Война моторов. Крылья советов - Андрей Михайлович Мелехов

можно с большой степенью уверенности утверждать, что если бы не бензин, захваченный в СССР, серьёзные трудности со снабжением Восточного фронта топливом возникли бы у немцев не в ноябре, а несколько раньше – аккурат перед началом наступления на Москву. Так, 26 августа генерал Томас в очередном докладе на эту тему предупреждал германский Генштаб, что даже если производство нефти достигнет максимального уровня, «удовлетворить все заявки не получится». «Таким образом, – продолжал он, – нашим единственным выходом является ограничить потребление в соответствии с фактическими поставками» («Hitler’s War. Germany’s Key Strategic Decisions. 1940–1945», перевод с английского здесь и далее мой, с. 103). Последнее означало урезание лимитов всем, кто не был непосредственно связан с операциями на фронте. Это включало нужды Вермахта в Германии, потребности немецкой экономики, а также поставки в Италию и всем европейским сателлитам (там же). 30 августа Томас узнал о том, что у группы армий «Центр» ситуация с топливом достигла особенно критичного уровня, и положение дел усугубляли проблемы с железнодорожным сообщением: немцы не успевали «перешивать» советскую колею на более узкую европейского образца (там же). В декабре пришлось вдвое урезать лимиты на топливо для Кригсмарине. В этой связи командующий военно-морским флотом Эрих Редер (Erich Johann Albert Raeder) сообщил Гитлеру о том, что ситуация «стала критической» (там же, с. 105).

Понятно, что военным любой страны всегда не хватает топлива (а также всего остального), а потому рапортовать о «кризисе» германским генералам и адмиралам было, что называется, положено по должности. Какие бы проблемы подобного рода немцы ни испытывали во второй половине 1941 года, это не помешало им достигнуть выдающихся военных успехов сразу на нескольких ТВД. Да и в последующие годы войны, несмотря на многочисленные предсказания скорого наступления топливного коллапса, руководству Германии раз за разом удавалось «выкручиваться» и избегать совсем уж безвыходных положений. Иначе говоря, когда было нужно, топливо как минимум для удовлетворения самых первоочередных нужд фронтовиков так или иначе находили. Примерно до середины 1944 года – пока стратегическая авиация союзников не начала систематическое воздушное наступление на германские заводы по производству синтетического топлива – так никогда и не устранённый дефицит импортируемой нефти мало сказывался на операциях вооружённых сил. Выручали возросшая нефтедобыча в Германии и Австрии (как ни странно, но в 1944 году её уровень практически сравнялся с румынским импортом); двадцатипроцентный рост объёмов выпуска синтетического топлива (вопреки мнению В. Суворова и М. Солонина, большая его часть вполне подходила для двигателей самолётов); выход из войны вечно канючившей топливо Италии; фактическое прекращение операций эскадр крупных надводных кораблей, а также жёсткий курс на замену бензина углём и дровами в том, что касалось автотранспорта оккупированной Европы и собственно Третьего рейха. Действительно катастрофической ситуация с топливом стала лишь во второй половине 1944 года – когда американцы начали всерьёз бомбить заводы по производству синтетического топлива, а Красная Армия добралась до румынских нефтепромыслов.

Систематические удары стратегической авиации союзников по германским заводам по производству синтетического бензина и румынскому Плоешти, осуществлённые на протяжении 1944 года, стали, пожалуй, наиболее существенным вкладом «стратегов» в разгром Германии, ускорившим её капитуляцию как минимум на несколько месяцев.

Однако нельзя не признать и то, что, несмотря на невиданные доселе военные победы, в 1941 году немцам всё же не удалось главное – выполнить задачи, поставленные планом «Барбаросса» и окончательно разгромить Красную Армию. Это, пусть и не сразу, в итоге привело к поражению Германии в войне. В то, что задачи первого года войны так и не были решены, и что зимой 1941/42 г. Вермахт на Восточном фронте едва избежал катастрофического поражения, наверняка внесла свой вклад и постоянно довлевшая над немцами угроза остаться с пустыми баками. В данной ситуации постоянное массированное воздействие бомбардировочной авиации СССР на объекты нефтяной промышленности Румынии вполне могло бы привести к ещё бóльшим трудностям в обеспечении Третьего рейха и его вооружённых сил всеми видами горючего. Учитывая стремительно уменьшавшиеся запасы, даже временное перекрытие «румынского крана» означало бы неминуемые задержки с началом крупных наступательных операций и гораздо менее впечатляющие успехи Вермахта, Люфтваффе и Кригсмарине, которые были достигнуты на всех ТВД Второй Мировой войны к декабрю 1941 года. Напомню читателю, что именно систематические удары стратегической авиации союзников по германским заводам по производству синтетического бензина и румынскому Плоешти, осуществлённые на протяжении 1944 года, стали, пожалуй, наиболее существенным вкладом «стратегов» в разгром Германии, ускорившим её капитуляцию как минимум на несколько месяцев.

Не испытываю никаких сомнений в том, что дальнебомбардировочная и фронтовая авиация СССР имели все технические возможности для достижения как минимум сопоставимого результата летом 1941 года. Мы уже говорили о том, что для этого у ВВС Красной Армии вполне хватало абсолютно адекватных самолётов, грамотных и мужественных командиров, хорошо подготовленных экипажей, а также десятилетнего институционального опыта создания, обучения и боевого применения больших соединений стратегической и фронтовой авиации. В распоряжении «сталинских соколов» имелись многочисленные аэродромы, огромные запасы горючего и бомб, значительные резервы в азиатской части страны и «непотопляемый авианосец» – полуостров Крым. Отмечу также, что многие аэродромы – причём не только те, на которых дислоцировались полки дальних и тяжёлых бомбардировщиков, но и базы фронтовой авиации – были оборудованы бетонными взлётными полосами. Поскольку июнь 1941 года выдался сухим и жарким, в случае необходимости советские «дальнобойщики» могли использовать для «подскока» и многочисленные грунтовые аэродромы на территории КОВО и ОдВО – как свои, так и принадлежавшие фронтовой бомбардировочной авиации. Подчеркну, что именно таким образом соединения АДД действовали в 1942–1945 годах.

Напомню также, что ровно за год до германского нападения дальнебомбардировочная авиация СССР получила ценнейший опыт планирования масштабных воздушных операций. Причём, что немаловажно, операции эти предполагалось осуществить на пределе боевого радиуса. Так, весной 1940 года – когда после нападения Сталина на Финляндию Великобритания и Франция стояли на пороге объявления войны Советскому Союзу – был тщательно проработан сценарий воздушной войны против южных колониальных владений будущих союзников по антигитлеровской коалиции. В первых налётах на объекты, находившиеся в Турции (считалось, что та вступит в войну на стороне «Антанты»), Ливане, Сирии, Палестине, Египте, Ираке и на Кипре, должны были принять участие свыше 350 бомбардировщиков из как минимум двух авиадивизий дальнебомбардировочной авиации с использованием баз в Крыму и на территории Грузии. Исходя из информации В. Котельникова, рейды должны были состояться в светлое время суток, а бомбить слабозащищённые французские и британские объекты предполагалось со средних высот – порядка 2000–4000 м («Ил-4. «Воздушные крейсера» Сталина», с. 64–65). «Все полки, – пишет по этому поводу В. Котельников, – имели на вооружении ДБ-3Б последних серий