Кузя - Виктор Александрович Блытов

Беслану, чтобы те следили за улицей. Беслан и Маныла заняли оборону за забором, просматривая улицу. Видимо, что-то разглядев, они начали стрельбу одиночными выстрелами.

«Молодцы, берегут патроны!» – подумал Кузьма и побежал к яме. Он осветил яму фонариком. У края ямы лежал на спине Муслим, державшийся рукой за грудь, пробитую пулей, из которой фонтанчиком через пальцы била кровь. Он хотел что-то сказать Кузьме, но не мог.

– Перевяжи! – скомандовал Кузьма Магомеду.

На яме была решетка, на которой висел большой замок. Рядом с ямой, как бы прикрывая ее собой, лежал мертвый боевик. Кузьма спихнул его ногой от ямы. Прикладом автомата со всей злости сбил замок и открыл решетку. Когда он посвятил фонариком вниз, то увидел светящиеся в темноте испуганные глаза нескольких людей.

– Осипович, Вороненко есть? – крикнул он в глубину ямы.

– Вороненко есть, а Осиповича вчера вечером забрали и увезли.

– Вы можете сами оттуда вылезти? – спросил Кузьма Вороненко, страшно расстроенный тем, что Осиповича среди освобожденных нет.

– Нет, мы здесь все прикованы ногами к крюку! – крикнул Вороненко.

Искать ключи не было времени, и Кузьма бросил вниз автомат убитого охранника.

– Вороненко, отстреливай кандалы!

Внизу раздались выстрелы и раздались крики. Магомед притащил откуда-то деревянную лестницу и спустил вниз. Через некоторое время вылез человек в солдатской форме босиком.

– Там капитан летчик плох очень! Сам не сможет передвигаться!

– Вороненко, подавай капитана сюда! – приказал Кузьма вниз.

Снизу уже поднимали человека, не подававшего признаки жизни. Кузьма нагнулся вниз и легко за руки вытащил капитана.

Ноги капитана были перевязаны в коленях рваными остатками камуфляжной одежды, на которой было много крови. За ним вылез Вороненко и еще один человек в солдатской форме. Кузьма молча обнял Вороненко.

– Михаила Юрьевича вчера вечером куда-то увезли. За ним на машине приехали. Не чаял вас живыми уже увидеть.

Кузьма сжал от злости зубы.

«Опоздали на несколько часов, надо срочно уходить, а то можно всех здесь положить!» – с тоской подумал он.

Магомед бинтом перевязывал грудь Муслима и что-то говорил по-чеченски.

От забора раздалась длинная автоматная очередь. Это уже начал отстреливаться Беслан Мирошенко. С улицы также доносились автоматные и пулеметные выстрелы.

– Кузьма Степанович, надо уходить! Их очень много! – раздался крик Мирошенко.

Автоматные очереди ворвались в тишину аула. Злобно лаяли собаки, кричали женщины. Внезапно от дома к Кузьме метнулись две девчонки в светлых платьицах.

– Товарищ офицер! Это я, Катерина, а это Валентина! Вы спасете нас?

Кузьма вытер слезы рукой с ее глаз.

– Спасем, дочка!

Вороненко, схватив автомат Идриса, побежал к забору помогать Беслану и Маныле.

– Магомед, давай Манылу сюда, раненых нести придется! – приказал Кузьма, – будем отходить, пробиваемся к кладбищу!

От забора уже бежали прыжками, наклоняясь от пуль, Мирошенко и Маныла.

– Кладбище за той стеной, Кузьма Степанович, так нарисовал Абубакар. Я вход в дом заминировал растяжками! – прокричал Мирошенко, – я видел в коридоре дома ящик с взрывчаткой. Подождите, я сейчас!

Он метнулся к дому. Вытащил из дома ящик и стал колдовать у высокой каменной стены. От входа раздавались выстрелы Вороненко и одного из последовавших за ним солдат.

– Ложись! – тихо приказал Мирошенко.

