Доброволец / Как я провел лето - Александр Васильевич Архипов

Немец неуверенно пожал плечами, неуклюже развернулся в тесном блиндаже и, чуть заметно припадая на левую ногу, вышел. Секунд десять сидели в тишине.

– Хороший пацан! – что-то записывая себе в блокнот, чуть слышно резюмировал «вагнеровец».

– Нормальный… – как-то нервно ответил ротный Котик, стараясь заглянуть Адаму через плечо.

И только Бесик, улыбаясь своим мыслям, быстро-быстро нарезал острым, как бритва, ножом остатки копчёного сала.

Заряжающий

Месяц окопной жизни для Шиллера прошёл быстро, как одна смена на съёмочной площадке с ролью без слов в длинном эпизоде. Раны на ноге поджили и больше не беспокоили. Артём понемногу начал привыкать к своей новой роли и обживаться в условиях фронтовых реалий. После одного из боестолкновений с диверсантами из штурмового батальона укропов Немец разжился классным финским десантным ножом, комплектом новых пластиковых магазинов с прозрачными окошками для своего АКС и стал носить тёмные тактические очки с фотохром-ными линзами. Даже внешне Артём стал походить на настоящего армейского разведчика. Взгляд цепкий и внимательный, походка мягкая и неторопливая. Меньше слов, больше понятных условных жестов и мимики. Но, правда, вопросы задавал часто. А ему никто и не отказывал. Парень опыта набирался.

– Толик, а тогда в «КРАЗе»… ты стрелял… – попытался сформулировать вопрос Шиллер.

– Ну, стрелял… – жёстко посмотрев в глаза Немцу, ответил Вера.

– А что так? Он же живой… Может, надо было этого поляка в плен… А то получается… казнь, – неуверенно предположил Немец.

– Да я… – с досадой махнув рукой, ответил Вера. – Смотрю, морда и грудь у него все в крови… стонет, собака… Я ему без зла, типа, где твоя аптечка? Сейчас перевяжу, укол сделаем – полегчает. А этот урод пистолет с предохранителя снимает и мне: «Брудны смердзонцы пес!» Ты понял? Ах ты, думаю, тварь! Ну и всадил ему, чтобы не мучился.

– Что он сказал, не понял? – поморщился Немец.

– Польский снайпер это был. Грязной вонючей собакой он меня обозвал. Я ему помощь предлагаю, собираюсь состояние облегчить, а он меня… У нас в селе сосед один был, поляк по национальности. Ветеринаром работал. Ежи Казимирович Ковальский был по паспорту, а мы его Ёжиком звали. Алкаш и матерщинник страшный. Так что все деревенские пацаны сначала польский мат выучили, а потом уже отечественный. Короче, я польску мову трохи розумям… Да и не довезли бы мы его… кишки наружу, – махнув рукой, признался Вера.

– Всё равно… можно было попробовать, – отвернувшись, негромко возразил Шиллер.

Решив, что тема разговора себя исчерпала, Вера неожиданно достал из-под своего топчана свёрток.

– Немец, а у тебя когда днюха? Что-то давно у нас праздников не было!

– Не скоро ещё, в декабре. А что?

– Долго ждать… Тогда на день театрального… билетёра тебе… носи на здоровье, – заржал Вера и надел на Немца нестандартный по российским меркам бронежилет натовского образца. – Такого даже у меня нет. Норвежский. Супер! Проверен, вот, смотри… Лично испытание провёл.

И Вера показал Артёму две вмятины в районе груди и живота. Классный подарок! Да ещё на «день билетёра»… Изделие удачно прикрывало всё, что нужно было, и весило раза в полтора меньше отечественного. Довольный Шиллер затянул на бронежилете «липучки» по бокам, попробовал попрыгать, потом поприседал, сымитировал стрельбу из разных положений. Всё было замечательно, броник сидел как влитой. Неожиданно Артём обратил внимание на несколько застиранных и затёртых тёмных пятен на груди в районе горла. Нетрудно было догадаться, что это были за пятна.

– Кровь? – коротко спросил у Веры Артём.

Друг молча кивнул и спокойно объяснил:

– Я же тебе сказал, что лично проверил. Когда ферму в посёлке зачищали, помнишь? Из бойлерной выбегает один чёрт – и на меня… глаза бешеные, в руках гранатомёт. Я в него стреляю, а он падает и встаёт… Я опять стреляю, а он… А тут Череп… прямо в лоб ему, короче. Но ты это… не кобенься. У нас это не принято. Это трофей, чтоб ты понимал. Законный. Понял меня?

– Понял. Да мне до конца «добровольческого» контракта меньше месяца осталось. Уходить буду, себе заберёшь, – продолжая с интересом рассматривать подарок, уже спокойно ответил Артём.

Услышав такой неожиданный ответ Немца, Вера удивлённо покачал головой и, тяжело посмотрев на напарника, уходя, бросил:

– Не забудь парням проставиться, когда увольняться будешь. Кстати, можешь забыть про наше соглашение.

– В смысле? – не понял такого крутого изменения в настроении друга Немец.

– Отменяю я его… в одностороннем порядке, – не оборачиваясь, бросил Вера через плечо, выходя из блиндажа.

Шиллер, особо не задумываясь, кивнул в знак согласия, достал из своего ранца кусок мыла и пошёл к бочке с технической водой ещё раз застирывать подаренный на «день российского театрального билетёра» норвежский бронежилет.

* * *

За время боевых действий их отдельная моторизованная бригада оперативного назначения с боями продвинулась вперёд на два километра. После массированного артобстрела и танковой атаки взяли небольшое село Новые Сады. Основные силы бригады, выбив из населённого пункта остатки двух порядком поредевших националистических батальонов, пошли с боями вперёд, а разведвзвод старшего лейтенанта Корнева оставили для «зачистки» западной части села. В центре и в восточной части Новых Садов работали отряды добровольческого кубанского батальона, где командиром взвода разведки служил старый знакомый Бесик.

До наступления темноты полностью зачистить свою часть села разведчики Корня не успели. Застряли на небольшом по площади, но запутанном по архитектуре сельском консервном заводе. Задачу по доскональной зачистке осложняли многочисленные лабиринты стационарных овощных парников, похожих издалека на огромные бетонные склепы с чёрными дырами в выбитых стенах. Скрытно передвигаться было сложно. Здорово демаскировал громкий хруст под ногами разведчиков битого стекла со стеклянных крыш парников. Правда, слышно было и укропов. Тем ни менее было принято решение горячку не пороть и ночью людьми не рисковать. Была надежда и на то, что за ночь укропы сами оставят позиции и уйдут к своим. Связались с кубанцами.

– Бесик, как обстановка? – вызвав соседа, спросил Корень.

– На приёме… ужинаем, – спокойно ответил казак, шумно отхлёбывая из кружки. – Как-то странно тихо… У тебя что?

– Остановились. Тарный цех только прошли. Взяли троих, один «трёхсотый». Отправил в тыл. На приёме, – ответил Корень.

– У меня чисто пока. Живые не попадаются… чё-то. Утром дальше пойду. До связи, – сказал взводный и три раза «шумнул» тангентой рации, что по «секретному коду» означало – «всё окей, сказанному верить».

Корень принял решение дождаться рассвета в котельной консервного завода. Небольшое автономное каменное строение с толстыми стенами, с несколькими небольшими окнами и двумя выходами было лучшим вариантом для ночлега двух десятков разведчиков.