Военная доктрина Красной Армии - Михаил Васильевич Фрунзе

Чем должна поддерживаться дисциплина? Во-первых, сознательностью передовой части красноармейской массы, ее коммунистических ячеек, ее политруков и всего командного состава, их выдержкой, преданностью революции, героизмом и самопожертвованием. Во-вторых, умением командного состава связаться, сблизиться, до известной степени слиться с широкой красноармейской массой. В-третьих, правильностью его политического и технического руководства, укреплением веры красноармейской массы в полное соответствие начальников своему назначению. Вне этих условий поддержание дисциплины в армии революционной, каковой является наша Красная Армия, – дело безнадежное. Конечно, абсолютно без всяких элементов принуждения обойтись нельзя, но применению их должны быть положены самые узкие пределы. Только тот может быть признан настоящим красным командиром, кто без всяких принудительных мер добьется полного подчинения своей воле.

Таковы в общих чертах должны быть основные элементы той военной доктрины, на основе которой должно происходить развитие и укрепление мощи Советской федерации. Для выполнения своего назначения идеи доктрины должны проникнуть, пропитать собой все наши военные уставы, наставления и пр., должны стать органической частью мировоззрения красноармейкой массы и особенно ее командной части. Мне кажется вполне целесообразным основные практические положения, вытекающие из существа доктрины, изложить особо в отдельном уставе, который являлся бы основным катехизисом Красной Армии.

Вот примерный круг общих идей, которые, мне кажется, должны стать близкими всем, занимающимся разработкой вопросов военной теории в ее общей части. Несомненно, изложенное является лишь попыткой поставить вопрос и вызвать к нему соответствующее внимание. Что же касается его разрешения, то это может явиться лишь результатом длительной и упорной работы военно-теоретической мысли на основе коллективного опыта.

Остается выразить самое горячее пожелание, чтобы разработка вопроса о доктрине Красной Армии заняла и в нашей литературе и в нашей практической деятельности такое место, которое по праву должно ей принадлежать в силу особого ее значения для дела строительства вооруженных сил Республики.

1921 г.

Об ошибках военной доктрины Троцкого

(из доклада на совещании военных делегатов XI съезда РКП(б))

Свой доклад, товарищи, я хочу начать с замечания о том, что мне в значительной мере приходится не столько спорить, сколько стараться рассеять те недоразумения и взаимное непонимание, которые явились результатом некоторой неясности, неточности и недоговоренности в формулировках и тем порождали представление о наличии каких-то глубоких принципиальных разногласий. На самом же деле, многое из того, что внешне принимает форму таких расхождений, по существу является спором из-за слов, отдельных выражений и формулировок.

Начнем с термина – «единая военная доктрина». В связи с ним и вокруг него и разгорелась та самая дискуссия, продолжением которой является наше настоящее собрание.

Что понимал под этим термином лично я, когда выступил в печати со статьей, посвященной этому вопросу? Определенный круг идей, охватывающих основные вопросы военного дела и дающих пути их разрешения с точки зрения интересов нашего пролетарского государства.

Все эти вопросы я разбивал на две части: политическую и техническую. Противопоставлял ли я этот круг идей, как особое учение, особое мировоззрение нашему общему марксистскому методу? Ничего подобного. Для меня дело шло исключительно о необходимости подведения некоего теоретического итога в области военного дела, как одной из составных частей нашего социального опыта, причем эту работу я никогда не мыслил себе иначе, как на основе и при помощи этого марксистского метода. И когда я прочел статью Троцкого «Военная доктрина или мнимо-военное доктринерство», я думал, что всякий дальнейший спор в этой формально-логической части решен и решен в пользу так называемых «доктринеров». В самом деле, на стр. 13 в своей брошюре Троцкий, перечислив все элементы, которые, по его мнению, должны войти в состав понятия «военная доктрина» и которые целиком, только в несколько иной группировке, совпадают с тем, что говорил я, пишет: «Нужно ли, чтобы у правительства, у руководящей партии, у военного ведомства по всем этим вопросам были определенные воззрения? Ну, разумеется, нужно…» и дальше: «другими словами, военное ведомство должно иметь руководящие начала, на которых оно строит, воспитывает и реорганизует армию».

Именно об этом я и говорил. Таким образом, никакого спора и сомнения в необходимости «военной доктрины», как видите, нет и быть не может. Теперь о самом названии. Многим не нравится слово «доктрина». Не скажу, чтобы оно было мне особенно по душе, так как с ним невольно связывается представление о чем-то застывшем, догматическом, неподвижном. Но ведь суть не в этом. Я согласен принять любое другое слово для выражения комплекса идей, который был установлен выше. На страницах журнала «Военное дело» кто-то в шутку предложил название «тарарабумия», желая подчеркнуть этим, что дело не в слове. Но мне кажется, чего, невидимому, не отрицает и Троцкий, что слово «доктрина» будет наиболее пригодным для данного круга идей.

Троцкий в своем докладе указал на ряд статей, которые были посвящены вопросу о доктрине за последнее время. Но этим история вопроса далеко не исчерпывается. Впервые у нас в России заговорили о необходимости некоей общности взглядов в области основных начал при воспитании и обучении войск после неудачной для нас русско-японской войны. В ряде статей, появившихся на страницах тогдашних военных органов «Русский инвалид», «Разведчик» и пр., – отстаивалась та мысль, что одной из видных причин неудач русской армии в Манчжурии было отсутствие у командного состава единых, общих для всех частей взглядов на характер и методы ведения операций. В одних округах части воспитывались так, в других – иначе, и в результате при совместных действиях на поле битвы обнаружились разнобой и несогласованность. Но дальше разговоров, и разговоров весьма кратковременных, дело не пошло. Наверху эту критику нашли опасной, и последовало «высочайшее» повеление: «Разговоры прекратить и заняться изучением уставов».

После империалистической войны, вновь выявившей те же недочеты подготовки армии, разговоры о «военной доктрине» вспыхнули с новой силой. Начиная с 1918 г., на страницах «Военного дела», а также и других наших военных журналов появляется ряд статей на эту тему. При всем разнообразии подходов к вопросу было ясно одно, что потребность в определенном объединении, систематизации военного опыта явно назрела и требовала разрешения. В пользу необходимости этой работы выступил и я. В каком же положении находится дело в настоящее время?

Повторяю, что в области методологической вопрос решен, и никаких разногласий я не вижу.

Что же касается содержания ответов, даваемых по различным вопросам, охватываемым понятием «военная доктрина», то здесь некоторые разногласия есть. В политической части доктрины они связаны с одним моментом, а именно, как должно происходить воспитание Красной Армии, – в духе ли подготовки к возможному наступлению, или исключительно на почве