда последнюю купюру. Купюра была пятитысячной, поэтому и вопрос был резонный:

– Сдача будет?

Парень поморщился и ответил, что сдачи нет. Это было жаль, Иванцов как раз хотел разменять деньгу, чтобы не напрягать проводника.

– Я вам за счет заведения сделаю, – внезапно сказал парень и опять улыбнулся, как утреннее солнце.

– Да как-то неловко, – смутился Иванцов. Но деньги спрятал. В конце концов, солдат жрет все, что дают, пока это дают бесплатно. Солдат же.

И потом пил вторую кружку какао на кокосовом молоке, уже растягивая удовольствие. В этот момент барышня по радио объявила, что поезд «Санкт-Петербург – Челябинск» отправляется с восьмого пути через десять минут. Пора идти. От кафешки до платформы три минуты. От выхода до вагона еще минута. Проверка электронного билета на планшете – еще минута. Теперь можно выкурить две сигареты подряд. Потому что в поездах запретили даже парить электронку, ханжи клятые. Ну да ладно, двенадцать часов можно и перетерпеть.

– Второе место, – сказал проводник, сверившись со своими записями.

– Спасибо, – ответил Иванцов.

– Не задерживайтесь, скоро отправляемся.

Иванцов кивнул. Солдату собраться, что подпоясаться, а покурить, что два пальца об асфальт. За пять минут можно до китайской границы добежать, не то что втянуть в себя двойную дозу никотина. А потом лечь на верхнюю полку, раскрыть первый том «Истории Украинской ССР», насладиться десятком страниц и уснуть до самой Вятки. Ну, можно еще во Владимире курнуть, на перроне. И в Нижнем Новгороде. А в перерывах – спать, спать, спать.

– Добрый вечер! – сказал Иванцов, заходя в купе.

– Ну вот и наш сосед! – благодушно сказала седоволосая пожилая женщина благообразного вида, присаживаясь на свою полку.

Иванцов закидывал багаж на третью, когда через пару секунд выяснилось, что женщина совсем не женщина, а так, вполне себе тетка. Причем базарная.

– Вы до Челябинска?

– Нет, я до Кирова.

– До Кирова он, – внезапно нахмурилась женщина и в этот момент превратилась в ту самую тетку. – Когда вы уже город переименуете.

– Простите, что? – изумился Иванцов, сев на противоположную нижнюю полку. Там лежала женщина того же возраста, но она молчала.

– Что, что. Город переименовывать надо. Вся страна в именах убийц.

– Простите, народ как-то против.

– Какой народ? Какой народ? Я их каждый день на экскурсиях вижу. Это не народ, а быдло безграмотное. Они даже не знают элементарных вещей. Я им показываю дом, где арестовали Гумилева, а они просто делают эти их селфи на фоне подъезда.

– Селфи зло, это несомненно. Но при чем тут наш город?

– Потому что ваш город – олицетворение зла. Этот ваш Сталин…

«Да пошла ты на хер, дура старая», – подумал Иванцов, но вслух этого не сказал. Его воспитали в вежливое советское время. Тогда было модно