Военная доктрина Красной Армии - Михаил Васильевич Фрунзе

противоположного по классовому строению типа. Например, столкновение какой-либо буржуазной страны с нашим Советским Союзом. Очевидно, что в результате сильного военного удара с нашей стороны могли бы развязаться руки у стихии классового пролетарского движения в противной стороне, мог бы стать возможным захват власти рабочим классом, что означало бы автоматическое прекращение войны.

Несомненно, что такого же рода рассуждение применимо и по отношению к нам, поскольку внутренние враги рабоче-крестьянской государственности могут поднять голову. Этим объясняется, между прочим, тот факт, что обломки старой вооруженной белогвардейщины (врангелевцы) и прочие продолжают до сих пор пользоваться известным покровительством со стороны правительств буржуазных стран.

Таким образом, из изложенных выше рассуждений для нас отнюдь не вытекает необходимость абсолютного отказа от стратегии молниеносных ударов (эта стратегия, кстати сказать, не отметается и буржуазными государствами). Напротив, чем сильнее будет обострение классовых противоречий в стане врагов, тем больше шансов и данных на успех и выгодность именно этой стратегии. Но при всем этом необходимость подготовки к длительной и упорной войне для нас всегда сохраняет обязательную силу. Поскольку дело идет о столкновении двух различных миров, это означает схватку не на жизнь, а на смерть. Врагов у рабоче-крестьянской республики много, и поэтому борьба при всяких условиях будет длительной.

Таким образом, связь фронта с тылом в наши дни должна стать гораздо более тесной, непосредственной и решающей. Жизнь и работа фронта в каждый данный момент определяется работой и состоянием тыла. И в этом смысле центр тяжести ведения войны переместился с фронта назад – в тыл.

В этом же направлении действует и другой момент, связанный с развитием военной техники и с усовершенствованием средств истребления. Превращение авиации в решающий род войск, усовершенствование химических средств войны, возможное использование инфекционных микробов и пр. и пр., – все это, по существу, опрокидывает самое представление о «фронте» и «тыле» в старом понимании этих слов.

Фронт в смысле района, непосредственно охваченного военными действиями, теряет характер прежнего живого барьера, преграждавшего врагу доступ в «тыл». Если не полностью, то, во всяком случае, в значительной своей части (в зависимости главным образом от размеров территории данной страны) тыл теперь совмещается с фронтом. Отсюда – новые задачи и новые методы подготовки обороны страны и, в частности, новая роль самого тыла, как прямого участника в деле борьбы. Раз непосредственная тяжесть ведения войны падает на весь народ, на всю страну, раз тыл приобретает такое значение в общем ходе военных операций, то, естественно, на первое место выступает задача всесторонней и планомерной подготовки его еще в мирное время.

Подготовка эта должна иметь целью, во-первых, бесперебойное снабжение фронта всем необходимым для ведения боевых операций; во-вторых, обеспечение самого тыла всем, что нужно для поддержания на должном уровне его рабочей энергии и моральной устойчивости. Так ставится эта задача во всех современных мировых державах, стремящихся дать ей практическое разрешение.

Для нас эта проблема – проблема организации Советского государства на случай войны – представляет исключительное значение. Огромность нашей территории, сравнительная редкость населения, недостаточная железнодорожная сеть, слабое развитие промышленности, общая техническая отсталость и т. д. и т. д. – все это ставит нас в крайне невыгодное положение в смысле мобилизационной готовности по сравнению с возможным врагом.

Средством, обеспечивающим планомерное проведение мобилизации страны, должна была бы быть наша постоянная армия. Но на этот счет никто в нашем Союзе не должен создавать себе никаких иллюзий. В своем стремлении облегчить для населения военное бремя мы дошли до крайних пределов. В 1924 г. мы сократили армию еще на 50 тыс. человек, и, таким образом, вместо прежних 610 тыс. у нас остается всего 560 тыс. человек. А так как из этого числа значительная часть приходится на тыловой аппарат, на всяких «обслуживающих», то на долю собственно боевых элементов армии остается еще более ничтожная цифра. При таком положении ясно, что постоянной армии в истинном смысле этого слова, т. е. достаточной наличной вооруженной силы, готовой принять на себя удары врага, у нас нет. У нас есть только кадры, только остов будущей армии, да и то недостаточно сильный.

Отсюда – настоятельная, жгучая и неотложная задача: усилить общую работу по подготовке страны к обороне; организовать страну еще в мирное время так, чтобы она могла быстро, легко и безболезненно перейти на военные рельсы. Путь к этому лежит в усвоении твердого курса на военизацию еще в мирное время работы всего гражданского аппарата. Что это должно означать, – мы сейчас увидим.

Задача подготовки страны к обороне в современных условиях далеко не укладывается в рамки наличных возможностей армии и одного военного ведомства. Задача эта должна стать делом всей страны, всего советского аппарата. Дело на первый взгляд может показаться невыполнимым. Это неверно. Трудности здесь, правда, очень большие, но как раз при характере нашей государственной власти преодолеть их нам будет легче, чем кому бы то ни было.

Вот несколько примеров, указывающих то направление, по которому теперь же должна идти, эта работа.

Подготовка командного состава. До сих пор она лежала исключительно на военном ведомстве. Для этой цели существует целая сеть военно-учебных заведений всевозможных типов, специальностей и рангов. Удовлетворительна ли такая система? Вряд ли. Во-первых, она обходится очень дорого; во-вторых, подготавливаемых для целей войны (командный состав резерва) все равно недостаточно.

Может ли эта задача быть разрешена иначе? Несомненно, может. Живым примером тому является Америка, где подготовка офицеров резерва целиком лежит на ведомстве тов. Луначарского. О том, как поставлено это дело и какие оно дает результаты, мы можем найти указания в журнале «Война и Мир», где читаем:

«Способ укомплектования офицеров организованного резерва (войска второй очереди, в мирное время не существующие. – М.Ф.) из состава учащейся молодежи высших учебных заведений получил в Америке очень большое развитие вследствие его демократичности и дешевизны. В настоящее время в 123 высших учебных заведениях Соединенных Штатов производится военная подготовка волонтеров-студентов, которые составляют «учебный корпус офицеров резерва», доходящий до 60 тысяч человек.

«Самое дело военной подготовки в университетах поставлено так, что оно приносит студентам пользу, развлечение, физическое и спортивное усовершенствование, вызывает соревнование и интерес. Затем прохождение военного курса рассматривается как особая заслуга и сопутствует известными преимуществами (призы, материальная помощь и т. д.). Наконец, изучение военных наук поставлено образцово и увлекательно. Распределение специальностей сделано в соответствии со специальностью университета или факультета; например, студенты механического факультета подготавливаются к службе в береговой артиллерии и т. п. Каждый университет или колледж делится на известное число групп по родам войск или специальностям, в зависимости от специальностей факультета и числа записавшихся студентов. Все группы, в целом, составляют «военный факультет»