Все попрятались и залегли. Через некоторое время прозвучал сильный взрыв и каменный забор завалился вовнутрь. За ним было кладбище и далее просматривалась мечеть.

Кузьма взвалил на плечо капитана-летчика, а Маныла легко взвалил Муслима, как пушинку, и все за Кузьмой ринулись в пролом, за ними побежали, хромая, спасенные солдаты и девчонки. Магомед, Беслан, Вороненко и один из солдат прикрывали отступление огнем из автоматов. Мирошенко, убедившись, что свои ушли далеко, бросил гранату. Раздался взрыв и сильный визг.

– Как в кинофильмах про всякую нечисть! Тикаем, братцы, пока они в себя приходят! – скомандовал он, бросил в сторону входа еще одну гранату, и они побежали догонять товарищей.

Пробежав через кладбище мимо каменных могил и торчащих шестов с развевающимися флажками, Кузьма уткнулся в крутой берег ручья.

– Давай за мной! – крикнул он Маныле.

И по пояс в холодной воде, текущей с горных ледников, он переправился через ручей. Параллельно ему шел, как ледокол, раздвигая своими большими ногами воду, Маныла. За ними, прихрамывая, перебежали ручей солдаты и девчонки, которых солдаты перенесли на руках. На той стороне ручья уже никто не стрелял, но крики и лай собак также слышались. Видимо, Абубакар запретил своим подчиненным ввязываться в дело шариатской безопасности и, наверное, даже убрал, на всякий случай, посты. Выстрелы раздавались лишь со стороны села, где размещалась шариатская безопасность.

Последними перешли ручей Магомед, Беслан и Вороненко, отстреливающиеся на ходу от наседавших чеченцев.

За ручьем сразу начинался подъем в гору. Боевики тоже начали переправу через ручей, раздались выстрелы и со стороны моста.

– Быстрее, быстрее, уже светать начало! – командовал Кузьма.

С горы зачмокала из бесшумной снайперской винтовки Настена и начали стрелять из своих автоматов Саша Эриндженов и Николаев. Выскочивший на свет боевик завалился на бок прямо на дороге. Прихрамывая, Кузьма проскочил выше линии своих постов. Он увидел Настену, видимо, отыскивающую взглядом Мишу Осиповича. Капитан на спине Кузьмы тяжело застонал.

– Потерпи, браток! – шептал Кузьма.

Вот и вертолет. Летчики помогли загрузить раненых и девчонок. Отделение Леши Белова присоединилось к своим, отбивающим натиск боевиков. Снизу гремели выстрелы. Наконец, последние бойцы выскочили на поляну и побежали, прихрамывая и спотыкаясь, к вертолету, изредка оборачиваясь и стреляя назад. Снизу внезапно громыхнуло несколько взрывов.

Мирошенко рассмеялся.

– Это я им растяжки поставил на всякий случай!

– Когда только успел? – спросил Кузьма, аккуратно опустив летчика в салоне вертолета на пол.

За ним Маныла с помощью летчиков уложил в вертолет Муслима.

Настена Черемушкина запрыгнула в вертолет последняя и, встав у двери, начала прицельно стрелять в появлявшихся из-под горы боевиков.

Выстрел бесшумной винтовки и, закрутившись, первый боевик упал и стал кататься по земле. На месте, где у него должно было быть мужское достоинство, расплывалось красное пятно. За ним выскочил второй и попытался выстрелить по вертолету и еще один в форме шариатской безопасности. Сухо чмокнул выстрел Настены и второй также покатился по земле, прижимая руки к мужскому достоинству, из-под которых текла ручьями кровь. Третий сам скрылся внизу, на став ожидать, когда ему чего-нибудь отстрелят.

– Настена, ты чего? Ты куда стреляешь? – спросил удивленный Кузьма.

– Да мы с Васькой Новгородцевой решили теперь только туда и стрелять! Гуманность у нас проснулась! Жить хотят – пусть живут, а вот себе подобных уродов плодить уже никогда не смогут, да и наших девчонок насиловать.

Настена, сжав губы, срезала третьего боевика, который выскочил наверх и тут же