Магазин отрубленных пальцев. Владивостокские мятежи 1905-1907 годов - Владимир Виленович Шигин

котором описал свое видение трагических октябрьских дней 1907 года: «Осенью 1907 года во Владивостоке большинство миноносцев и крейсер „Аскольд“ залечивали раны, полученные во время японской войны; ходили слухи о готовящемся на судах бунте, потому офицеры отряда подводного плавания ночевали в казарме, держа под подушкой пистолеты Маузера».

* * *

Непосредственным поводом для вооруженного мятежа эсеры использовали, подвернувшийся, как нельзя, кстати, случай недовольства солдат минного батальона. 31 мая солдаты 1-й роты минного батальона, находившегося в бухте Диомид, после вечерней поверки отказались разойтись, требуя к себе ротного командира для заявления имевшихся у них претензий. Суть претензии была во внеочередной выдаче нового комплекта обмундирования и, прежде всего, сапог. Дело в том, что на волне послевоенной анархии многие солдаты просто продавали свои новые сапоги, пропивая деньги. Увы, деньги быстро кончались и почувствовавшие вкус к легкой наживе солдаты требовали себе все новых и новых сапог.

В 1907 году начальство об этом бизнесе владивостокских солдат, разумеется, знало. Шила в мешке не утаишь. Но дело в том, в что в тогдашнем военном законодательстве серьезной статьи за преднамеренную утрату военного имущества не было, чем и пользовалось большое количество солдат. забегая вперед скажем, что промотание формы одежды стало настоящим бедствием годы спустя во время Первой мировой войны, когда целые полки, только что обмундированные с иголочки, пребывали на фронт полностью разутыми и раздетыми, продавая и пропивая все в дороге. При этом некоторые умудряли провернуть подобные сделки по несколько раз.

Разумеется, что ротный и батальонный командиры отказались выслушать требования солдат по замене проданного обмундирования и отдали роте команду разойтись. Но минеры не разошлись, крича о своих правах на новые сапоги. Тогда был вызван начальник инженеров крепости, но и его минеры отказались слушать. После этого был вызван вооруженный караул, который разоружил и арестовал 132 минера. Впрочем, особо серьезного наказания дебоширам не грозило, разве что гауптвахта.

Когда об аресте «сапожных бизнесменов» стало известно эсерам, те поняли – пробил их час! Немедленно было устроено совещание, на котором присутствовало шестнадцать представителей от «сознательных матросов» (по одному от каждого корабля Сибирской флотилии), представители нескольких воинских частей и члены военной организации максималистов – «Александр» (Абрам Жуков), «Костя» (Мойша Каспер) и дама по партийной кличке «Аня». Надо отдать должное, эсеры пригласили на совещание и своих конкурентов – социалистов, правда, без права решающего голоса.

Что касается «товарища Ани», то она была личностью весьма примечательной. Впоследствии было выяснено, что «Аня», она же «Надя», она же «Слободская», была одним из главных представителей партии эсеров-максималистов в Приморье. Это была, бежавшая из тюрьмы в мае 1907 года заключенная по кличке «Мария Маслякова», являвшаяся на самом деле бывшей курсисткой и каннской мешанкой Сарой Аароновой.

На совещании обсуждались следующие вопросы: о недопущении суда над 1-й ротой минного батальона, о содействии побегу эсера Пирогова, приговоренного за революционную деятельность военно-окружным судом к смертной казни, и о времени возможной организации во Владивостоке вооруженного восстания. Максималисты все три вопроса сводили к одному – к необходимости немедленного вооруженного восстания. Социал-демократы были более осторожны в оценках ситуации, впрочем, оно и понятно, они были в явном проигрыше. Заметим, что, прекрасно понимая, что арестованным минером ничего особо не угрожает, эсеры, нагнетая обстановку, утверждали, что все 132 арестованных солдата будут непременно расстреляны (!), а потому их надо срочно спасать. Это был чистой воды обман, так как минеры никого не били и не убивали, а лишь высказали свое желание получить еще по две пары новых сапог на продажу. Но на что не пойдешь ради торжества революции!

Какие цели преследовали неугомонные члены «Владивостокской военной организации эсеров» явствует из «Обвинительного акта Приамурского военно-окружного суда»: «… Главной целью, составлявшей предмет стремлений и вожделений организации, по агентурным сведениям, было вооруженное военное восстание, путем которого при поддержке рабочих имелось в виду истребить всех офицеров и все власти, завладеть имуществом и капиталами казны и богатых людей и объявить Владивосток республикой. Для достижения этой цели велась усиленная устная и письменная пропаганда среди портовых рабочих, учащихся и нижних чинов гарнизона. Усиленно заготовлялось оружие и взрывчатые вещества для совершения ряда террористических покушений на должностных лиц».

Большинством голосов на совещании было принято решение, что единственным способом спасения содержавшихся под арестом товарищей является вооруженное восстание. Но совещание так и не закончилось, ибо нагрянула узнавшая о нем полиция и жандармерия. Сорок семь участников совещания было арестовано. Однако в возникшей неразберихе нескольким видным эсерам, в том числе «Александру», «Ане», «Косте» удалось скрыться. Любопытно, что при этом все присутствующие на совещании социал-демократы были арестованы. Это послужило впоследствии обвинением в адрес эсеров, что все было подстроено и эсеры просто «сдали» социал-демократов властям.

Предупрежденные таким образом о готовившемся восстании, власти приняли некоторые меры. Так, например, еще 15 октября телефонная связь между воинскими частями была изолирована, увольнения в город солдатам и матросам запрещены. На всякий случай власти ввели в город и две казачьих сотни из Раздольного.

При этом, несмотря на арест большинства участников совещания, эсеры подготовку восстания не отменили.

Владивосток. Адмиралтейская пристань.

Вечером 15 октября эсерам стало известно, что суд над арестованными минерами назначен на 17 октября. Это значило, что уже через день-два они убудут на гауптвахту, вполне удовлетворенные не слишком серьезным наказанием и саперный батальон, а за ним и другие воинские части успокоятся. Исходя из этого, стало очевидным, что восстание надо форсировать. Поэтому срок его начала был определен на 16 октября. При этом, план восстания, ни в организационном, ни в стратегическом отношении разработан не был. Восстание решено было начать с минного батальона в бухте Диомид, где призыв к восстанию, естественно, нашел дружный отклик, а там уж действовать по обстоятельствам. Восстание должно было переброситься на корабли, в порт и воинские части гарнизона. Не теряя времени, «Александр» и «Аня» начали интенсивную агитационную работу среди минеров, побуждая их к немедленному выступлению.

16 октября около 5 часов утра в темноте группа эсеров в количестве до 20 человек на шлюпках прибыла в бухту Диомид, в расположение минного батальона, где была встречены ожидавшими их минерами-активистами. Разделившись на несколько групп, эсеры вошли в казарму 1-й роты с криком: «Бей офицеров, довольно им кровь нашу пить!» Это послужило сигналом к началу мятежа. Рота в полном составе немедленно поднялась и бросилась ломать пирамиды и разбирать винтовки. В этот момент восставшими были зверски убиты фельдфебели 1-й и 4-й рот, унтер-офицер 1-й роты и тяжело