Крепость на Ловати - Валентин Павлович Краснопевцев

ХУТОР БЫКОВО

А в селах глухие разрывы

Да горем пропахшая жизнь.

«Набат»

В напутственной беседе комиссара М. П. Ермоловича с руководством партизанской группы, уходившей в северную часть Великолукского района, в Костровский лес, протянувшийся на стыке с Локнянским и Новосокольническим районами, речь шла главным образом о способах связи с руководством. Потом лесник Кашин, великолепно знавший здешние места, повел партизан на Кострово.　

Шли как положено, выслав вперед разведку. Населенные пункты обходили стороной, заботясь о скрытности. Первую остановку сделали в самом Кострове, в доме, где прежде размещался детский сад местного лесоучастка. Выставили посты. Народ, разглядев среди прибывших своих, местных — Борунова, Ляннэ и других, повалил валом. Пришлось накоротке объяснять населению военную обстановку.　

…Уже совсем стемнело, когда партизаны пришли на заброшенный хутор Быково, что в четырех километрах от лесной опушки и в тридцати — от Великих Лук. Развели костер и при его свете стали устраиваться на ночлег.　

Никто не мог сказать, сколько времени хутору оставаться партизанской базой. И потому устраиваться на новом месте жительства следовало основательно, с осмотрительностью хорошего хозяина, не упуская из виду, что не за горами осеннее ненастье и холода. Некоторая часть партизан расположилась в избе. Здесь же, за перегородкой, разместились сандружинницы. Несколько партизан обосновались в сенях. Под жилье приспособили и рубленый сенной сарай. Группа Петрова обживала бывшую баню.　

Спали, разумеется, не раздеваясь. Снимали только обувь, чтобы дать отдохнуть ногам. Оружие оставляли подле изголовья. Лишь Кашин ставил свой карабин в угол возле печки. Первое время самой острой была проблема приготовления пищи и организации питания вообще. Начинать пришлось с поисков повара. Удобнее всего, понятно, было бы доверить этот пост кому-либо из девушек, но в группе связные-разведчицы были нужнее. По этим соображениям и назначили поваром бывшего до войны участковым уполномоченным на селе Федю Котова.　

Федя проявил себя с самой лучшей стороны в дни обороны города, но к кулинарному делу раньше отношения не имел. Посыпались в адрес мешковатого, грузного парня разные шуточки. Дескать, с такой комплекцией по лесу шастать не великое удовольствие, так что лучше уж возле плиты крутиться, отставив в сторону винтовку и вооружась черпаком. Полноватое лицо Феди при этих словах багровело, однако спорить с начальством он не отважился: приказ есть приказ.　

Конечно, одному Котову и не управиться бы. В помощь ему — принести воды, заготовить дров, почистить картошку — выделяли постоянно кого-нибудь из бойцов, свободных от других заданий. И девчата, когда могли, с удовольствием принимали участие в стряпне.　

Хорошо, что, уходя из Кострова, прихватили из детсадовской кухни огромный чугунный котел с двумя скобами-ручками по бокам. Он оказался незаменимой в лесных условиях посудиной. В нем одном, подвешенном над жарким пламенем костра, можно было варить поочередно любую еду — от супа до каши и чая. В партизанском обиходе после первых же проб получил прописку красноватый, с легкой и приятной кислинкой брусничный напиток — лесной чай.　

Сколько уж раз по самым различным поводам Емельянову доводилось благодарить судьбу за то, что она свела с партизанской группой людей Борунова. Хорошо известные во всей округе и притом уважаемые жителями, они помогали наладить постоянную и прочную связь с населением, организовать снабжение партизан продовольствием. В любой из деревень их встречали хлебом-солью, не скупясь на угощение и выставляя на стол все, что имели сами. Частенько бывало даже, что и на дорогу, не спрашивая, собирали провизию. А однажды, прознав, что Борунов простыл, прислали с Харитоном Кашиным специально для заболевшего председателя банку меда. Муку для выпечки хлеба брали в бывших колхозах, и доставка припрятанных запасов из колхозного фонда входила в обязанность людей Борунова.

Конечно, заметную роль, особенно в первое время, сыграли в партизанском снабжении базы, предусмотрительно подготовленные в укромных местах еще в июле Тимофеем Ивановичем Арбузовым по личному указанию Ермоловича. Одна такая база располагалась в Плоскошском районе, другая, ближайшая, — на территории Озерецкого сельсовета Великолукского района. Здесь партизаны получали боеприпасы, обувь и обмундирование, перевязочные материалы и медикаменты, а также мыло, соль, сахар, сливочное масло, сыр и крупу.　

При первом же визите на базу получили и значительную сумму денег — из тех, последних, которые еще оставались в городе в самом конце периода тридцатитрехдневной обороны и были переданы бывшим председателем горисполкома Г. М. Лебедевым. Деньги предназначались для расчетов с населением за оказываемые партизанам услуги. Крестьяне чаще всего обижались, когда им предлагали деньги, и помогали, чем могли, безвозмездно.　

Привозимые с базы в Озерецком сельсовете продукты поступали в распоряжение повара Феди Котова, медикаменты — Кати Лобановой. Хлеб пекли в деревенской печи, и доверено было это деликатное и ответственное дело исключительно девушкам. Выполняли они свою работу поочередно, но наибольшего успеха в хлебопечении добилась Галя Метляева. Ее продукцию партизаны особенно расхваливали: «Вот сразу видно, что Галина работа!»　

Однако с Галей однажды произошел забавный случай, после которого Федю Котова стали реже допекать остротами. Новой мишенью для шуток стала Галя Метляева.　

Была ее очередь выпекать хлеб. Как и положено по технологии, Галя с вечера замесила тесто в большой деревянной квашне и водрузила ее на лежанку. Прикрыла сверху телогрейкой. Рядом с лежанкой стояла широкая скамья, на которую Метляева и прилегла, а потом, разморенная теплом, задремала. Вдруг среди ночи шум. Метляева вскрикнула как-то странно и переполошила спавших. Повскакивали люди, прибежали на крик даже из сеней. Зажгли висевшую над столом керосиновую лампу, пригляделись — и покатились со смеху. Галя стоит посреди избы, словно Снегурочка, голова и плечи в белых сосульках.　

Сбежало из квашни тесто и сверху на нее натекло, на спящую. С трудом ее от теста очистили, а после, за едой, кто кусок хлеба ни возьмет — от хохота давится, ночной переполох вспоминает.　

Но одной ночи не хватало, чтобы обеспечивать всех хлебом. Пришлось искать выход из положения. В ближайшей деревне Хоружево, на краю ее, стояла изба Дроздовых. Хозяин — Гавриил Васильевич — был в свое время организатором и первым председателем здешнего колхоза «Передовик». Дочь — Настя Дроздова — перед войной работала у Ляннэ в сельсовете, комсомольским вожаком была. У Дроздовых и печь добрая, и жернова для размола зерна имеются. К ним и обратились с просьбой о помощи. А еще для выпечки хлеба мобилизовали соседей, Соколовых. С той поры проблема считалась решенной.　

Александр Николаевич Емельянов не