Технология лжи. Нацистская антипартизанская пропаганда на оккупированных территориях СССР. 1941–1944 гг. - Иван Иванович Ковтун

Сохранился достаточно большой массив антипартизанских листовок, позволяющий по одним только названиям понять, кому они предназначались: «Крестьяне и крестьянки», «За что же борются сталинские наймиты? С кем борются эти гнусные холопы Сталина?», «Граждане!», «Белорусы, уничтожайте большевистских саботажников!», «Украинцы!», «Наделение землей тех, кто поможет уничтожить партизан!», «Крестьянин!», «Бандиты, разбойники убийцы расхаживают по стране», «Кто охраняет Вас от бандитов?», «Яблочко, куда катишься?», «Граждане освобожденных русских селений!», «От “наших”! Вот что получают партизаны», «Партизаны! Товарищи!», «Бандит! За что борешься и какой дорогой Ты идешь?», «Партизаны! Довольно проливать кровь! Расходитесь по домам!», «Давайте поговорим по душам!», «Партизаны и партизанки!», «Красный партизан!», «Партизан! Бросай оружие! Тебя ожидает участок собственной земли!»[338] и др.

Среди представленных образцов первое место занимали инструктивные и убеждающие листовки, затем листовки-пропуска и листовки информационного плана. Адресатами листовок выступали партизаны и местное население, которое, в свою очередь, подразделялось на несколько групп: граждан из «русских селений», украинцев, белорусов, крестьян и крестьянок. Хотя термин «партизан» присутствует в агитках чаще всего, он легко заменяется на «бандит», «саботажник», «сталинский наймит» и т. д. Обращение «Красный партизан!», «Товарищи!» указывает на то, что немецкие пропагандисты меняли тактику, пытаясь оказывать воздействие даже на те группы «народных мстителей», которые менее всего были восприимчивы к агитации противника[339].

К отдельному типу листовок следует отнести те, где партизанам прямо говорили, что их собираются уничтожить, а единственным выходом является безоговорочная сдача в плен[340]. Подобные материалы появились уже в 1942 г.[341], однако окончательно они закрепились в арсенале средств немецких пропагандистов в 1943–1944 гг., когда оккупанты наладили систему проведения крупных операций по борьбе с партизанами. Что собой представляли эти листовки видно, например, из воспоминаний бывшего командира партизанского отряда «Земляки» В.И. Терещатова, выходившего из окружения в ходе карательной экспедиции «Весенний сев» (апрель 1943 г., тыловой район 16‑й полевой армии): «Партизаны! Час вашего уничтожения ближе, чем вы предполагаете. Вы окружены со всех сторон победоносной германской армией. Железное кольцо вам уже не прорвать. На помощь извне вы не можете рассчитывать. В целях избежания напрасного кровопролития немецкое командование предлагает вам сложить оружие и сдаться в плен. Все ваше прошлое будет забыто. Вам будет гарантирована жизнь и хорошее обращение. В случае отказа вы будете безжалостно истреблены»[342].

Аналогичный пример относится ко времени проведения последней операции в Белоруссии – «Корморан» (май – июнь 1944 г.). В документах бригады «Дядя Коля» (командир – Герой Советского Союза, П.Г. Лопатин) встречается упоминание о немецком ультиматуме, предъявленном окруженным бойцам и командирам Борисовско-Бегомльской зоны[343]. 16 июня 1944 г. каратели сбросили с самолетов листовки, обещавшие полностью уничтожить всех советских патриотов[344].

Немецкая листовочная пропаганда против партизан, несмотря на периодически возникавшие проблемы с типографской базой, в целом отличалась оперативностью и содержательным разнообразием. Листовки распространялись как с помощью самолетов, которые могли одновременно вести разведку и проводить бомбардировку «бандитских лагерей»[345], так и с помощью обычной раздачи местным жителям[346]. Тем не менее эффект от листовочной пропаганды далеко не всегда удовлетворял оккупантов. Подтверждают это и «народные мстители». В частности, командир 4‑й Белорусской партизанской бригады Н.Е. Фалалеев сообщил 13 сентября 1943 г. в Москву следующее: «Противник буквально забрасывал листовками деревни, где хозяевами положения были партизаны. В своих листовках немцы угрожали жестокими расправами с партизанами и населением, которое сочувственно относится к партизанам. Но своими листовками противник ничего не добился, наоборот – партизанское движение все ширилось и росло»[347].

«Доводится до сведения граждан…». Воззвания и объявления германских властей

С первых дней немецкой оккупации одним из средств передачи официальной информации местному населению и партизанам стали приказы, воззвания и объявления. Практически все распоряжения представителей «нового порядка» содержали какой-нибудь запрет и часто заканчивались предупреждением: «Будет повешен», «Будет расстрелян», «Будет наказан по законам военного времени»[348]. Такая информация носила угрожающий характер и была призвана внушить страх всем, кто намеревался оказывать сопротивление германским войскам и нарушать установленный режим[349].

Большинство обращений первого периода оккупации включали в себя призывы о выдаче саботажников, партизан, коммунистов и евреев. Сокрытие эти лиц и содействие им карались смертью[350]. В некоторых случаях командующие армиями, командиры дивизий и частей, выпускавшие воззвания, пытались объяснить, что они ожидают от населения. Так, в приказе командующего 3‑й танковой группой генерал-полковника Г. Райнхарда от 12 сентября 1941 г. есть такие слова: «Мы, солдаты, очень хотим, чтобы вы могли начать спокойно трудиться, но нам приходится от вас требовать, чтобы вы ни в коем случае не поддерживали преступников, будь то одиночки или целые банды»[351].

Отдельные распоряжения германских властей носили весьма детальный характер. В них указывались конкретные наказания для лиц, не выполняющих приказы. От местных жителей требовали, чтобы они сообщали о людях, негативно настроенных к оккупантам. В объявлении (надо сказать, довольно нескладном с точки зрения стилистики) военной комендатуры города Чистяково (сегодня – Торез) от 28 февраля 1942 г. говорилось: «Доводится до сведения граждан в том, что население обязано в собственных интересах немедленно сообщать Горкомендатуре каждое ощущение или наблюдение за действиями саботажников и партизанство (к саботажу относятся невыполнение распоряжения местных властей, отказ от трудгужповинности и т. д.). Кто будет укрывать партизан, снабжать их продуктами питания или будет содействовать в партизанстве и саботаже, тот будет по закону военного времени строго наказан»[352].

Известно много распоряжений, в которых население призывали выдавать скрывавшихся коммунистов, политкомиссаров, красноармейцев и партизан[353]. В ряде случаев немцы, пытаясь выявить большевиков, шли на хитрость и, как видно из объявления комендатуры в Рыльске в ноябре 1941 г., предлагали встать на учет «партийным и советским работникам»[354]. Какие цели преследовал враг, издавая подобные приказы, до конца неясно. Возможно, некоторые коменданты рассчитывали привлечь таких людей на службу, чтобы компенсировать серьезный недостаток в управленческих кадрах[355]. К тому же среди представителей советско-партийного актива (не говоря уже про рядовых коммунистов) – особенно в начальный период оккупации – оказалось немало тех, кто оказался готов переменить свою политическую ориентацию[356].

Лейтмотивом целого ряда немецких воззваний являлись объяснения, почему германские войска применяли карательные меры. Чаще всего распоряжения такого плана выходили после успешных партизанских налетов, приводивших к смерти военнослужащих вермахта. В качестве акта возмездия оккупанты могли уничтожить все село, возле которого произошло нападение. Первый случай подобного рода произошел в начале августа 1941 г. в тылу группы армий