Война моторов. Крылья советов - Андрей Михайлович Мелехов

почти 43 % произведённых в 1940 году (1009 из 2362) советских И-153 «Чайка» были оснащены радиостанциями «Сокол», на их ровесниках и аналогах – итальянских истребителях-бипланах «Фиат» СR.42 – подобное оборудование (а заодно бронеспинки, протектированные баки и пр.) даже не предусматривалось. Добавлю также, что первые радиостанции «Луч» с дальностью связи до 40 км на советские И-16 пробовали устанавливать ещё в 1936 году («Истребитель И-16», с. 29). Радиостанции порой отсутствовали и на гораздо более современных итальянских истребителях – таких, например, как «Макки» МС. 202, начавших поступать в войска в марте 1943 года («Courage Alone», с. 63). Впрочем, когда радиооборудование на самых «продвинутых» моделях итальянских «охотников» – вроде, скажем, «Реджиане» («Reggiane») Re.2000 – таки появилось, то во время полётов над промышленно развитыми районами Италии качество приёма даже модифицированных радиостанций ТВR30 по-прежнему оставалось неудовлетворительным (там же, с. 199). «Отсутствие радиостанций, – резюмирует Даннинг, – являлось огромным недостатком и стало одним из наибольших провалов в планировании, допущенных военным командованием и руководителями промышленности Италии. Поначалу радиосвязи не имело большинство самолётов (прим. автора: у меня сложилось впечатление, что радиостанций не имелось даже на итальянских бомбардировщиках.), а когда в конце 1940 и начале 1941 годов радиооборудование всё же начало попадать в войска, итальянцам так и не удалось до конца избавиться от высокого уровня помех. Это имело особенно катастрофические последствия при попытках перехвата бомбардировщиков союзников над территорией метрополии – в ходе как дневных, так и ночных рейдов. Изобретательные умы лучших итальянских инженеров не смогли решить указанную проблему, корни которой следует искать в недостатке ресурсов и финансирования» (там же, перевод с английского здесь и далее мой, с. 262).

Звучит это всё несколько неожиданно. Во-первых, в предвоенные десятилетия итальянцы считались одной из наиболее передовых авиационных держав не только Европы, но и всего мира. Американцы, французы и немцы учились у них построению боевых порядков бомбардировщиков, а британцы пытались закупать бомбовозы тамошнего производства: эти планы нарушило лишь вступление Италии во Вторую Мировую войну на стороне Германии. Во-вторых, итальянские пилоты принимали активное участие в боевых действиях (в частности, в Абиссинии и Испании), в ходе которых они были просто обязаны убедиться в необходимости радиофикации истребителей и штурмовиков (которые в большинстве случаев являлись теми же истребителями). В-третьих, итальянцы всегда работали в тесном партнёрстве с немцами, которых никак нельзя было упрекнуть в отсутствии внимания к теме радиофикации истребительной авиации. Напомню в данной связи, что пилоты двух наций воевали бок о бок в Испании. Не боялись немцы передавать своим стратегическим союзникам – японцам и итальянцам – и самые передовые авиационные технологии того времени, вроде современных V-образных моторов DB601/605, новейших авиапушек, оптических приборов и даже ракетных двигателей. Тем не менее, тот же Крис Даннинг вынужден констатировать, что «в начальный период войны даже русские солдаты были лучше знакомы с современными технологиями, чем средний итальянец» (там же, с. 260).

В заключение темы радиофикации ещё раз подчеркну следующее. То обстоятельство, что по состоянию на 22 июня 1941 года 20–30 % советских истребителей имели полноценные приёмопередающие радиостанции, вряд ли могло помочь им в ходе первых месяцев войны. С точки зрения тактики, гораздо бóльший смысл имело не оснащать радиостанциями (или приёмниками) часть самолётов во всех авиаполках, а установить их на 100 % истребителей – пусть и в гораздо меньшем количестве боевых частей. И, разумеется, сделать так, чтобы они нормально работали, а пилоты и наземные службы желали и умели ими пользоваться. С моей точки зрения, отсутствие полной радиофикации советской истребительной авиации летом 1941 года являлось единственным действительно ключевым техническим недостатком советских «охотников» той поры. То, что даже имевшимися возможностями радиосвязи не умели (а часто и не хотели) пользоваться, представляло собой одну из самых досадных, теперь уже управленческих, недоработок. Причём сказанное справедливо в отношении не только фронтовой истребительной авиации, но и прочих родов войск (например, автобронетанковых), а также командных структур Красной Армии. Даже когда средства радиосвязи имелись в изобилии, косность командиров частей, соединений и объединений приводила к тому, что они напрочь «забывали» о средствах беспроводных коммуникаций, находившихся в их распоряжении. Непостижимой (пока) загадкой для меня является и тот факт, что самые современные истребители СССР – в первую очередь МиГ-3 – оказались к началу войны оснащёнными радиостанциями в значительно меньшей степени, чем устаревшие И-16 и И-153 выпуска 1940 года. Нонсенсом кажется и то в крайней степени странное обстоятельство, что стопроцентно радиостанциями (или хотя бы приёмниками) не оснащались даже истребители ПВО мегаполисов. Ведь в этом случае и так не очень высокие (в отсутствие системы радарного обнаружения) шансы успешного перехвата воздушного противника снижались в ещё большей степени. Вероятность же результативного ночного перехвата без помощи наземной службы наведения вообще приближалась к нулю. Когда такое всё же случалось, то благодарить за это надо было в первую очередь «тётку-удачу» и великолепное ночное зрение пилотов.

С другой стороны, я не могу утверждать, что низкий уровень оснащённости советских истребителей радиосвязью стал одним из решающих факторов разгрома ВВС РККА летом 1941 года. Так, например, «поголовная» радиофикация британских (и, по-видимому, французских) истребителей и бомбардировщиков не смогла предотвратить страшное поражение, которое Люфтваффе нанесли им в мае – июне 1940 года. А вот и другой пример: начало массовых поставок в СССР британских и американских истребителей, стопроцентно оснащённых самым современным радиооборудованием, не привело к немедленному началу перелома в ходе воздушной войны на Восточном фронте. И это несмотря на то, что «харрикейнами» и «киттихоуками» обычно вооружались целые полки (а порой и дивизии), летавшие, как правило, исключительно на однотипных машинах. Не забудем и о том, что этапа полной радиофикации советская истребительная авиация достигла лишь во втором полугодии 1943 года. Иначе говоря, коренной перелом в войне с Германией наступил ещё до достижения сей знаменательной вехи. К слову, то же самое можно сказать и о советских танках: Курская битва была выиграна до достижения стопроцентного уровня радиофикации бронированных машин Красной Армии и в обстановке достаточно неожиданно потерянного качественного превосходства бронетехники СССР.

Выводы

Не думаю, что мне удалось максимально полно осветить все поднятые в данной работе вопросы. Уверен, что при наличии желания и времени те или иные главы книги можно расширить, а то и сохдать на их основе целые монографии. В индивидуальном порядке исследованием тех или иных аспектов авиации Второй Мировой войны можно заниматься на протяжении всей жизни. Я этого делать не планирую, хотя и не исключаю периодического возвращения к теме в научно-популярных статях. Навскидку могу назвать такие мало освещённые (и одновременно интересующие